Если в Санкт-Петербурге или Москве ставится новый мюзикл, то скорее всего Ростислав Колпаков будет играть в нем 2, а то и 3 роли, причем все они будут главными. Он по праву считается одним из самых открытых, общительных и харизматичных актеров современного музыкального театра. К тому же, Ростислав обладает невероятным игровым диапазоном. Ведь он может сыграть все: и пустого, хвастливого Гастона в «Красавице и чудовище», и глубоко драматичного Генри Джекилла, наряду с порочным и жутковатым Хайдом, гротескно-карикатурного Герберта в «Бале вампиров» и романтического героя Графа Монте-Кристо. Как ему удаётся совмещать в себе эти крайности, переключаться между жанрами и городами, в чем секрет его обаяния? Именно это мы попытались выяснить перед концертом-презентацией мюзикла «Последнее испытание», где Ростислав впервые примерил на себя образ воина Карамона.

Несмотря на то, что вечер посвящен «Последнему Испытанию», начнем издалека. Вашими дипломными спектаклями в ГИТИСе были оперы («Испанский час» Равеля, «Плащ» Пуччини и «Февей» Пашкевича). Но затем Вы обращаетесь к жанру мюзикла. Почему? Что привлекло? Не возникало ли желания вновь вернуться к опере?

Желание обратиться к классическим произведениям в последнее время все больше и больше. Возникает ностальгия по студенческим годам и хочется, как говорится, вспомнить все. Ловлю себя на том, что нет-нет, а в голове всплывают строки из какого-нибудь произведения. Внутренний консерватизм, видимо, требует. Случается навеянная грусть по академическому исполнению, это же основа, от которой идёт каждый исполнитель. Опера – прародитель мюзикла, в более строгом и классическом обличии. Мюзикл – более новый жанр, видоизменённый с течением времени. Раньше существовало разделение на балет, оперу, драматический театр, мюзикл же стирает границы, сочетая в себе все.

В моей судьбе он возник случайно, ну или я в нем возник случайно. Знакомство произошло на лекциях в ГИТИСе. Симпатия к жанру родилась благодаря Бродвею, но нечто большее возникло гораздо позже, после первого кастинга.  Я мог бы быть оперным певцом – ну, мечтать-то не вредно (смеется), или опереточным, но я понимаю, что сейчас такое время, когда мюзикл очень актуален. Вот есть слово «мейнстрим», и мюзиклы сейчас «мейнстримнее», нежели оперы. Их (оперы), конечно, пытаются осовременивать за счет режиссуры, но музыкальная основа – ее же нельзя менять. Если поменяешь музыку, то это будет уже другое произведение…

«Последнее Испытание» – это первый фэнтези — мюзикл на российской сцене, проект с уже сложившейся командой и имеющий за плечами довольно длинную историю. Что сподвигло присоединиться к нему? И каково было вливаться в уже состоявшийся коллектив?

Ну, начнем с того, что именно этим я сейчас и занимаюсь – вливаюсь, поэтому я, можно сказать, новорожденный, чувствую себя ребенком и пока лишь анализирую происходящее. Знаю, что есть сложившийся коллектив, благодаря энергетике которого, создается впечатление, что это целая армия, которая живет одним, дышит одним. Его энтузиазм меня просто покорил.

В первый раз я столкнулся с «Последним Испытанием» еще в 2015 году – увидел, что идет кастинг (в гастрольную версию – примечание Musecube), узнал, что это фэнтези — мюзикл – а фэнтези я обожаю! «Властелин колец», к примеру. Такой мюзикл, кстати, тоже есть, но он совсем другой. Мне стало любопытно, ознакомился с материалом, но…  По времени не смог приехать на кастинг, и в тот поезд не заскочил. Позже вновь поступило приглашение  – бумеранг вернулся! Я дал свое согласие на участие. Всем нам не хватает сказки, всем нам – и артистам, и зрителям. Ребята-творцы – возвращаясь к энтузиазму – не останавливаются в своем желании творить и привлекать к этому компетентных людей, профессионалов, набираться опыта друг у друга. Смелости творить без какой-либо помощи извне – без продюсеров, продюсерских центров им не занимать.

Банально, но расскажите немного о Карамоне.

А я-то что могу о нем рассказать? Говорю же, я – новорожденный Карамон, знаю только «мама», «папа»! (смеется)

Единственное, что я знаю о Карамоне, он – воин, борец, но борется он не за себя, за других. Это человек, у которого перевернулась судьба. В этой истории он имеет динамику развития, значит есть над чем подумать и поработать.

Будете ли Вы смотреть видеозаписи с артистами той же роли или, быть может, пытаться понять его через текст фэнтези?

