Егор Вадов – актёр сериальный, именно ТВ принесло ему узнаваемость. Хотя в его карьере были и полнометражные фильмы, и театр, но телевидение сейчас – самое массовое из всех искусств, если его можно так назвать. Сериалы «Молодёжка», «Чемпионки», «Пятая стража» сделали Егора если не звездой, то лицом, на которое обращают внимание на улице. Девушки уж точно, чему я сам был свидетелем. При этом он остаётся простым парнем, компанейским и непафосным. Мне всегда приятно с ним встречаться и всегда есть, о чём поговорить. И в этот раз мы с ним беседовали, кажется, обо всём на свете.

За возможность проведения интервью и фотосъёмки выражаем благодарность отелю «Аэростар».

 

— Ты сказал, что едешь на нашу встречу с репетиции. Но из МХАТ им. Горького ты ушёл давно. Ты снова вернулся в театр?
— Мы с моим товарищем ставим спектакль. Он режиссирует. Зовут его Антон Савватимов, он актёр РАМТ. В прошлом году он предложил прочитать мне пьесу драматурга-абсурдиста Гарольда Пинтера. Антон сказал, что хочет это поставить и чтобы я играл. А я сначала толком и не понял, о чём пьеса! Но он подсказал мне «ключик». Не буду спойлерить. Просто я понял, что это будет классная, абсолютно актёрская история. Мы начали работать. Работа идёт тяжело, я давно не играл в театре. Театр, все-таки не сериалы. Изначально было трудно, пьеса непростая. И мы понимали, что если по актёрски её делать неправильно, то она просто не сработает. Ошибёмся – будет посредственный неинтересный спектакль. И тут я понял, что в свои 33 года я перестал брать какие-то актёрские высоты. Отвык.

 

— Как давно ты не в театре?
— Уже 7 лет.

 

— Это будет антреприза или какой-то постоянный театр?
— Оставляю это на усмотрение режиссера и энтузиазм Антона. Не знаю, как он собирается продвигать.
Там была интересная штука: когда мы разбирали пьесу, у нас возникли вопросы, которые мы не могли решить. Я облазил весь интернет и нашёл оригинал на английском языке. Начал читать и понял, что перевод, по которому мы работаем, процентов на 30 беднее оригинала. Я перевёл нужный отрывок, и он у нас сложился, стал понятен. Тогда я предложил Антону перевести всю пьесу. Так и сделал. На мой взгляд, всё стало круче и понятнее. Мы очень аккуратно, уважительно и досконально отнеслись к пьесе.

 

— Не страшно возвращаться на театральную сцену после такого перерыва?
— Конечно, страшно. Я недавно показывался несколько раз в театре. После института показы в театр были чем-то понятным и последовательным. Сейчас, спустя почти 10 лет после окончания, это очень странный процесс.

 

— Обратно в МХАТ пытался вернуться?
— Рассказываю по порядку. В позапрошлом году 1 января с семьёй ходил в МХАТ им. Горького на спектакль «Синяя птица». У меня такая традиция, это происходит каждый год. Кстати, всем рекомендую с детьми посещать этот спектакль 1 января! Тихий ужас, что там происходит – и в зале, и на сцене! Но очень впечатляет. Когда-то в этом спектакле я играл роль Сахара. Этот спектакль идёт с тех пор, как его поставил Станиславский. И для меня это было важной вехой в жизни. Не сказать, что это какая-то огромная ролища, но мне это очень приятно. И вот в позапрошлом году я предложил актёру, занятому в этой роли, чтобы сыграл я. А я ведь уже несколько лет не выходил на сцену. Он согласился. Мы начали «гонять» текст, он сказал: «Что-то много текста, лучше не надо, ты не справишься». Я подумал и уговорил. Он как-то уговорил второго режиссера на замену, сказал, что живот болит. Это было потрясающе! Я думал, что ничего не помню, оказалось – помню всё. Это удивительное чувство — партнёрства на сцене. Потом я узнал, что все актёры, с которыми я был на сцене в этот день, поступили в театральный институт тогда же, когда я в последний раз играл эту роль во МХАТе. И вот тут я ощутил свой возраст! Практически, мэтр (смеётся).

