Лето в Петербурге. Не время больших премьер и значимых информационных поводов. Все отдыхают. Вот и решили встретиться просто так, и поговорить об искусстве. А заодно кино хорошее посмотреть. Режиссер Роман Либеров, автор фильмов «писательского» цикла, представлял два своих фильма.

12 августа  —  «Иосиф Бродский. Разговор с небожителем», а 13 августа – «Написано Сергеем Довлатовым». Этот фильм еще месяц назад с невероятным успехом шел в Доме Кино. И вот теперь – показ в музее Эрарта — самом крупном негосударственном музее современного искусства в России.

Иосиф Бродский. Он у каждого свой. Эта фраза неоднократно звучала на вечере. Разве нужен повод, чтобы встретиться и побеседовать о великом поэте? Любой желающий мог рассказать о его роли в своей жизни. Зрителей было немного, и в этой теплой, почти домашней обстановке было так естественно поделится мыслями о поэте, своими воспоминаниями о нем.

Режиссер, невероятно обаятельный, очень смущенный и взволнованный молодой человек, был счастлив – поэт наконец-то оказался дома, в Петербурге.

Поражала скромность Романа Либерова. «Всего лишь еще один фильм», «я глубоко вторичен» — отвечал он на любую похвалу в свой адрес. Проникновенно прочитав стихотворение «Разговор с небожителем», Либеров прервал аплодисменты восклицанием: «Пожалуйста, не надо! Это не я написал!».

Это относилось и к фильму. В нем не было ни единой придуманной строчки. Все – мысли поэта, описание его жизни, его судьбы. Поэт (в исполнении Кирилла Пирогова), отвечает на вопросы Журналиста. Задумывается, вспоминает, отвлекается на мелочи. И перед зрителями проходит вся его жизнь. Петербург, бывший еще Ленинградом, и сравнение его с Венецией; воспоминания об Анне Ахматовой и история любви, перед которой даже «гротескный» судебный процесс прошел незамеченным. «Пока ты была со мной – я не боялся смерти…» — в стихах поэта сказано все. Вехи жизни поэта — ссылка, эмиграция, разлука с родными – зрители слушают так, как будто сам Бродский сидит в зале и рассказывает о себе…

Кинохроника, фотографии, анимация…они становятся единым целым, и ты боишься оторвать взгляд от экрана, чтобы не пропустить хоть один кадр. Музыка, также основанная на воспоминаниях, органично дополняет фильм. Возможно потому, что и ее мы «читаем у автора». Поэт любил и классическую музыку Йозефа Гайдна, и оперу Генри Пёрселл «Дидона и Эней». Ария Дидоны была аранжирована певицей Анастасией Глазковой в джазовой манере. Жителю Америки Иосифу Бродскому нравился этот стиль.

После окончания фильма актер Павел Михайлов рассказывает о проблемах с созданием в знаменитом доме Музури дома-музея поэта. Вызывает недоумение тот факт, что пока музей не создан, власти отказывает в помощи для его создания, называя это «нецелевым использование бюджетных средств». Но все же  — вечер литературный, прочтение актером стихотворения «Осенний крик ястреба» — эмоционально и невероятно экспрессивно. А зрители становились полноценными участниками вечера. Логичным завершением вечера стало прочтение одной из зрительниц – «Ниоткуда с любовью». Трогательно и нежно. С любовью. К Бродскому.

Во второй вечер в зале был аншлаг, и в ожидании режиссера коллекционер Кирилла Авелев рассказывал о своей коллекции иллюстраций Александр Флоренского к произведениям Сергея Довлатова. На один день они соединились. Иллюстрации и кино. Синтез жанров. Как и в фильме. Анимация и интервью, компьютерная графика и документальные кадры, кинохроника и фотографии. Сочетать несочетаемое.

