Когда читаешь интервью с Дмитрием Колдуном, главное не забывать, что Дима – человек очень ироничный. К себе, к окружающим, к ситуациям. При этом вещает артист с абсолютно серьёзным видом, за годы знакомства к этому невозможно привыкнуть и это иногда вводит в заблуждение. Но разговор, как всегда, получился умным и интересным. От традиционных «Евровидения» и «Фабрики звёзд» — до музыкальных трендов и радио-форматов.

Выражаем благодарность отелю «Аэростар» за предоставленную возможность проведения встречи и фотосъёмки.

— У тебя вышла новая песня «Давай сыграем в любовь». Расскажи о ней?

— Сейчас песни выходят достаточно регулярно. Можно выпускать чаще, можно реже. Это зависит от того, насколько долго песня есть в эфире. Если она проживает свою жизнь как мотылёк, летящий на свет, то приходится выпускать чаще. Иногда песни звучат по полгода, иногда меньше.

— Но предыдущий трек «Мой дом» ещё в эфире.

— Не на всех радиостанциях. Но вообще мажорные произведения в нашей стране достаточно редки. Они не часто достигают верхних строчек чартов. Навскидку я и не вспомню. Из последних, наверно, «Замыкая круг» (смеётся). Люди на Руси любят грустить. «Мой дом» — это была попытка сделать что-то счастливое, подарить немного солнца. А песня «Давай сыграем в любовь» — я не думал, что она будет о сексе, так получилось. Такое тоже бывает в моей жизни. Можно об этом иногда напоминать.

— У меня двоякое отношение к этой песне. Она всё-таки грустная или дающая надежду?

— Скорее, безысходная, печальная. Некий вялый харассмент.

— А мне кажется, что там есть мысль: «А вдруг что получится»?

— Она есть. Но вряд ли. Скорее всего, одноразовая история.

— С автором текста Ириной Секачевой вы обсуждали тему? Или само сложилось?

— Честно сказать, когда родилась музыка, я сказал Ире эту фразу «давай сыграем в любовь». Я никогда не настаиваю, но она решила развить данную тему и получилось то, что получилось.

— Песня уже есть на радио?

— Первым поставило «Новое радио», на «Русском радио» должна вот-вот появиться. Думаю, что у этой песни будет хорошая жизнь.

— Клип будет?

— Знаешь, я совсем не против снять клип. Но я не совсем представляю, что именно это должно быть. Тема песни достаточно одноходовая. Снимать нечто отстранённое было бы странно. А валяться в койке не хочу.

— Почему?

— Годы не те! Шутка. Я пока не вижу, что можно снять на эту песню. Так, чтобы было органично. Для меня это скорее экспериментальный трек.

— В последнее время я заметил, что если у песни хорошие продажи, то клипы и не особо стремятся снимать. Раньше было наоборот.

— Есть артисты, чьи песни отовсюду звучат, а клипов я не вижу. Или клип вижу случайно и редко. Я вообще не смотрю телевизор, на YouTube залезаю совсем за другими вещами. Так что клипы для меня просто некие видео-обои. Есть они или нет – неважно, это необязательно. Хотя многие это делают с расчётом на номинацию «Лучший видеоклип». Да и на премиях музыкальных каналов ты не можешь получить номинацию «Лучшая песня» если у тебя нет клипа. Что логично.

— Мне кажется, что времена эпичных больших видеоработ потихоньку сходят на нет. Часто прокатывают и картинки, снятые на телефон.

— Думаю, всё осталось. Вопрос лишь в экономической целесообразности. Если раньше была куча спонсоров и люди вкладывали в это деньги без того, чтобы их отбить, то сейчас этого стало меньше. Есть артисты, которые делают музыку, чтобы на этом заработать и как-то прокормиться. А есть, которые… наоборот! Ну, душа у них поёт!

Раньше не все могли позволить себе снимать дорогие клипы и стоял вопрос престижа. Сейчас всё это очень упало в цене. Можно снять неплохой клип за минимальные деньги. У меня нет чёткой позиции насчёт клипов. Если клип есть – это хорошо. Но с точки зрения экономической составляющей – вопрос неоднозначной.

— А как же «product placement»? Некоторые умудряются отбивать деньги ещё до начала съёмок! А то и заработать.