 

— Так почему за эти 7 лет ты не поступил на службу в какой-нибудь из театров?
— Я показывался в Театр на Юго-Западе, ныне покойному Валерию Беляковичу, незадолго до его смерти. Я отлично показался в первом туре, меня пригласили во второй и вот уже тогда что-то пошло не так. Если точнее – не так пошли танцы. А я их ненавижу! Ведь знал, что во втором туре меня будут просить что-то станцевать… Жена нашла мне танец, мы его две недели репетировали. Вот сейчас я могу его абсолютно уверенно изобразить. И хотя мне нравятся все эти русские народные дробушки-хлопушки, но тогда… Танец был собран, он засел у меня в мозгу, я начал, но ничего не получилось! Второй раз – опять не туда. Белякович мне говорит: «Станцуй так, как будто ты танцуешь его в последний раз в жизни». Я отвечаю: «Честно говоря, я надеялся, что это и будет в последний раз в моей жизни!».

 

— А обратно к Татьяне Дорониной пытался вернуться?
— Я ей писал несколько раз: «Возьмите меня, дурака, обратно». Не знаю, доходили письма или нет. А недавно написал Татьяне Васильевне просто «Спасибо» за всё, что она для меня сдала.

 

— Что у тебя сейчас с кино и с сериалами?
— Несколько лет у меня были проекты, с которыми я нормально себя чувствовал. Сейчас случился перерыв. Перепутье. Я очень увлечён театральной работой и хочу сделать что-то серьёзное там. Именно в театре я вижу своё ближайшее будущее.

 

— Давай скажем честно, с полным метром у нас в стране не очень всё хорошо, его катастрофически мало и ещё меньше интересного.
— Иногда я испытываю испанский стыд за те «картины», которые выходят на большие экраны. Наверное, поэтому и не ставлю перед собой цели – непременно попасть в большое кино. Вот авторское кино, студенческие работы – с огромным удовольствием, даже бесплатно!

 

— А оно у нас есть?
— Конечно. Мой очень хороший друг, артист Денис Кудрявцев как-то позвал меня сняться в своем дебютном фильме «Как отец с сыном». Получилась очень странная работа. Было много проблем со звуком, с камерой. К этому фильму может быть много претензий, но снят он был ни за что, своими силами. На мой взгляд, получилось здорово. Сейчас он выпустил вторую картину, короткий метр и собрал с ней кучу призов по России, в мире.

 

— Давай скажем честно: это всё равно денег не приносит. А ты многодетный отец. И как быть?
— На мой взгляд, всё, что в российском кино приносит деньги – очень сомнительно! Обычно, достойное кино остаётся на втором плане. Уж не знаю, почему. У меня большое негодование по поводу сложившейся ситуации. И прежде всего вопросы к актёрам. Я смотрю на ребят, которые только получили диплом и не понимаю, почему они так относятся к профессии. Не у всех, но у многих всё хреново и скорее всего останется хреново. Я открыл для себя категорию артистов, которые снимаются за небольшие деньги и появляются везде, но не могут шагнуть дальше, к хорошим большим ролям. Я вижу, как они относятся к своей работе, вижу, что они не читают сценарий, не готовятся к роли, ничего не вкладывают в происходящее на площадке. По сути, это сводится к тому, чтобы прийти, похвастаться в гримёрке о своим «богатом» жизненном опыте, а потом выболтать текст на камеру – и всё.

 

— Это обесценивание самой профессии или примета поколения актёров?
— Мне сложно сказать. Наверно, неосознанный подход к делу. Дань времени, отношение. Я не знаю, правда. Просто в период своего становления после института, я тоже по-разному относился к работе. Я понимаю, что и у меня был период, когда я просто проговаривал текст в кадре, хотя у меня были хорошие педагоги, я работал в театре и я люблю своё дело. Но всё меняется. Сейчас мне 33 года и мне стыдно выйти на площадку и просто сказать написанное автором, даже если съемки по 20 часов, а на сон не больше четырех. Мне хочется донести историю своего героя. Я сейчас снимался в сериале, где у меня главная роль. Там есть персонажи, которые приходят на одну серию. Приходит молодой актёр, он играет бармена в стриптиз — клубе. Он одет, как положено на телевидение: жилет, рубашка, бабочка. Я говорю: «Да что с тобой? Почему ты так выглядишь?». Он отвечает: «Меня так одели». А рядом с ним сидит настоящий бармен этого заведения: бородатый брутальный мужик в майке и порванных джинсах. Я к нему обращаюсь: «Вы таких барменов видели?», он оговорит: «Да если бы к нам такой пришёл – мы бы его отп***или!». Это ж твоя роль, твоя ответственность! Пусть это даже маленький эпизод, но если ты подходишь к нему с любовью, ты вынесешь всем мозги на площадке, но тебя оденут так, как ты посчитаешь нужным. В данном случае – как настоящего бармена стриптиз- клуба. Привлеки своего агента, кастинг-директора. А они боятся говорить, бояться, что их не позовут сниматься. Да наплевать! Ты ведь ничего не потеряешь, если тебя больше не позовут сниматься в сериал, где тебя вынуждают плохо делать свою работу. Если человек в молодости боится идти на принципы и авантюры, то потом вообще ничего не будет.

