– В 1997 году в Краснодаре появилось созданное вами «Новое Радио», на концерт в поддержку которого вы пригласили такие маститые группы, как «Воскресение», «СерьГа», «Квартал», и… начинающую команду «Сплин», уже гремевшую с песней «Орбит без сахара». «Новое Радио» было первым шагом к программе «Живые» и «Своему Радио»?

– Нет, «Новое Радио» было просто радиостанцией, в программной политике которой я пытался реализовать на практике свое видение того, каким должно быть радио.

У истоков «Нового Радио» стоял не только я, но и мои замечательные партнеры – Виктор Кожанов и Радион Алборов. Любопытный факт: именно Радионом (через букву «а») назвали этого чудесного, интеллигентнейшего осетинского парня его родители, не подозревая о том, что значительную часть своей жизни он посвятит радио.

В Краснодар я приехал работать в театре. Но в 1992 году влюбился в радио, и сцену пришлось оставить в прошлом. Если коротко, то, уже работая ведущим на одной из краснодарских радиостанций, я открыл рекламное агентство «Визави», которое – помимо всего прочего – производило радиорекламу. В нашей аудио-мастерской «ТРИ-ТОН» мы делали классный продукт – сильный не только по меркам Юга России, но и всей страны. Мы многократно побеждали на фестивалях рекламы в номинации «Радиореклама». Вместе с Рамазаном Калакутком – шикарным композитором и аранжировщиком – и Сергеем Дисским – потрясным звукорежиссером – мы (втроем!) делали по 50 авторских рекламных роликов в месяц! К каждому такому игровому и музыкальному ролику писалась авторская музыка; озвучивались они профессиональными актерами – не в чисто разговорном виде, а с актерской игрой; в большинстве случаев присутствовало вокальное оформление.

Благодаря рекламным роликам мы и сдружились с тогдашними владельцами регионального Радио «РОКС» Витей и Радиком: стали сотрудничать, а вскоре они предложили мне объединить все бизнес-проекты, и я согласился. Так я стал совладельцем целого холдинга, в который входили радио «РОКС», турагентство «РОКС-Тур», а впоследствии рекламное агентство «Визави» и аудио-мастерская «ТРИ-ТОН». Затем я уговорил партнеров создать собственную – не ретрансляционную – станцию и назвал ее «Новым Радио».

Напомню, что «Наше Радио» появилось в Москве только в декабре 1998 года. Я же стал продвигать тот формат, который нынче известен в России, как «русский рок», намного раньше – еще в 1997 году. Правда, я называл его «гитарной музыкой» – может быть, слишком прямолинейно, но, на мой взгляд, куда более точно. Задолго до «Нашего Радио» у меня в эфире уже звучали группы «Кафе», «Сплин», «Тараканы!» и многие другие. Но летом 1998 года – «спасибо» Кириенко – случился дефолт, и всё пошло прахом. За нами не стояли ни Березовский, ни Мёрдок, посему жили мы только за счет собственных вложений и рекламы. Не стало рекламы – и средства быстро иссякли. Станция умерла, прожив только год. Но как прожив! Прекрасное было время, скажу я вам.

И всё-таки, наверное, именно тогда и был заложен первый камень сегодняшнего «Своего Радио»… Одним из диджеев на радиостанции, где я был программным директором, работала Маша Макарова. Ей было тогда 17 лет, она любила группу «Мегаполис» и писала собственные песни. Когда лидер «Мегаполиса» Олег Нестеров приехал вместе с группой в Краснодар и пришел ко мне в эфир на интервью, я познакомил его с Машей. Это был первый шаг к созданию группы «Маша и Медведи». А в утреннем шоу «Нового Радио» работала клевая команда молодых ребят, среди которых была Аня Пингина – ныне известная вокалистка. Ее я тоже подталкивал к тому, чтобы уехать в Москву и пробиваться там… Так что да, наверное, уже тогда я – сам того не замечая – начинал заниматься тем, чему теперь отдаю все свое время.

– Целый год вы проработали на радио «Шансон». Что полезного дал вам этот опыт?

– Это было делом случая. Но полезный опыт я, безусловно, приобрел. Я убедился, что тюремная романтика в России неискоренима. Но это совсем не моя музыка.

– Как долго вынашивали вы идею создания программы «Живые»? Расскажите, как удалось воплотить замысел в жизнь и почему именно на радиостанции «Маяк».

– Всё произошло спонтанно. На «Маяк» меня пригласили вести трехчасовое авторское шоу – «Чайка на Маяке». Разумеется, пришла со мной и Юля – многолетний продюсер всех моих проектов на радио и телевидении. Мы с ней решили, что первый час шоу будет посвящен проблемам взаимоотношения полов. Второй час отдали музыкантам, а третий час отвели под всякие веселости – сейчас даже и не помню, какие именно.

