Сергей Шелгунов: Всегда есть возможность для личностного высказывания

Всегда есть возможность для личностного высказывания
Фото предоставлено пресс-службой театра

Интеллигентный, многогранный и обаятельный заслуженный артист России Сергей Шелгунов уже 45 лет выходит на сцену ТЮЗа имени А.А. Брянцева. Его роли – образец утонченной актёрской игры, а умение импровизировать на сцене и говорить о серьезном легко — неподвластно времени. За годы работы в театре артист сыграл более 60 ролей, отличающихся особым мироощущением. Легкий, кокетливый, но безвольный Телятев («Бешеные деньги»), умудренный опытом и мечтающий окунуться в детство Профессор («Лев, колдунья и платяной шкаф»), лицемерный, обладающий прекрасным чувством юмора Исполнитель королевских желаний («Белоснежка и семь гномов») любимы зрителями разных возрастов. Сейчас артист плотно занят в репертуаре ТЮЗа, репетирует в спектакле «Алые паруса», является членом жюри «Брянцевского фестиваля» и успевает активно сниматься в кино. Сергей Шелгунов вспомнил свой творческий путь и определил уникальность феномена «театр для детей».

 

— Сергей Алексеевич, откуда пришло увлечение театром? В детстве Вы посещали театральную студию?

 

— Поскольку родители работали, моим воспитанием занимались бабушки: одна была ответственна за мою повседневную жизнь, другая – за эстетическое развитие. Бабушки — вообще, наше национальное достояние! Меня водили в цирк, театр. Я задыхался от того, что происходит на сцене, меня завораживал мир искусства. Когда закрывался занавес, я не хотел уходить из зала: мне казалось, что за занавесом, как в «Буратино» за нарисованным очагом, находится волшебная страна. Наверное, оттуда и пошло мое увлечение театром.
Целенаправленно в театральный кружок я не ходил: с детства не любил самодеятельность, мне всегда казалось, что там играют не по-настоящему. Но у меня был опыт занятий в Детской студии на Ленинградском телевидении: с моим участием вышло два спектакля. Причем спектакль по Льву Кассилю «Будьте готовы, ваше высочество» шел в прямом эфире на Москву. Там я получил первые уроки актерского существования на сцене: с нами занимались речью, дикцией, мы придумывали этюды…

 

— Когда Вы впервые побывали в ТЮЗе?

 

— В первый раз я посетил ТЮЗ в 1962 году, второклассником. Его только построили: это было уникальное здание — ничего подобного в городе не было. Сюда ходили как на экскурсию: финская мебель, специальное оборудование — страна на полную катушку заплатила за театр для детей. Я смотрел спектакль «Конек-горбунок» и четко запомнил, что при появлении кобылицы пшеница начинала шевелиться. Но, по прошествии лет, когда я спросил артистов, качались ли колосья когда-нибудь раньше, мне ответили: «нет, всегда были нарисованы». А я помню, как пшеница колосилась… Вот что значит детская фантазия! До сих пор люблю этот спектакль.
Однажды меня пригласили стать членом делегатского собрания ТЮЗа, но мне это показалось скучным, и я отказался. Я только рассказал своим друзьям, что в ТЮЗе есть замечательные пандусы, с которых очень хорошо машинки съезжают. Были другие интересы.

 

— Поступление и учеба в ЛГИТМиК были непростыми?

 