 

— Какой из сериалов сделал тебя узнаваемым?
— «Пятая стража» и «Молодёжка». «Молодёжка» больше, наверно. Хотя это и был второй план, но СТС и огромное количество зрителей. Когда приезжаю в другой город. Узнают моментально. В Нижнем Новгороде я ехал в метро. Не Москва – мало станций и оно полупустое. Я зашёл и понял, что на меня смотрит весь вагон. Если честно, это очень приятно.
В «Молодёжке» было много интересных задач. Я играл фигуриста. Я могу ездить на коньках, но не могу делать трюки. Причём ездить я умею на хоккейных коньках, а там – фигурные. Я так уверенно встал на них, я ж умею (как мне казалось). Ну, тут же и упал. Я понимал героя. Он получился отвратительным. Таким, как я себе представлял. Такой парнишка, которого невозможно полюбить, но это плата за успехи в спорте. Сейчас, конечно, я бы сделал роль гораздо интересней. А в следующем году ещё лучше! Тоже самое могу сказать о роли в «Чемпионках». Я бы туда больше любви вложил. Я бы нашёл более осмысленные ходы, заметные зрителям.

 

— А «Пятая стража»?
— Роль в «Страже» — это самая важная роль в моей жизни! Хотя некоторые и говорят, что это ерунда. Это мистическая история не только по сюжету, но и по всей истории создания. Сюрреализм. Когда мне сказали, что я играю Невидимку, я удивился – проб то не было. Я случайно оказался на студии по другому делу. Мне предложили записать текст. Я наговорил, уехал и забыл об этом. А потом мне позвонил кастинг-директор и вызвал на студию. Я приехал и познакомился с режиссером. Им оказался легендарный Василий Пичул, режиссер фильмов «Маленькая Вера», «В городе Сочи тёмные ночи» и других. Я до конца не осознавал кайф работы с этим человеком. Теперь я понимаю, как много он мне дал в профессиональном и карьерном плане. И насколько много он дал сериалу. Потом случилась трагедия, Пичул умер. Нам не удалось поработать с ним 3 сезон. Я понимаю, что он задал такую высокую режиссерскую и авторскую планку сериалу, что даже после его ухода сериал продолжал жить своей внутренней жизнью, перипетиями, актёрскими работами. И герой у меня там кайфовый!
Я не снимался во втором сезоне. Отказался и, если честно, потом долго жалел об этом. Но Пичул успел взять меня в третий сезон. Мне было больно от его ухода, от того, что не работал с ним больше, хотя мог. Но потом я понял, что во втором сезоне не было горизонтальной линии и если бы мы с Иришей (которая потом стала моей женой) остались, то наши герои просто «сдулись бы». А так у меня появилась возможность дать моему персонажу вырасти от безответственного бездельника в первой части до серьёзного парня, который в третьей части появляется одиноким и приходит к депрессивной, но мощной личности. Никита (мой герой в Страже) стал моим самым любимым персонажем, и я очень жалею, что нет 4 сезона. Хотя, может, ещё и будет.

 

— Так запусти сам!
— Я очень сомнительный организатор. Пусть каждый занимается своим делом.