Первым музыкантом, гостившим в программе «Живые», стал Сергей Воронов. За ним последовали другие. Мы болтали, ставили песни в записи – словом, всё было стандартно. Но уже через пару недель мне стало очевидно, что это дико скучно и абсолютно не заводит. Тогда я и принял решение делать живой звук. Однако руководство «Маяка», у которого я попросил оборудование, мне вежливо отказало: станция, мол, бюджетная, и покупка аппарата в расходной части не прописана. Жди, мол, нового сезона – может быть, удастся «забить» это в бюджет. Либо делай как раньше – ставь песни с пластинок.

Вот здесь я и обозлился: просто взял и купил пульт – маленький, аналоговый, но свой! А еще – вокальные обработки, микрофоны, стоечки… То есть тот самый минимум, с которым уже можно было что-то делать.

И мы начали! Живых барабанов у нас еще не было – стояли в студии электронные, только никто на них играть не хотел. Так что для того чтобы поиграть в эфире «живаго», музыкантам приходилось таскать барабанные установки с собой. Часа нам показалось мало, мы удлинили программу до полутора часов, а потом и до двух.

Постепенно у нас стали завязываться приятельские и дружеские отношения с музыкантами. Барабанщик Ксюши Федуловой Леша Цыганов предложил нам свою помощь и стал возить на эфир свои барабаны. Потом договорился со своими друзьями, работавшими на звукозаписывающей студии, и те одолжили нам барабанную установку. Жизнь налаживалась.

Однажды я где-то подсмотрел, что барабанную установку огораживают прозрачной пластиковой ширмой, и это позволяет избавиться от лишних шумов, портящих звучание вокального микрофона в маленьком помещении. Сделал, установил, получили результат. Но студия на «Маяке» маленькая, и постоянно держать там барабаны и ширму было нельзя, чтобы не мешать ведущим других программ. Так что каждый вечер я методично расставлял всю эту «кухню» перед эфиром и убирал после. Тут на забалуешь.

Хочу сказать спасибо Петру Симченко, который работал тогда в департаменте ударных инструментов фирмы «Yamaha». Приехав со своими помощницами, он понаблюдал за эфиром и заявил, что «Yamaha» хочет подарить нам ударную установку. Это было похоже на сказку! С тех пор у нас шикарная барабанная «кухня». Еще раз спасибо, Петя!

 НА “НАШЕМ РАДИО” Я ПОТЕРЯЛ ЛЕТ ДЕСЯТЬ ФИЗИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ 

– Затем «Живые» стали выходить на «Нашем Радио». Расскажите, как возник вариант перейти на работу на «Наше Радио».

– Владелец ЗАО «Мультимедиа Холдинг», в состав которого входит «Наше Радио», неожиданно предложил мне стать программным директором этой радиостанции. Мне ставили задачу обновить и оживить эфир, сделать его современным – привлечь новые молодые коллективы. Я думал три месяца, меня уговаривали. Согласился. Разумеется, «Живые» стали выходить на «Нашем Радио». Правда, уже существовала программа «Вторая Смена», и там тоже проходили живые выступления. Поэтому я принял решение разделить артистов: «звезды» – во «Вторую Смену», молодежь – в программу «Живые».

– В эфире «Своего Радио» вы несколько раз – вскользь – упоминали причины ухода с «Нашего Радио». Сначала вы говорили, что кое-кто намекнул руководству, что песни в эфире «Нашего Радио» стали «не очень»… Потом вы заявили, что программа «Живые» так «раскрутила» новые группы, что у «мастодонтов» «русского рока» появились проблемы с концертами. Не могли бы вы перечислить все причины и все «слагаемые»? И какую роль в вашем уходе сыграл уже упоминавшийся президент ЗАО «Мультимедиа Холдинг» Александр Школьник?

– Причин несколько. Одной из главных стал генеральный директор «Нашего Радио» Афанасьев. Вот даже не помню, как его и зовут-то, а для себя называл просто – Афоня. Он пришел под конец года на место человека, которому владелец не продлил контракт. Не буду много и долго расписывать весь этот цирк… В целом этот Афоня, может, и не плохой – не знаю, не общались мы вне работы; а вот как профессионал – никакой! Ноль! Но амбиций и уверенности в себе у него столько, что мне бы и одной десятой его пафоса хватило на всю жизнь.

Именно Афоня начал на меня давить. Уж не знаю, с подачи ли владельца холдинга или по собственной инициативе, но он занял позицию большинства. Позицию тех, кто на «Нашем Радио» давно сидел, ничего не делал, но ощущал себя вполне комфортно. А тут Чайка с его деятельностью! Доходило до того, что Афоня вызывал к себе в кабинет кого-то из сотрудников и задавал ему вопрос: «Ты с нами или с Чайкой?». Если ответ был не тем, Афоня требовал, чтобы этот сотрудник писал заявление по собственному желанию. За моей спиной проводились собрания с «избранными» и строились планы по моему «сливу». Мешал я им сильно – этим «хранителям традиций»! Работать в таких условиях стало невыносимо.