— В 10 классе я ходил с огромным портфелем, где у меня лежали учебники: химия для поступающих, физика для поступающих и т.д. Я не знал, куда идти, собирался и в педагогический институт. Театральный институт – это всегда лотерея, шансов поступить очень мало. Моя первая попытка стать студентом театрального института оказалась провальной, и я поступил в Институт энергетического машиностроения ВТУЗ.
Через год я вновь попробовал поступить в ЛГИТМиК: одновременно проходил отборочный туры на курс Корогодского, Горбачева и во МХАТ. Лев Додин, который был старше поступающих лет на десять, вел набор на курс Корогодского. Меня взяли. Додин стал нашим мастером и находился с нами сутками: он был счастлив, что у него появился свой курс, а мы были настолько в него влюблены, что когда его забрали на режиссёрский курс, мы устроили бунт. Бессмысленный и бесполезный. Все, что я получил на первом курсе, помогло мне идти дальше. Да, мы не освоили все актёрские приемы, но Додин открыл наши органы чувств, которые должны «работать» у актера.
Чем старше мы становились, тем больше нас занимали в репертуаре. Первый раз я вышел на сцену ТЮЗа студентом второго курса, в 1973 году. Это был спектакль «Хоровод» по сказкам народов СССР – знаковое для меня событие. Мы были заняты в спектаклях театра, делали интересные работы, которые выходили и на Большую сцену, но поработать с серьезным материалом у нашего курса не получилось.

— Для чего Вы получили второе образование и окончили педагогический институт?

 

— Чтобы побороть страх безработицы: было такое время, что мы могли остаться без работы в любой момент. Я искал запасной выход. Но я пошел заниматься педагогикой, потому что работал в педагогическом театре. Я учился на заочно-вечернем отделении педагогического института, мне все нравилось – у нас были хорошие учителя. Но когда у меня началась практика в школе, я понял, что не смогу этим заниматься. Мне хотелось привнести новаторские идеи в школьное образование, дать детям то, чего не было у меня самого в их годы. Но на практике я столкнулся с тем, что это невозможно сделать: противостоять системе, педагогическому коллективу — невероятно сложно. При этом с детьми было очень приятно иметь дело, у нас царило полное взаимопонимание.

 

— Вам удалось поработать с различными режиссёрами ТЮЗа. Найти общий язык с режиссером — особый талант. У вас он есть?

 

— Так сложилось, что я научился получать удовольствие от работы с каждым режиссером. С Корогодским репетировать было довольно непросто: я долго носил в себе комплекс ученика. У Корогодского был потрясающий нюх на новых авторов: мы выпустили сказочный спектакль «Весенние перевертыши», в котором я сыграл Леву Гайзера. Спектакли: «Открытый урок», «Наш Чуковский», «Без страх и упрека», «Наш цирк» — были любимы публикой. «Открытый урок» был не столько смешной, сколько грустный. Он включал в себя наблюдения за отношениями взрослых и детей – тему, исключительно важную в нашем театре. Я был поражен этим спектаклем и с благодарностью вошел в него.
У нас был потрясающей красоты спектакль «Ундина» Андрея Андреева, декорации сделал Эмиль Капелюш, художником по свету выступил Саша Мустанен. Андреев первым поставил осветительные приборы в ложе, а на сцене разместил много зеркал, которые увеличивали освещенность. Был пущен невыносимый павильонный дым из кино, что тоже было новацией. Это был очень хороший спектакль с шикарными костюмами, которые сшили из удивительных тканей в ателье для новобрачных, в голодное время, когда денег у театра не было. У Андреева была своя политика театра, он создавал хорошую детскую библиотеку. К нам приходили на спектакли: «Маленький принц», «Рони – дочь разбойника», «Неделя, полная суббот», «Горе от ума», «Над пропастью во ржи».
Коллеги меня подкалывают, что Сергей Каргин – мой любимый режиссер. С ним были выпущены спектакли «Дом, где разбиваются сердца» и «Кьоджинские перепалки». Он мог работать индивидуально и с каждым, репетиции и работа над спектаклем была очень подробной и увлекательной.
С Гришей Козловым мы репетировали «Капитанскую дочку» и меня поразила та свобода, которую режиссер давал своим ученикам. Он делал замечания тет-а-тет, тихонечко отводил в сторону и общался деликатно, полностью доверяя артисту. Как это ни странно, этот метод работы давал огромные результаты, и спектакль получился прекрасным.