 

— Ещё о профессии. Дмитрий Певцов сказал в интервью, что актёрское мастерство – это театр, а в кино может сняться любой и от актёра ничего не зависит. Ты согласен с этим?
— Знаешь, не хочется огульно поливать наше кино, хотя оно частенько того заслуживает. Есть такой блоггер Bad Comedian. На мой взгляд, он делает для российского кино в сто раз больше, чем Фонд Кино и Минкульт вместе взятые. Он делает огромный вклад в развитие российского кинематографа, не смотря на то, что разносит некоторые фильмы просто в хлам. Говорят: «Лишь бы похаять». Нет и ещё раз нет! Есть фильмы, которые я смотрел и поэтому согласен с его обзорами от первого до последнего слова. Я бы ещё добавил! И в его обзорах, зачастую работы больше, чем было затрачено сил на на создание, фильма. С одной стороны, я понимаю, что я тоже могу когда-нибудь попасть в его блог. С другой стороны, я был бы рад такой оплеухе за плохую работу.
Я согласен, что в кино можно снять любого. Есть миллион приёмов, как скрыть плохую игру. Но ни один из этих приёмов не сможет сделать игру хорошей. У меня был случай, когда я был расстроен и горд одновременно. Под конец сезона в «Пятой страже» я придумал и раскрутил для своего персонажа историю, которая не очень хорошо работала на главную героиню. Она была в курсе, но, когда вышли эти серии, оказалось, что огромная часть моих крупных планов просто вырезана, чтобы не выставлять в ненужном свете героиню. И я понял, что я, как актёр, повлиял на всю историю таким образом, что режиссер не смог это выпустить. Это творческий кайф. В такие моменты понимаешь, что работы было проделано много. Это не к тому, что актер обязан влиять на историю. Актер все-таки должен в первую очередь помочь рассказать ее. Но бывают ситуации, когда это просто необходимо, что бы не стыдно было появляться на экране. Так что, когда говорят, что от актера ничего не зависит, я слышу, что актеры не хотят брать на себя ответственность.

 

— Мы с тобой познакомились в 2012 году, когда вместе работали над социальным роликом «День скорби и памяти». Нынешний год – тоже год выборов. Ты не участвовал в агитации?
— Ну, во-первых: меня не звали. Во-вторых: думаю, я не того формата артист, чтобы меня привлекали ко всем этим делам. В-третьих: я не считаю, что артистам, художникам не стоит участвовать в политической жизни. Либо занимайся политикой, либо творчеством. Все-таки избранниками народа не плохо бы становиться за счет своих дел, а не за счет популярности людей, агитирующих за тебя. Конечно, некоторые идут на это из благих побуждений. Когда сам человек убеждён, что это правильно. Это можно понять. И вообще, любая пропаганда, сделанная от души и от искренних убеждений, имеет право на жизнь. Для кого-то это – тупо заработок. Мне так неинтересно. Если бы меня интересовали только деньги, я бы вообще сейчас по-другому себя чувствовал. Но меня очень огорчает, когда я вижу в этом направление неприкрытую халтуру. И это касается не только пропаганды – это и реклама. Мне кажется, что в России появился отдельный жанр рекламного кино. Не знаю, есть ли это где-то еще в мире. Зарабатывают – неплохо. Просто если ты что-то рекламируешь в кино, сделай это художественно. На хорошую рекламу интересно смотреть.

 

— О твоём суде за ребёнка с бывшей женой. Сейчас ты общаешься со старшим сыном?
— Нет, я не вижусь с ним уже 3 года. Сейчас меня лишают родительских прав. Точнее, пытаются. За 2 года было 9 судов и я все проиграл. Развод, алименты, порядок общения, апелляция и прочее. Сейчас неожиданно меня решили лишить родительских прав. Я не знаю мотивацию. Ребёнок полностью отрезан от меня и моих родных. Младшим детям я говорю, что он учится за границей.

 

— Я знаю, как ты переживал и желаю тебе удачи. Ты ведь создал целое движение в интернете за права отцов.
— Да, я выкладывал какие-то подробности на фейсбуке. Мне много писали другие отцы, которых лишили общения с их детьми. В итоге, движения не получилось. Была петиция, собравшая какое-то количество подписей. Но этим надо серьёзно заниматься, это забирает огромное количество сил – моральных, душевных и физических. Когда у меня родилась дочка, я решил, что лучше тратить все эти силы на неё.