— Да, но лично у меня такие клипы вызывают при просмотре некое отторжение. Как это делается в фильмах: идёт человек и сбоку от него какая-то витрина. Красиво и ненавязчиво. А когда каким-то предметом тычут прямо в камеру нарочито несколько раз – для меня это не клип, а рекламный ролик.

— 26 марта в Минске у тебя сольный концерт. Причём, когда я тебе сказал, что в анонсе написано «юбилейный», то ты несколько удивился.

— Да нет, ну, как удивило… В этом году, как и в прошлом, как и в следующем, исполняется около 10 лет, как я всем этим занимаюсь. Ну, не знаю…

— Анонс у тебя не утверждали, что ли?

— Да я не против таких анонсов! Будет хороший концерт. Наверняка, лучше, чем предыдущий. Ради этого всё и делаем.

— Ты традиционно будешь только с музыкантами? Может, какая-то подтанцовка, световое шоу?

— Световое шоу будет, подтанцовки – нет. Свет в зале будет, отопление тоже, я надеюсь. Что касается неких грандиозных инсталляций – вряд ли это случится. Будет лучшее за 10 лет. Возможно даже то, что я раньше не исполнял на концертах. Будет собрана программа, отражающая историю моего бытия на сцене.

— Начиная с какой песни ты ведёшь отсчёт «Лучшего»?

— Отбросим всё и начнём с песни «Дай мне силу»! А, может, что-то с «Фабрики» спою. Ещё точно не решил. Но точно, что с «Силы» и далее. А буду ли копать глубже – пока непонятно. Самая живая программа, ни одной фальшивой ноты, обещаю!

— Ты же понимаешь, что я не могу не спросить про «Евровидение»! Ты был на отборе, я видел твою фотографию с Никитой Алексеевым.

— Просто я был в Минске и заехал пообщаться. Мне очень нравится то, что Никита делает. Его сценический образ мне близок.

— На данный момент, спустя достаточное количество лет, у тебя всё ещё лучший результат Беларуси на «Евровидение». В этом году поедет ALEKSEEV, он на пост-советском пространстве очень популярен. Как думаешь, у него есть шанс на победу?

— Уверен, что у Никиты отличные шансы. Более того, я ему этого искренне желаю! Я ж не какая-то «собака на сене», уселся на этот лучший результат, никого не подпускаю и всех проклинаю, скрестив пальцы. Конечно, некая доля спортивного азарта присутствует – продержаться как можно дольше. Но вроде бы достаточно. Уже 11 лет и это становится ненормальным. Уже за державу обидно. А Никите я от всей души желаю победы, больше, чем кому-либо до него. У него всё для этого есть. Мне искренне нравится его творчество, как он себя подаёт, как развивается. Тем более, он примерно в том возрасте, в каком был я на «Евровидение». Суть в том, мне кажется, что «Евровидение» — дело молодой крови. И пусть у Алексеева всё получится!

— А что думаешь по поводу наездов на Никиту в интернете в связи с его участием от Беларуси?

— Хейтеры найдутся всегда. В любом случае, никто не сможет сказать, что Алексеев выиграл отбор нечестно. Он участвовал наравне со всеми, достойно терпел разные обвинения. Пусть в этом вопросе Минск будет местом примирения. А дальше время покажет. Яркий показатель – разрыв в голосовании у Никиты с предыдущим участником был почти в 2 раза. Зрители любят Алексеева. Не вижу проблемы в том, что он не этнический белорус. Конечно, это впервые в истории белорусского участия в «Евровидения». Но устав, правила участия это позволяют. Кто-то разорался: «Надо отправлять белорусов». Но это ничего не меняет. Если бы я был на месте Никиты, я поступил бы точно также, это абсолютно нормально. Почему бы не использовать этот шанс? Скорее, это вопросы к организаторам.

— По-моему, каждый год пишут: «Дима, давай ещё раз на «Евровидение».

— Это традиционно. «Эхо былой войны», так сказать. Раньше я как-то задумывался об этом. Может, задумаюсь и впредь. Должен быть какой-то стимул. И так каждый год показывают и говорят: «Вот, наш лучший результат!». Но я надеюсь, что у Никиты всё получится и будет лучше. Я не думаю о второй поездке, но в целом не исключаю такой возможности.