 

— В прошлом году Вы сыграли в спектакле «Лев, колдунья и платяной шкаф». Расскажите о Вашей роли. Ваш Профессор достаточно автобиографичен, есть легенда, что К.С. Льюис рассказал в этой сказке о самом себе…

 

— Ваня Орлов — очень интересный молодой режиссер. Он взял не просто сюжет, который интересен детям, а историю со вторым планом. Этим славились тюзовские спектакли времен Корогодского. Профессор живет по расписанию, его мебель – зачехлена, а дом напоминает крепость. Мой персонаж надеется, что дети сумеют вдохнуть в дом хоть каплю жизни. Когда дети открывают страну моего детства, в которую я, став взрослым, не могу попасть, я обретаю веру. Нарния существует, она не приснилась мне, для меня это такое событие, такая радость! В этом спектакле детский и взрослый мир соединяются, ради этого стоит жить. Мне кажется, взрослые прочитывают эти смыслы. В субботу и воскресенье в ТЮЗ приходят семьями, и это замечательные залы, каждый берет из наших спектаклей что-то свое.

— Спектакль «Носороги», поставленный Николаем Рощиным и Андреем Калининым, очень вырос за последние годы. Как изменился Ваш персонаж Дюдар?

 

— Спектакль поставлен по мотивам пьесы Ионеско. Сначала нам казалось, что это очень сложная работа, и мы не сможем ее поднять. Сегодня мне так нравится моя роль, я просто в восторге! В спектакле я размышляю про сегодняшнюю жизнь: пройдя по городу, мне есть, что сказать про носорогов – их не так уж много, и не такие уж они и злые, если их не трогать. Это политическая история о различных мировоззренческих взглядах людей, которая мне очень дорога.

 

— На протяжении 15 лет Вы играете Телятева в спектакле «Бешеные деньги». За эту роль Вас номинировали на «Золотой Софит». Ваш персонаж – типичный русский человек на рандеву, страстный, но безвольный и нерешительный. В чем, на Ваш взгляд, удача этого спектакля?

 

— Это уникальный спектакль, до сих пор собирающий аншлаги. Я люблю Островского, наслаждаюсь его текстом, слогом. Я безумно благодарен Александру Кузину за эту работу и считаю, что он прекрасный режиссёр. Он сделал много спектаклей на сцене ТЮЗа, которые в силу разных обстоятельств не идут. Какой был замечательный «Тартюф», светлый и умный спектакль, фантазийный «Остров сокровищ», горький «Дембельский поезд». Идёт замечательная «Датская история», редко, к сожалению. Спектакль «Бешеные деньги» был сделан в отличной компании: сценографом выступил Март Китаев, костюмы Миши Воробейчика. Легкий и простой по форме спектакль, простроенный от и до. Участники постановки любят и ценят эту работу, наверное, в этом тоже заключается секрет ее длительной творческой жизни.

 

— У Вас прекрасная роль в спектакле «Отцы и дети». Ваш герой Николай Петрович Кирсанов достигает счастья?

 

— Конечно! Но он проходит мучительный путь. Разрыв с сыном, скандальная ситуация с Фенечкой, презрение брата, ложь терзают моего героя. Ему неловко, что у него есть Фенечка, что родился маленький…Когда-то в школе я писал сочинение — сравнительную характеристику двух братьев. Жаль, что его уже не перечитать. Наш словесник Евгений Николаевич Ильин приучил нас обращать внимание на детали, научил читать с карандашиком. Думаю, благодаря этому в моем Николае Петровиче несколько раз звучит слово «неловко». Он любит своего сына, но чувствует некую дистанцию, которую хочет преодолеть. В этом спектакле есть минуты тишины, за которые я готов отдать многое.

 

— Театр пополнился новыми артистами. Как Вам молодое поколение ТЮЗа?

 

— Я в восторге от молодых ребят. Я с ними начинал работать в «Вино из одуванчиков», продолжил в «Лев, колдунья и платяной шкаф». Я даже им в чем-то завидую: мы такими свободными не были.

 

— У Вас ставят молодые режиссеры. Как Вы оцениваете работу «Контракт» Тимура Салихова, которая недавно представляла ТЮЗ на Эдинбургском фестивале?