 

— Лишнее подтверждение того, что у нас суды всегда на стороне матерей?
— Подтверждение того, что у нас огромная проблема с институтом отцовства. Наверно, отцы и сами в чём-то виноваты. Но с другой стороны, у нас нет никакого культа отцовства. Это не значит, что все отцы плохие. Многие готовы отдаваться детям от и до. Но так сложилось, что правовая система их ни во что не ставит. И то, за что я боролся – это чтобы соблюдался Семейный кодекс. По закону у меня такие же права, как и у матери. По факту – прав никаких нет. По решению суда, у меня есть право видеться с сыном 34 дня в год (хотя и оно не исполняется). Считается, что мне повезло, что у меня эти дни вообще есть.

 

— И как за такое маленькое количество времени быть хорошим отцом?
— Да никак! Я вообще не понимаю, откуда взялось в стандартах такое количество дней, это ничем не обосновано. Даже психологи мне не смогли объяснить, чем плохо видеться с ребёнком одинаковое количество времени после развода. Да, это труднее организовать, но это задача родителей – нести ответственность за своих детей. Жаль, что мой демарш ни мне, никому-либо ещё не помог. При прочих равных, единственная возможность остаться с ребёнком – это забрать его себе. Но так тоже нельзя, я не могу лишить ребёнка матери.

 

— А как бороться с тем, что не исполняется решение суда?
— Это системная проблема. Есть работа приставов. В исполнительном листе написано, что я имею право общаться с ребёнком определённое количество дней с учётом желания ребёнка. Но пристав имеет право только уведомить об этом другую сторону, никаких инструментов воздействия у него нет. Следить – не его обязанность.

 

— А социальные службы?
— Социальные службы, службы опеки – твари!

 

— Уверен, что ты хочешь именно так публично выразится?
— Если возможно – оставь! Они первые, кто предлагает суду такую формулировку и режим общения. Я их спрашивал: «Это же вы предложили суду! Как это исполнять?!». Они разводили руками, крыли меня только что не матом и выгоняли. Я уверен, что такие социальные службы в отношение детей после развода родителей абсолютно не нужны. Конечно, они занимаются и проблемными семьями, и трудными детьми, и сиротами – но это другая история. В таких случаях, как у меня – их участие абсолютно не обосновано. По сути, органы опеки при помощи судов лишают детей отцов.

 

— Печально.
— Скорее, это повседневная история. Возможно, мне стоило прикладывать больше усилий. Но, видимо, то, что дети растут без отцов – не такая большая проблема для страны. Другой вопрос, какими они вырастают. Это всё вскрывается со временем. У нас не случайно такое дикое количество разводов. Откуда взяться при таком положение вещей институту отцовства? Откуда сейчас моему сыну учиться быть хорошим отцом в будущем? Есть вариант, что ребенок в ближайшие восемь лет меня не увидит и я не могу ему показать, что можно быть хорошим папой даже если я не живу с его мамой. Это грустно. Зато у нас очень любят поговорить о семейных ценностях. Но нужно реформировать Семейный кодекс. Я подавал в суд на опеку, с тем, что они нарушают его на каждом выданном мне документе, но у меня не приняли иск. Сейчас я больше всего занимаюсь своей семьёй и дочкой.

 

— Мне вообще кажется, что к 33 годам ты стал крайне положительным семьянином! Не рано заканчивать чудить?
— Да чего я там чудил то?! Ну, моя любовь к караоке не прошла, периодически захаживаю. А других развлечений «на отрыв» у меня и нет. Я не очень люблю клубы, тусовки и прочее. Когда зовут – я нахожу поводы, чтобы не идти. Мне там скучно.

 

— Я знаю, что ты писал песни. Продолжаешь это делать?
— Теперь очень редко. Недавно была история: я с разговаривал с приятелем по телефону по поводу нового сценария, сидя на лавочке у подъезда. Рядом бухала компания каких-то явных бичей. И сильно я им мешал своими разговорами. Они решили на меня наехать. Но я-то знаю как с такими разговаривать. Я сказал: «Мужики, давайте я сейчас договорю, вынесу гитару и всё будет красиво!». Так и сделал. Попел им от души – Высоцкого, свои песни. Они прямо растаяли! Один даже прослезился и сказал, что больше пить не будет. Вот это – настоящий успех!

 

— Может, когда-нибудь запишешь альбом?
— Думаю, что свои вокально-авторские амбиции я удовлетворю, когда попаду на фестиваль «Своя колея». Романсы, авторская песня. А выступить там с песней Высоцкого – моя мечта.

Александр Ковалев, специально для Musecube

Фоторепортаж Марианны Астафуровой смотрите здесь.