Рассказ о жизни и творчестве идет от первого лица. Текст от лица Сергея Довлатова читает Сергей Пускепалис. И происходит невероятное. Его интонации и голос настолько соответствуют  образу писателя, что создается полное ощущение его присутствия. Довлатов иронизировал над собой, над своей жизнью и судьбой. Музыка Billy’s Band подчеркивала настроение главного героя и приходила на помощь, когда не хватало слов. «Счастье есть!» или «Я катился вниз, я падал…». Картина завораживала и восхищала, иногда вызывала улыбку, а иногда — на глаза наворачивались слезы.

После фильма режиссер читал рассказ писателя: «Старый петух, запеченный в глине» — и периодические взрывы хохота мешали чтению произведения, поднимающего настроение. Это был формат «встретились, поговорили». Довлатову бы исполнилось 71 год, и как верно заметил режиссер картины: «важно, чтобы он был живым,  а не покрывался бронзой».

Два фильма – две судьбы, две истории. Такие ли уж они разные?… Оба плоть от плоти петербуржцы, неотделимые от города, и все же покинувшие его. Они пошли против государства, против строя. Вынужденные жить в эмиграции, они лучше многих понимали, что такое русский язык. Теперь их мысли и чувства, личные переживания и размышления нашли понимание у поклонников их творчества. Им хотелось сопереживать и поддерживать. И их биография теперь – это не сухие строки из учебника литературы, а живая история, прожитая на глазах у зрителей. И недаром  с 1 сентября в Доме Кино показы картины о Довлатове возобновляются. Не пропустите!

После окончания фильма Роман Либеров ответил на вопросы корреспондента MUSECUBE.

Как родилась идея «писательского цикла»?  (кроме фильмов о Бродском и Довлатове, Роман Либеров автор фильмов о Юрии Олеше и Георгии Владимове – прим. авт.)

— Никакой идеи как таковой не было. Есть определенное количество имен, которые могут наполнять тебя текстами или музыкой. Наука занимается объяснением окружаемого мира, помогает выжить человеку в этом мире, но единственное, что двигает нашу жизнь вперед – это искусство. Если представить себе абсциссу и ординату, то это единственное, что будет «расти». Поэтому идеи в этом нет никакой. Есть люди, перед которыми ты должник. Я им говорю спасибо и это — то меньшее, что я мог бы сделать. Их страдания все равно не уменьшить. Мне хочется верить, что это важно. Так, история о Довлатове важна Елене и Кате (жена и дочь Довлатова – прим. авт.). Они впервые поддержали чью-то работу и помогли делать фильм, и я им все время рассказываю, что у нас происходит.

…Перед Бродским я вообще должник. Иногда я думаю частью его мыслей, иногда живу частью его речи, впрочем также, как и Довлатова. А как иначе? Что-то было до тебя, что-то – после, и ты сам являешься продолжением чего-то, без этого получается прерванная связь имен, и нашей стране мы это неоднократно проживали.

— Что вы изучали, когда готовились к постановке этих фильмов?

— Как правило, чтобы сделать кино, я нахожу все тексты, которые вообще возможно отыскать. Записки на книгах друзьям, произведения, книги, письма, колонки, интервью по-английски, по-русски…Беру все и составляю. В этих фильмах нет ни одного моего слова. У каждого из нас есть «свой Сергей Довлатов» и считает, что его Сергей Довлатов – это именно тот человек, который он был. И ты не можешь ни с чем сверяться, кроме как с внутренним камертоном,

 — Почему был выбран именно такой формат – документально-анимационный? Почему не художественный?

— Кино есть кино и неважно, какое оно. Многие игровые картины используют хроникальный материал или непрофессиональных актеров. Кроме того, игровое кино связано с огромным количеством гонораров, а деньги – это основное препятствие в моей жизни. К сожалению. Это почти невозможно – найти деньги на такое кино.

— Разве это никому не интересно?

— Главное, что у нас в стране не существует индустрии кино, и все что остается – их средства. Раньше мы частично брали деньги у канала Культура. А фильм о Довлатове был полностью сделан на частные деньги, которые я выпрашивал с протянутой рукой, за что очень стыдно. Это не мужское занятие – просить денег.