А о том, что «песни в эфире стали не очень», владельцу постоянно шептали на ухо многие – не только Афоня. И это естественно. В ротации «Нашего Радио» давно привычные, ставшие «родными» для консервативной аудитории песни. На их фоне песни молодых музыкантов выглядели необычно, а значит – плохо. Вот такая логика. А приезжать на «Нашествие» ради того, чтобы послушать в пятнадцатый раз кряду одни и те же песни группы «Алиса» (которую я, к слову, тоже очень люблю), – это же привычно, значит хорошо! А как хорошо это в эфире! О! Слов нет! Вот такая логика.

И то, что молодые артисты стали получать больше интересных предложений, чем когда-либо ранее, тоже правда. Ну а «старикам» ведь тоже жить хочется, и уступать поляну они пока не торопятся. Когда я негодовал, мне твердили: «Радио – это бизнес, Сеня, это ж понимать надо!» И я согласен, что радио – это бизнес. В том числе бизнес. Но когда это только бизнес – это дикость и бред.

О Кенгуру я просто умолчу – пусть ему будет хорошо во всем, он ведь не со зла… И я хочу развенчать мифы о том, что меня уволили, что рейтинги станции упали и т.д., – ничего подобного! Рейтинги росли, и это легко проверить. Сезонные падения цифр – дело обычное.

Так вот. Я пошел к президенту ЗАО «Мультимедиа Холдинг» Александру Школьнику и заявил, что в таких условиях и с таким генеральным директором, как Афоня, я работать не могу, не хочу и не буду. За год работы на «Нашем Радио» я потерял лет десять физической жизни! А расстались мы по договоренности сторон за полтора месяца до официального окончания моего контракта – со всеми выплатами, как положено. Так что здесь мне сетовать не на что, спасибо и на том. А Школьник роли в моем уходе не сыграл никакой, совершенно никакой.

Кстати, Афоня, как и – еще раньше – несколько других ключевых фигур, мешавших мне в работе и не дававших станции развиваться, были уволены вскоре после моего ухода. Вот их действительно уволили…

– Сейчас вы один из главных критиков понятия «русский рок», на котором «Наше Радио» и держится. Говорят, кстати, что сам этот термин и придумали создатели радиостанции – чтобы обозначить свою целевую аудиторию. Согласны с этим?

– «Наше Радио» подхватило этот термин, придуманный кем-то до него, и успешно внедрило его в сознание масс. Только изначально никто не вкладывал в этот термин особых смыслов или подтекстов. Русский – значит, на русском языке. А критикую я не сам термин, а сложившуюся в умах значительной аудитории установку на то, что «русский рок» – это что-то невероятно особенное, священное, монументальное. В реальности русского в нем только язык, а рокового – в подавляющем большинстве – вовсе ничего.

– Позволю себе процитировать вас: «Апологеты “русского рока” причисляют к этому явлению даже те группы, творчество которых роком назвать очень трудно, – “Агату Кристи”, Земфиру, “Чайф”…» А в чем вообще главная проблема тех, кто отстаивает «сакральность» русского рока?

– На мой взгляд, музыка делится на два формата – хорошая и плохая. Перечисленные вами группы я отношу к формату хорошей музыки, только вот к року отношение они имеют опосредованное. Подчеркиваю – на мой взгляд.

Проблема «апологетов русского рока» в том, что они застряли в прошлом: в детстве и деревья выше, и яблоки слаще, как говорят. Мне жаль тех, кто считает, что всё хорошее только позади, тех, кто не верит в лучшее в будущем и живет верой в священную белую корову русского рока.

УКРЕПЛЕНИЕ ЛЮБОГО ГОСУДАРСТВА НАЧИНАЕТСЯ С РАЗВИТИЯ ЕГО МУЗЫКИ

– Правда ли, что при создании «Своего Радио» вы – в качестве одного из лозунгов – использовали приписываемые Конфуцию слова: «Разрушение любого государства начинается именно с разрушения его музыки»? Не могу поверить, что ваша деятельность направлена на разрушение!

– Нет, это не так. Фраза эта висела в шапке моего сообщества в социальной сети до создания «Своего Радио». Теперь же там место для более полезной информации. И значение этой фразы совсем другое, нежели вы подумали. Я как раз за созидание и за хорошую музыку. И я против тех, кто разрушает российскую музыку. Я против пошлой попсы, против безвкусицы. Так что – укрепление любого государства начинается с развития его музыки, его творческого и культурного потенциала…

– «Свое Радио» занимается продвижением талантливых музыкантов, еще – по каким-то причинам – не ставших популярными на всю страну. Я правильно сформулировал? При этом в ротации есть и широко известные группы – но с не самыми известными, нехитовыми песнями, верно?