Первое и самое главное – я жду общения и диалога с режиссером. Пока я исхожу из текста двух арий (арий «Колыбельная» и «Клинок», подготовленных для исполнения на концерте – примечание Musecube) и просмотренного спектакля. У меня есть представление, но оно в большей мере «зрительское». Есть зритель подготовленный – идет на оперу и читает либретто или произведение, а кто-то: «Ну, что, пойдем в оперу, дорогая?», а что уж там поют… Признаюсь что занимался разбором: смотрел, отмечал имена, конфликты, события, а сам – Боже мой, я не знаю этого мира или, как говорят сейчас, этой Вселенной! Меня охватывал вполне закономерный стыд: сейчас придут люди в зрительный зал, а я даже не знаю, что им сказать. Потому что они наизусть знают все, и я должен воплотить героя, которого большинство присутствующих уже хорошо знают, в то время как я только начинаю знакомство с ним.

В мюзикле у Карамона есть боевые сцены и в разных постановках Карамон либо сражался на арене сам, либо вместо него выходил дублер. У Вас есть опыт сценического фехтования, чего ждать в новой версии?

Как любой мальчишка, я мечтал стать рыцарем, гладиатором, джедаем. Клинки любого вида я люблю – аристократичное оружие как произведение искусства. Мне хотелось бы самому выступить в сцене боя, без дублеров. Опыт фехтования у меня есть. К вопросу, чего ждать в новой версии, это целиком зависит от режиссера. Для меня самого это тайна.

В рамках PR-компании в соц.сети было выложено видео, на котором Вы исполняете отрывок арии Карамона «Колыбельная», и Антон Круглов (композитор), скажем так, корректирует Вашу излишнюю аристократичность исполнения. И в самом деле, у Вас «в коллекции» уже есть множество разных  героев: это и графы, и простые деревенские парни вроде Карамона, как происходит «переключение» с одного образа на другой?

Глубина испытываемых эмоций не зависит от положения персонажа в обществе. Какого бы ранга, уровня, звания герои ни были, внутри мы все переживаем в одном диапазоне чувств. Лишь форма выражения может меняться от обстоятельств.

Помогает ли то, что Вы примеряете на себя разные образы лучше узнать самого себя, возможно, Вы чему-то учитесь у своих героев?

Вечное познание самого себя… Чтобы понять другого, всегда нужно встать на его место, а если ты понимаешь других, то можешь ответить и на вопросы, которые возникают у тебя. По сути, играя кого-то и пытаясь погрузиться в образ персонажа, ты разбираешься и в себе. И можешь избавить себя от проблем, которые могли бы быть у тебя, ведь, чтобы не делать в жизни ошибок, лучше учиться на опыте других. Работа над персонажем может быть как репетиция собственных жизненных ситуаций, что позволяет избегать некоторых острых углов. Но стоит помнить, что персонажи зачастую собирательны, поэтому не стоит стопроцентно полагаться на данный опыт.

Недавно санкт-петербургский театр музыкальной комедии объявил о возвращении – очередном возвращении – «Бала вампиров». Первый раз Вы вышли на сцену в этом спектакле еще в 2011 году, а с последнего выхода не прошло и полугода. Как Вы относитесь к возвращению столь полюбившегося публике проекта? И каково раз за разом выходить на сцену в одних и тех же образах, исполнять одни и те же арии?

Конечно же я рад. Я люблю этот проект и не представляю, как можно его не любить…Но есть столько прекрасных и великих произведений, к которым хотелось бы прикоснуться. Хочется побольше успеть сделать. Познакомившись с мюзиклом, я узнал, что артисты в этом жанре работают в каждодневном режиме, спектакли показываются каждый день, и так из года в год. По двадцать-тридцать лет уже играются, например, «Кошки», «Призрак оперы», и только состав меняется. Я не знаю примеров, чтобы артист в течение двадцати лет играл одну и ту же роль. Все мы люди, как бы ты не любил персонажа, ты просто устаешь, и это естественно. Да и начинаешь хотеть чего-то новенького: развиваться в профессии, развивать себя — меняться. Можно прожить большую часть жизни в образе и самому забыть, какой ты, и помимо этого тебя и зрители будут воспринимать как образ. Думаю, это тяжело психологически – ты хочешь быть самим собой, а видят тебя только в этом образе. Чувство меры необходимо везде, но, как известно: «как много человеку мало»…

Лера Шульц специально для Musecube

Благодарим за помощь в подготовке интервью Ирину Никифорову, Ксению Тунину, Татьяну Лупанову и Татьяну Иванченко

Фотографии Варвары Трошагиной, Марины Тарасовой и Марины Бакариновой