После того, как картина сделана, ее запускают кинотеатры. 12 января я начал работать над тем, чтобы фильм появился в кинотеатре, в том числе и в Петербурге, в Доме Кино. И я этим занимаюсь каждый день, что страшно мешает мне снимать новый фильм. Премьера в Петербурге состоялась только 19 июля благодаря тому, что здесь появились люди, которых это заинтересовало. Видимо, выгоднее поставить «Мрачные тени», чей прокатный механизм отработан американской индустрией. Не приходится говорить о нашей киноиндустрии. Отсутствуют даже ее предпосылки. На фильмы русского артхауса таких режиссеров как Хомерики, Попогребского или Хлебникова ходит небольшое количество людей.

— Вы чувствуете ажиотаж вокруг фильма о Довлатове? Месяц назад в Доме Кино были постоянные аншлаги… 

— Это само по себе чудо, которое заключается в том, что Сергей Довлатов здесь дома. И моей заслуги здесь нет. Есть его имя. В Петербурге оно производит особенный эффект, хотя и в Москве безо всякой рекламы кино посмотрело более 5000 зрителей. А имя Георгия Владимова никому не известно, к сожалению, и соответственно, фильм о нем не знают, и это не зависит от количества рекламы. Другое дело – Бродский или Ильф и Петров (в настоящее время режиссер работает над фильмом о знаменитых одесситах – прим. авт.).

Я мечтаю сделать фильм об Андрее Платонове – величайшим из русских писателей — и, обращаясь за помощью, вижу, что его имя не знают. А с Ильфом и Петровым помогают. Я рад, что одно имя «тащит» другое. Чудо — в том, что если бы Довлатов знал, что он стал «локомотивом», которые вытаскивает интересы к Бродскому, Олеше и Владимову… Интерес к фильму о Довлатове намного выше, но это ваша питерская история. Когда картину москвич привозит  картину в Петербург — чувствуется особая ответственность,

— Кстати, откуда такое понимание Петербурга в фильмах?

—  Я обожаю Петербург, я мечтал бы здесь пожить, но одновременно он загоняет меня в страшную тоску. Нигде лучше и хуже, чем в Петербурге, я себя не чувствовал, хотя очень редко здесь бываю. Страшный и прекрасный город, выстроенный европейцами для процветания в Европе и вынужденный умирать в Азии – я придумал для себя такую формулировку. Я хожу туристом в музей-квартиру Зощенко, по Дому писателя, сегодня гулял по Петропавловской крепости, по Конюшенной площади… Но я ничего не знаю в Петербурге.

— Как вы относитесь к тому, что после просмотра ваших фильмов у зрителей возникает желание ближе познакомится с творчеством Бродского и Довлатова?

— Примерять на себя рясу миссионера я не согласен, в этом должно быть намного меньше пафоса. Я кайфую от того, что сделали эти люди, они мне помогли. Их книги люди прочитают и без меня. «Вначале было слово, и слово было Бог». А слова «кино» не было. Это вторичная вещь по отношению к литературе.

— Сейчас читают меньше…

— Не уверен. На фейсбук тратят времени больше и я не уверен, что читать его хуже, чем роман «Цемент» в 30-е годы (первое произведением о созидательной силе социалистической революции – прим. авт.). Давай не будем миссионерами, кто мы такие, мы еще не заработали себе никакой биографии. Они же своей кровью и своим дыханием  это писали. А мы? Более-менее в комфорте сделали кино, поездив по Нью-Йорку, Таллинну и так далее… Не надо понтоваться. Сделали кино – хорошо. Если это не слишком противоречит герою фильма – уже большой успех. Хотя и ругают тоже. Но счастье, когда ругают меньше.

— Когда ожидать «Ильф и Петров»?

— Это долгая работа. По нынешнему расписанию – в конце мая, но нужно искать средства. Есть сценарий и расписание поездок.

Валентина Казакова, специально для MUSECUBE