– Что касается первого вопроса, то да. Что касается второго – маленькая поправка: кто сказал, что мало- или совсем неизвестные песни известных исполнителей не станут хитами в будущем? Эдуард Хиль, к примеру, стал мировой звездой с написанным и спетым еще в 1970-е годы вокализом аж через 40 лет.

– Вы не раз озвучивали формулу: «Попадание в программу “Живые” не гарантирует попадания в ротацию “Своего Радио” и наоборот». А по каким принципам происходит это попадание?

– Принцип прост – музыка должна чем-то «цеплять». Всё. Я могу не очень любить тот или иной жанр, мне может не нравиться тот или иной исполнитель, но если в песнях есть что-то «цепляющее», явно интересное в перспективе, то они попадут в ротацию. Так же рассуждает и продюсер программы «Живые» Юлия Дубова. Например, ей, в отличие от меня, не нравится тяжелая музыка. При этом в программе «Живые» постоянно появляются группы, играющие «тяжеляк». Просто при отборе Юлия придерживается того же принципа – «цепляет» или не «цепляет».

– В ротации «Нашего Радио» 35 или 36 групп, в ротации «Своего Радио» – 325 исполнителей. И – свыше двух с половиной тысяч песен. Это число будет расти и дальше? Есть ли у него предел?

– Да, число будет расти, но не так бурно, как в первые полгода существования станции. Предел, безусловно, есть – и математический, и художественный. Но пока мы его не достигли.

– В одном из интервью вы сказали, что в ротации «Своего Радио» никогда не будет песен «Кино» и «Короля и шута» – в виду того, какие своеобразные у этих групп поклонники. «Не понимаю, как 40-летние мужчины могут петь: “Разбежавшись, прыгну со скалы…”», – добавили как-то вы. Но ведь агрессивность поклонников не умаляет «художественного достоинства» этих групп, верно?

– Не просто «прыгну», там ведь дальше: «…и ты поймешь, кого ты потеряла!» Это же подростковое мышление! Но не это главное.

Во-первых, когда человек включает радио, а там «Кино» или «Король и шут», то первая же мысль – «Наше Радио». Мне эти аналогии не нужны.

Во-вторых, причина в аудитории. «Киношные» поклонники застряли в прошлом, они живут иллюзиями. Главная из них – что группа «Кино» тот самый «русский рок». Хотя сами участники группы позиционировали «Кино» как танцевальный, дискотечный коллектив. А 90% любителей «Короля и Шута» – это «дети пива» – агрессивные, загнавшие себя в узкие музыкальные рамки упыри, готовые разорвать любого, кто не хочет разделить с ними любви к своим кумирам. Эта агрессия мне не нравится, я ее не хочу.

– Кому и чему еще дорога в эфир также заказана – определенным исполнителям, песням с нецензурной лексикой, некоторым стилям и направлениям в музыке?

– На «Своем Радио» никогда не будет махровой попсы и блатного шансона. Все остальные стили и направления нам интересны, но ищем мы среди них самое «цепляющее».

– В эфире звучат песни на иностранных языках. Правильно ли я понимаю, что это всё же исключение?

– Почему исключение? Отнюдь. Мы занимаемся продвижением русскомыслящих музыкантов. Если среди них есть те, кто делает классную музыку на других языках, то почему же не заниматься их продвижением? Почему в других странах подобных вопросов не возникает? Немецкая группа «Scorpions», поющая по-английски, в Германии не менее уважаема, чем во всем мире. А, к примеру, в Финляндии, где масса популярных коллективов, поющих на родном языке, безмерно гордятся своими группами «на экспорт» – теми, кто поет по-английски. Почему Россия так шовинистична в этом вопросе? А всё от того, что многие годы большинство россиян не считало важным изучать иностранные языки, и теперь непонимание текста они выдают за патриотическое отношение к родному языку. Я же считаю это комплексом непросвещенности и необразованности. С этим комплексом необходимо бороться.

А ведь есть еще и украинский и белорусский языки – они вообще свои! Как они могут быть исключением?! Я убежден, что любой русский обязан владеть украинским и белорусским языками – как минимум на уровне понимания того, о чем говорится и поется.

– На «Нашем Радио» есть песни, которые будут в ротации всегда. Например, хиты Виктора Цоя. На «Своем Радио» такой практики, как я понимаю, нет. То есть песни некоторых групп будут обновляться регулярно – недаром вы постоянно просите музыкантов «приносить новый материал»?

– Именно так.

– Еще одно отличие от «Нашего Радио» в том, что на «Своем» в ротации есть песни группы «Сектор Газа». Понятно, что, создавая «Свое Радио», вы пытались исправить те ошибки, которые делало «Наше». В каких отношениях находятся радиостанции? Есть ли элемент некоего противостояния, соперничества?