Я помню, какой запал был у меня, как всё кипело внутри, какие интриги были вокруг. Для меня это было необходимостью. Сейчас… Если только кто-то раскачает меня.

— Следишь за тем, что происходит в музыке?

— Я много чего слушаю. Смотрю различные топы, начиная с iTunes, заканчивая радио-чартами. Всё достаточно динамично меняется. Но вот если брать топ iTunes: немногие знают, что там, по моим данным, зарегистрированных пользователей в России порядка 300 000. Это совсем немного. Чуть больше 0,2% населения. Скорее, это некий срез людей, обладающих навыками работы в интернете, офисных работников. Эти чарты отражают весьма узкую картинку. Поэтому судить по ним состояние современной российской музыки очень сложно.

— Думаю, что аудитория программы «Субботний вечер» вряд ли пересекается с iTunes.

— Ну, ты берёшь совершенно полярные темы!

— Думаю, что очень многим участникам «Субботнего вечера» хотелось бы быть в топах ITunes!

— Наверно, хотели бы. Не уверен, что ITunes хотел бы стать «Субботним вечером».

— Я плохо себе представляю Элджея в программе «Субботний вечер»! Он без мата не так звучит.

— Мат уже тоже начинает напрягать. Года 1,5 назад его не было совсем. Но это как анекдот: можно вставить одно точное слово, а можно весь рассказать матом и вся соль потеряется. Уже не смешно. Я не большой сторонник мата. Но молодёжь всегда лучше знает, что ей нужно.

— Не меньше меня угнетает абсолютно идентичное звучание у большинства новых артистов. Их трудно на слух отличить друг от друга.

— Что касается вокала: уметь петь сейчас вообще не обязательно, нужно исполнять с определённой интонацией, тембром. Накладываешь определённые обработки, эффекты и добиваешься вот такого звучания. Сейчас каждая вторая песня на радио звучит очень похоже. Абсолютно одинаковые эффекты. Даже те исполнители, которых я люблю слушать, на это попали. Тренд расползается как метастаза. Иногда я думаю: неужели других инструментов нет?! Я стараюсь этого категорически избегать, это уже невозможно слушать. Ну, главное, чтобы их Shazam различал.

— Думаешь, всё это временное явление или это начнёт развиваться в каком-то своём, особом направление?

— Есть какие-то незыблемые вещи. Классика, устойчивые жанры, которые были всегда. Что-то до сих пор от рока живо осталось, что-то от классики, что-то от соул – от столпов, на которых держится музыка. Если зайти на модные сайты, на которых диджеи промышляют в поисках «свежей крови» — такие, как Beatport или Splice, на котором тысячи семплов, то увидишь, что там превалирует хаус, нет ни рока, ни классики. Ничего больше нет. Тропик, дипхауз и так далее. Это очень востребовано. Видимо, из-за этого все звучат одинаково.

— Продвинутые радиодеятели пытаются подтягивать модную музыку на радио. Разве это не другая аудитория?

— Ну и молодцы. Что пытаются. Радио – это вообще очень особенная штука. Некоторые радиостанции вроде бы молодёжь подтягивают, но в силу своего исходного формата не могут отказаться от привычной радио-музыки, которая была практически на протяжении веков. Поэтому очень странно, когда всё это звучит друг за другом и превращается в эклектический сплав, какой-то безумный фьюжн. Перестаёшь понимать чёткое направление данной радиостанции, что с ней происходит. Формат – всё, но он стал достаточно размытым. Если раньше я чётко понимал, что такое «радийная песня», то сейчас форматом может быть всё, что угодно, оформленное определённым образом. Главное – впихнуть в эфир и это будет «форматом».

— По твоим наблюдениям: радио продолжает оставаться гастролеобразуующим инструментом или данная функция отходит в интернет?

— Думаю, остаётся. Радио, ТВ. Я уже говорил, что активных пользователей интернет-сервисов не так много. Даже пиратскими. Эта аудитория растёт с каждым годом, но достаточно медленно. Даже если мы говорим об аудитории соцсетей, то там есть и люди в возрасте, которые хотят быть современными. Я сужу по своей маме, она находит основную информацию там. А все новомодные истории – это удел молодёжи. Если говорить про привычный классический мейнстрим – остается радио и ТВ.

— То есть, цивилизация у нас победит нескоро?