 

— Я прихожу в театр как на фокус и люблю, когда меня обманывают. Спектакль очень проработан от стола, который периодически загорается, и до подведенных глаз Ани Дюковой и походки Алисы Золотковой. Я люблю стильно сделанные спектакли, и «Контракт» — один из них. Это настоящий театральный эксперимент, с ярким материалом и прекрасной работой артистов. Он спорный, но мне очень понравился. В нашем театре ставит Дима Волкострелов, и я мечтаю с ним над чем-нибудь поработать. Для меня он полная загадка.

— Сергей Алексеевич, Вам нравится играть детский репертуар? У многих артистов есть предубеждение к детским спектаклям.

 

— Я выбирал этот театр сознательно. Более того, в дипломе у меня указана специализация – артист детского театра: у нас были спецкурсы – психология детства, педагогика. Какими бы замечательными в ТЮЗе не были спектакли для взрослых, к нам приходят в первую очередь дети! Поэтому детский репертуар – в приоритете. Репертуар держится на спектаклях ученика Корогодского, Жени Зимина: «Белоснежка и семь гномов», «Про Иванушка-дурачка», «Волшебник Изумрудного города» — собирают полные залы.
Подобных нашему «Коньку-Горбунку» спектаклей нет, это уникальный и масштабный спектакль, рисующий исконно русскую сказку. Я готов играть один детский репертуар, если детский репертуар правильно сделан и является не только иллюстрацией к книжке. Корогодский заставил Нонну Слепакову десять раз переписывать пьесу «Бонжур, месье Пьеро», потому что ему была нужна не сказка «Золушка», которую все знают. В результате драматург написала блестящую компиляцию, в которой Королева оказывалась бывшей Золушкой, а все сказки перепутались друг с другом. Дети увидели новую историю – солнечный, охристый спектакль, который позволил сделать новый шаг в репертуарной политике детского театра в 1983 году.

 

— Какое предназначение имеет современный детский театр?

 

— Раньше у театра было несколько другое предназначение, он был более идеологическим. Сегодня не так. Сейчас многие предпочитают театру океанариум или развлекательные центры. Театр должен считаться с меняющейся парадигмой мира.
Детские спектакли проходят в ТЮЗе при полном аншлаге, независимо от времени года. Родители понимают ценность этого искусства. Что будет дальше, зависит от того, как мы будем работать. Если мы будем делать достойные спектакли для детей, это будет сигнал для родителей, что надо ходить в наш театр.
Я уверен, что существует много молодых авторов, которые могут писать инсценировки для нашего театра. ТЮЗ Корогодского славился сотворчеством: были легендарные спектакли «Радуга зимой», «Трень-брень». Валерий Гаврилин писал музыку для наших спектаклей, и его знаменитый балет «Анюта» состоит из музыки, написанной для ТЮЗа. Театр ведет эту работу – приглашает к сотрудничеству молодых режиссеров, драматургов.
Я благодарю Бога за то, что у меня есть такая работа. Конечно, всякое бывает. Наступило такое время, когда я работаю не ради денег. Я получаю удовольствие ото всех спектаклей: вчера играли «Белоснежку», и я купался в этой роли. Я очень люблю детские сказки. Мне везде есть, что сказать от себя, я всегда могу найти момент для личностного высказывания. Джигарханян как-то сказал: «Своего короля Лира я сыграл в «Красной шапочке», играя медведя!». Я солидарен с артистом.

 

С Сергеем Шелгуновым беседовала Елизавета Ронгинская, специально для Musecube.


Один комментарий на ««Сергей Шелгунов: Всегда есть возможность для личностного высказывания»»

  1. Аватар пользователя Блэр
    Блэр

    Елизавета! Брависсимо! Вам, пожалуй, единственной, за долгую творческую жизнь артиста, удалось приблизиться к пониманию этой незаурядной личности. Еще раз — браво!

Добавить комментарий для Блэр Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.