– В ротации есть песни не только «Сектора Газа», но и, к примеру, «Гражданской обороны»… Ничьих ошибок я исправлять не пытался и не собираюсь этого делать в дальнейшем. Кроме того, кто сказал, что это – ошибки? Это просто определенное видение, понимание, ощущение музыкальной культуры страны. Я музыкальную культуру без этих групп не представляю, вот и всё. В эфире «Своего Радио» не только молодые или незаслуженно нераскрученные коллективы, но и исполнители, которые делали историю музыки в России. Со временем я буду добавлять в ротацию и другие коллективы, которые считаются «иконами». Существуют разные музыкальные пласты, и все они имеют право избежать забвения.

Что касается противостояния, то я не стою ни против кого-то, ни за. А что об этом думают на «Нашем Радио» – не знаю, не интересовался.

– Раньше в программу «Живые» часто приходили группы из Украины. Появились ли какие-то трудности после начала «активной фазы конфликта» в Донецке – в переговорах с украинскими музыкантами, в отношениях со слушателями?

– Да, безусловно. Вот, к примеру, музыкантам Саши Пушного, которые живут в Киеве, не дали взять в самолет комплект тарелок для барабанов – якобы из-за перевеса. Пришлось добывать перед эфиром. И есть музыканты, которые стали путать музыку и политику. Но такие есть, к сожалению, и у нас. Так что в большинстве случаев все трудности упираются в деньги на дорогу и сводятся к проблемам преодоления границы. В остальном, к счастью, всё в порядке: украинские коллективы приезжают к нам регулярно.

– Вы говорили, что ни в коем случае «не тронете» группу «Океан Эльзи», хотя некоторые у нас называют ее «вредной» для России. При этом – уж извините о личном – в эфире вы упомянули, что в Донецке живут ваши родственники по линии матери и что некоторые из них погибли…

– Да, моя родня по маминой линии живет в Донецкой области: в Горловке, Енакиеве, Макеевке. В Луганске есть дальняя родня, в Днепропетровске – по линии отца. Погиб мой двоюродный брат Юра – земля ему пухом! Он воевал за ДНР, и на блокпосту его подразделение накрыло «Градом». Но какое отношение это имеет к музыке?! С Россией воевали Наполеон и Гитлер – и что, мне не слушать музыку французских и немецких композиторов?! Давайте не путать жизнь реальных людей и политику, страну и власть, народ и режим. Всё равно мы с украинцами братья и сестры! И культуры наши близки – практически это одна культура. И музыка наша прекрасна! Украинских коллективов в ротации много, и, к моему удовольствию, поют они не только по-русски, но и по-украински.

СКОРО РАДИОВЕЩАНИЕ В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ УЙДЕТ В “ЦИФРУ”

– Со стороны кажется, что в истории «Живых» – как на «Нашем», так и на «Своем» – были откровенно провальные группы. Так ли это и если да, то как вы выходили из создавшейся ситуации? Как удавалось «спасать» эфир?

– Это вам так кажется! Откровенных провалов не было. По крайней мере, на мой взгляд. Всё зависит от того, как относиться к музыке и к творчеству вообще. Вот, к примеру, театр. Вы идете на спектакль и понимаете, что актеры не очень. Вас это напрягает. Но вдруг начинает звучать музыка, написанная для этого спектакля хорошим композитором, и вы окунаетесь в приятные эмоции. Этот саунд-трек нивелирует все ваши негативные ощущения. Либо – на сцене вдруг появляется талантливый актер и вы начинаете следить только за ним. А может быть, хороший актер так и не появится, но вас увлечет работа постановщика – мизансценами и шикарными «картинками» в красивом свете. Понимаете? Что-то вы должны увидеть, на что-то должны обратить внимание. Если нет ничего, то спектакль на 100% провальный. Вот так я и смотрю на музыку – что-то должно быть! Так что провалов не было и «спасать» эфир было незачем. Каждый эфир – это новый спектакль, начатый с нуля и сыгранный до самого конца…

– Какие вообще сложности создавал прямой эфир? Расскажите о нестандартных ситуациях, которые случались, – курьезных, неприятных.

– Прямой эфир не создает мне сложностей. Он приносит мне радость и полноту жизни. Люблю я это дело!

И всё-таки неприятные ситуации возникали. Например, когда артист приходил на эфир не «в кондиции». Однажды программу с участием одного известного музыканта пришлось закончить на час раньше. Слава богу, он этого даже не заметил.

Но ближе мне другие «нестандартные» ситуации: когда музыканты приходят в сценических костюмах, приносят необычные инструменты, например, люляму. Или когда директор коллектива садится на шпагат. В этом прелесть прямого, по-домашнему теплого эфира.