— Знаешь, в Норвегии в прошлом году повалили все вышки. Первая страна в мире, которая отказалась от привычных схем. Подогнали бульдозеры и всё разнесли. Все FM станции перешли на спутниковое вещание. Развитие технологий позволило перейти на новый качественный уровень. Так что прогресс неминуем.

— До нас всё доходит лет через 10.

— Думаю, у нас через 10 лет ничего принципиально не поменяется. Разве что аудитория больше начнёт покупать лицензионную музыку. Мне бы этого хотелось, во всяком случае.

— Ваши ежегодные встречи «фабрикантов» продолжаются?

— Уже нет. Последняя была на десятилетие, 2 года назад. Она прошла как-то очень спокойно. Приехало немного людей, все заняты. Все хотели, но никто не успел. Да и интересы у людей меняются. Мне кажется, это изжило себя. Хотя я ко всем отношусь с большим теплом!

— Новую «Фабрику звёзд» смотрел?

— Нет, ни одного выпуска не видел. Мне кажется, что формат «Фабрики», конечно интересен, но в некотором роде себя изжил. Публика за последние годы привыкла к «текучке». Постоянно нужны новые лица. Даже тот же «Дом-2» — не зря же там постоянно кого-то меняют, выгоняют, вгоняют, обратно загоняют. Или «Голос» — вечная смена участников. А когда тебе постоянно показывают одни и те же лица – это темп из 2000-ых. Сейчас нужно быстрее, быстрее, быстрее… Формат «Фабрики» этого не подразумевает. Всё такое долгое. Вон, в сериалах каждую серию кого-то убивают, иначе смотреть не будут. Тенденция на постоянную смену персонажей. Есть какой-то один постоянный. Ну, пусть это будет ведущий! А остальные должны меняться, такие правила.

— Есть хоть одно музыкальное шоу, конкурс, который вызывает у тебя интерес как у зрителя?

— Если я и смотрю, то мне интересен западный формат. Что-то разножанровое. Грубо говоря, что-то типа «Минуты славы». Когда люди могут проявить себя и в танце, и в акробатике, и в пении. Да хоть компьютерное шоу с элементами виртуальной реальности. Мне нравится разнообразие. Когда это только музыкальное шоу, ощущение, что всё застыло на месте и топчется вокруг да около. Ничего кардинально нового зрителю не предлагается, я за последние годы не видел. Да, выходят люди, они поют, но шоу никак не развивается. Меняются жанровые предпочтения, аранжировки, кто-то позволяет себе исполнять песни в несвойственной телевидению манере. Но по сути – это всё, ничего дальше не идёт. Не вижу ничего грандиозного. Вот если смешать тот же «Голос» со «Звёздами под гипнозом» и «Точь-в-точь», было бы круто. Участников стало бы в разы меньше, но те, кто остались бы, выглядели бы запоминающееся.

— «Евровидение» — это западный формат или застывшая форма?

— Это достаточно традиционный конкурс. Когда участвовал я, оно было более популярно в силу того, что интернет только начинал развиваться. Можно было посидеть в чате или на форуме, но соцсети не были так развиты. Выбирался определённый пул информации, который предлагался всем. Сейчас этого нет, хочешь – смотри, хочешь – не смотри. Огромное количество музыки на выбор. Хотя, «Евровидение» — хороший конкурс. Но он сейчас больше про политику, нежели про музыку.

— Мне кажется, это давно уже не конкурс песни (как было изначально задумано), а кто больше удивит.

— Знаешь, всё ходит по кругу. Сейчас успокоятся, потом опять будут шокировать. Это освежает. Бывает, кажется, что предыдущее лучше нынешнего. Отвыкаешь от чего-то и вдруг опять – фрики, потом вокалисты. Потом решают, что музыки давненько не было и надо продвинуть её. Сегодня побеждает песня, на следующий год – опять фрик. Так и проходит.

— Что ещё нужно донести до читателей?

— Пожелание добра!

Александр Ковалев, специально для Musecube

Фоторепортаж Марианны Астафуровой смотрите здесь.

ССЫЛКИ:

https://vk.com/koldunmedia
http://koldun.name/
https://twitter.com/koldunmedia
https://www.facebook.com/KoldunMedia
https://www.youtube.com/user/KoldunMedia
https://www.instagram.com/koldunmedia/