– «Свое Радио» «обрастает» и другими программами, помимо «Живых». Уже есть «Цветы Пустыни», «Малиновый Пиджак», «Чеховские Посиделки», «Артефакты», «Свои Адреса». Какие еще замыслы? Каких еще эфирных новинок ждать слушателям в ближайшее время?

– Всё это входило в планы развития станции. Сейчас полностью закрыта дневная – так называемая «диджейская» – линейка с 12 до 16 часов. По понедельникам, средам и пятницам в эфире Рома Чехов – «Чеховские Посиделки». По вторникам и четвергам – Андрей Голубов – «Голубятня». Но это не пустое и бессмысленное объявление песен в эфире, что я не люблю, а четырехчасовые авторские программы с темами для обсуждений, гостями и розыгрышами призов в прямом эфире.

Линейка вечерних программ с 17 до 18 часов закрыта не полностью. По понедельникам выходят «Свои Адреса» Никиты Круглова. Эта программа записывается в Питере – в арт-салоне «Невский, 24», который является филиалом «Своего Радио» и музеем русского рока одновременно. По средам – «Цветы Пустыни», программа об андеграунде наших дней. Ее автор и ведущий – замечательный исполнитель Бранимир, он же Саша Паршиков. По пятницам – «Малиновый Пиджак». Эта программа Евгения Малиновского (в эфире он Евгений Евгеньевич) рассказывает об андеграунде 1990-х. Она уникальна тем, что многие ее выпуски были записаны тогда, когда были еще живы герои этой программы. Это – память и история российской музыки.

Скоро появятся и другие программы – они будут выходить в 17 часов по вторникам и четвергам. Скажу по секрету, что одна из этих программ будет посвящена современной фолковой музыке – фолк-року, фолк-джазу, электронному фолк… Он такой разнообразный – этот фолк!

Помимо межпрограммной рубрики «Артефакты» готовятся еще две «межпрограммки». Но о них пока не скажу. Кроме того, очень любопытный проект, который будет выходить по субботам днем, я готовлю вместе со своими студентами: это и будет хит-парад, и развлекательное игровое шоу одновременно.

Так что работа кипит, творческие процессы не прекращаются!

– Кстати, о ваших студентах. Что это за курсы, кто и как может на них поступить?

– Это курсы для тех, кто хочет познать радио изнутри. Далеко не каждый из моих студентов сможет стать ведущим, но все они гарантированно приобретут ряд знаний и навыков. Первая моя группа, состоящая из 14 человек, вот-вот закончит учебу, и я с радостью могу сказать, что большая часть ребят достойна работы на радио. Кто-то будет редактором, кто-то – продюсером, кто-то – ведущим новостей, копирайтером или корреспондентом. Ну а кто-то – и ведущим авторских шоу!

– Скептики предрекали «Своему Радио» тяжелую жизнь и сомневались, что Интернет-радиостанции удастся удержаться на плаву: мол, рекламодателям гораздо интереснее FM-диапазон. Можете ли вы рассказать, как идут дела в этом смысле? Какие прогнозы и перспективы? И какие задачи стоят сейчас перед вами в плане дальнейшего развития «Своего Радио»?

– Прогнозы – дело неблагодарное. А скептики на то и скептики – без них было бы скучно! Многие не верили, что нам удастся собрать деньги на создание радиостанции через краудфандинг, а мы это сделали даже быстрее, чем планировали, и собрали бо̀льшую сумму. В результате «Свое Радио» стало единственной в России радиостанцией, деньги на которую дала потенциальная аудитория.

Норвегия вообще собирается отказаться от FM-вещания с 2017 года. Это так – для скептиков. И я считаю, что в обозримом будущем вещание в любом случае уйдет в «цифру». А рекламодатель в массе своей инертен. Эту инертность надо преодолевать. Я опираюсь на опыт работы нашего руководителя рекламного отдела Саши Николаева. Он точно знает, кому из мыслящих на перспективу рекламодателей повезет раньше других «окучить» новый рынок – рынок он-лайн вещания. Тот и выгоду получит большую и раньше других.

ХАРАКТЕР ГЕРОЯ РИЧАРДА БАХА УЖ ОЧЕНЬ НАПОМИНАЕТ МОЙ СОБСТВЕННЫЙ

– Вы неоднократно повторяли, что музыканты не любят, когда их спрашивают, почему их группа носит такое название. А можете ли вы рассказать о возникновении вашего творческого псевдонима?

– Когда встал вопрос о псевдониме, я вспомнил, что деда моего звали Семеном. Так же зовут и брата. А Чайка – это «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Характер героя произведения Ричарда Баха уж очень напоминает мой собственный.

– Вы родились в Приморском крае, при этом неоднократно заявляли, что считаете своей родиной Украину. Много ли вам пришлось помотаться по бывшему Союзу? И расскажите о ваших родителях-театралах.

– Украину я считаю своей второй родиной: я провел там детство – в шахтерском городке Енакиеве под Донецком. Ходил там в садик, учился в первых двух классах начальной школы.

Мама – актриса театра, сейчас на пенсии. Она живет в Чайковском, что в Пермском крае. Папы – он режиссер – уже, увы, нет. Оба закончили Днепропетровское театральное училище. Отец учился на курс старше. Его однокурсником был, к примеру, известный актер, телеведущий и педагог Олег Марусев.

Будучи еще совсем юной, мама работала в театре «Современник». Потом уехала из Москвы в Одессу – к моему отцу, который служил там после училища в армии. В столицу они уже не вернулись – началась жизнь провинциальных актеров. Мотались они по всей стране – из театра в театр, в поисках лучшей творческой жизни. Так и оказались в Уссурийске Приморского Края, где я родился. Но я Уссурийск совсем не помню: родители уехали оттуда, когда мне было всего полтора месяца.

За десять лет школы я сменил восемь городов – от украинского Енакиева до западного российского Калининграда, от самоварной Тулы до сибирского Ачинска. А оканчивал школу на Северном Кавказе – в Ставрополе. Актеры – они почти как военные.

– В эфире вы вспоминали, что хотели пойти по стопам родителей и даже получили образование театрального режиссера, но в итоге мама сказала вам, что актерство – профессия скорее женская. Как вы всё-таки решили не связывать свою жизнь со сценой?

– Что актерство не мужская профессия, мама мне твердила с самого детства. Что ни голоса, ни слуха, ни внешности для работы актером у меня нет. Не хотела она, чтобы и я связал жизнь с профессией, которая изматывала ее до изнеможения. Вероятно, желала мне лучшей доли. Но я всё-таки поступил в театралку, стал режиссером и даже поработал по профессии. А потом уже нашел себя в радиоэфире.

Я с детства наблюдал за тем, как живут актеры. Их взлеты и падения, депрессии и алкоголизм, славу и страдания от непризнанности наблюдал с рождения. Когда же сам оказался в «террариуме друзей», как между собой называют театр актеры, понял, что долго там не протяну. Слишком уж я впечатлительный.

Ну а в эфире на радио ты сам себе актер, сам себе режиссер, ни от кого не зависишь и делаешь то, что считаешь нужным, возможным и достойным. Это перевесило.

– Довольны ли вы вашей телевизионной карьерой? Можно ли сказать, что вы уже теперь навсегда связали свою жизнь именно с радио?

– На радио и телевидении я всегда работал параллельно. Авторские программы о взаимоотношениях на специализированных каналах, «Доброй Ночи» на Первом Канале в дуэте с Ксюшей Стриж – всё это было без отрыва от радио.

По сравнению с радио на телевидении меньше свободы: там гораздо больше условностей и ограничений. Кроме того, сейчас в телеэфире совсем тяжело: кризис и застой очевидны. На телевидении стало трудно реализовать что-либо интересное. Так что сейчас я ни с одним телеканалом не связан. Но телевизионщики по-прежнему меня любят и частенько зовут – в качестве гостя – в различные ток-шоу.

– В соавторстве с Натальей Толстой вы написали книги «Между сексом и любовью» и «О чем молчат в постели». Почему именно тема секса – одна из сквозных в вашей творческой карьере?

– Эта тема многие годы и вправду была основной в моих теле- и радио программах. Как-то так вышло, что именно эти вопросы меня просило рассматривать руководство. Видимо, я умею говорить о сложном просто, а о щекотливом – доступно и не пошло.

Наташа Толстая – прекрасный специалист в области личных отношений, психолог и психотерапевт – частенько приходила в мои эфиры в качестве эксперта. Ну вот и стала она меня буквально «долбить» – давай книжку вместе напишем, давай напишем! До этого она издала пять или шесть книг, и вдруг ее потянуло к совместной работе. Я долго уходил от ответа, ибо я не писатель, и прекрасно это понимаю. Но Толстая очень настойчивая женщина. «Уболтала». И знаете, книжка получилась неплохой! Так что спасибо Наташе: этот опыт был для меня весьма интересен. А через два года мы снова выпустили совместную книгу, в которой собрали и зафиксировали на бумаге наши эфирные рассуждения.

– У вас очень теплые отношения с Машей Макаровой («Маша и Медведи»), Евгением Феклистовым («Конец Фильма»). С кем еще из известных (или начинающих) музыкантов вы дружите? И вообще открыты ли вы в этом плане или с какого-то момента стали всё-таки держать дистанцию? Не мешают ли личные отношения в работе? Всё-таки именно от вас зависит, ставить произведения тех или иных авторов в эфир или нет…

– Я в добрых отношениях со многими музыкантами. Но личное никогда не пересекается с профессиональным. Это закон.

– Как вы относитесь к Михаилу Козыреву? Согласны ли вы с тем, что Интернет, нивелировавший значение аналогового радио, навсегда оставил главное детище Козырева в прошлом?.. Кажется, само создание Интернет-радиостанции «Свое Радио» говорит об этом.

– Нет, интернет-радио ничего не может нивелировать, ибо живет своей жизнью – параллельно с FM-радио. Можно ли сказать, что кино заменило театр? Вряд ли. Просто каждому свое.

К Мише отношусь с большим уважением. Он очень яркий и талантливый человек. Не могу сказать, что во всем разделяю некоторые его взгляды, но на то мы и люди, чтобы иметь собственную точку зрения. Мне очень нравится мысль, что каждый имеет право на собственное мнение, но никто не имеет права на собственные факты. Так что мнение мнением, а жизнь жизнью.

– Вы много работали как ведущий, шоумен – вместе с Нонной Гришаевой, Сергеем Шнуровым. С кем еще?

– Не совсем так. Я много работал ведущим массовых мероприятий и корпоративов. Однажды в дуэте с Нонной. Однажды – с Эвелиной Блёданс. Я вел совместные программы с Юлием Соломоновичем Гусманом, Ильей Авербухом, Алексеем Яблоковым, Ксюшей Стриж и многими другими… А Сергей Шнуров и группа «Ленинград» просто выступали на одном из тех мероприятий, которое я вел.

Но предпочитаю работать один. Так спокойнее.

– Вы не раз говорили, что отбор групп для эфира вы целиком и полностью отдали на откуп продюсеру программы «Живые» – вашей супруге Юлии. Как вообще можно охарактеризовать Юлию – как вашего ближайшего и верного соратника, вдохновителя?

– Мы с Юлей работаем вместе уже давно, и в каком-то смысле я прививал ей музыкальный вкус. Или этот вкус мы развивали вместе. Изначально музыкантов для «Живых» мы отбирали вместе, но, когда я стал программным директором «Нашего Радио», времени стало не хватать. И я доверил отбор Юле, – верю в ее вкус и ее выбор. Для нее это возможность творческой реализации – зачем же мешать человеку расти и двигаться вперед!

За годы работы Юля выработала в себе некий иммунитет и приобрела высокие профессиональные навыки. Если бы я сказал, что много лет назад она боялась даже позвонить кому-то, чтобы пригласить на эфир, – стеснялась, краснела, – вы бы поверили? Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы помочь ей решить эти проблемы. Зато теперь всё это для нее запросто – фору и мне дать может, не переговоришь ее иной раз!

Конечно, Юля мой самый близкий соратник. В некотором смысле и вдохновитель, но мы научились разделять работу и личную жизнь, посему в рабочем процессе она соратник и партнер.

– Вы часто интересуетесь у музыкантов, есть ли у них музыкальное образование. А занимались ли музыкой вы? Вы говорили, что играли на барабанах…

– Интересуюсь для того, чтобы слушатель мог понять, что порой не в образовании дело. Классных музыкантов с образованием не так много – большинство самоучки и просто талантливые люди. Для кого-то из слушателей это может стать серьезным стимулом…

У меня музыкального образования нет. Играть ни на чем не умею. «Брынчать» – пожалуйста, а вот играть – нет. В школьные годы я действительно играл в ВИА своей школы на барабанах. Вроде бы получалось, но развивать это в себе не стал – появились другие интересы.

– Знаю, что музыкой занимается ваш сын Артем. А чем увлекается ваша дочь Лиза?

– Артем еще в школьные годы сам взял в руки гитару, сам – через Интернет – освоил музыкальную грамоту. Он даже ноты знает! Играет на электрогитаре, осваивает клавишный инструмент. Не знаю, будет ли он в дальнейшем развивать уже имеющиеся навыки, но для себя играет вполне прилично.

А Лиза здорово рисует. Сейчас начала осваивать рисунок маслом. Первый портрет ее работы мне очень даже понравился. Надеюсь, после школы она будет поступать учиться на дизайнера или художника. Очень надеюсь.

– Чем занимаетесь в свободное время, если оно есть?

– Сплю. А когда не сплю – ем. Ну а потом работаю. Мало, если честно, свободного времени. Но когда всё на радиостанции поставлю на рельсы, буду стараться отдыхать. Театры, музеи, кино, книги, рыбалка – это только небольшой список желаемого отдыха. Но пока это только в планах…

– «Свое Радио» и «Живые» – вне политики. «Если музыкант думает о политике, получается Марсельеза», – говорили вы. А за пределами студии – вы тоже аполитичный человек?

– Свое мнение о происходящем я стараюсь формировать на основании фактов. Если фактов нет или они не проверены, то незачем и мнение формировать. Можно ли это считать аполитичностью? Если да, тогда я аполитичен.

Сергей Коростелев специально для Musecube