Многолетний издатель, переводчик и друг Иосифа Бродского, шведский ученый-славист, Бенгтд Янгфельдт посвятил свою книгу «Язык есть Бог. Заметки об Иосифе Бродском» поэту и его главной страсти — языку. Книга Янгфельдта иможет быть интересна не только почитателям Бродского, но и всем кто увлекается поэзией. «Заметки» Янгфельдта — это попытка собрать воедино истории о человеке, который боготворил язык и считал, что язык жив поэтом. А еще риторически восклицал: «А не живо ли само Время поэтом?»

 

«Заметки» об Иосифе Бродском — увлекательное чтение, полное не только античного преклонения перед поэтическим даром как таковым, но и рассказ о сложном и противоречивом человеке, которого довелось знать супругам славистам-переводчикам Бенгту и Елене Янгфельдтам.

 

Автор небольшими заметками, выделенными в отдельные главы и подобными легким штрихам, прорисовывает портрет поэта. Начинает книгу с рассказа о встрече Бродского с его кумиром, английским поэтом Уистаном Хью Оденом, которая состоялась в Вене, сразу после высылки Бродского из СССР летом 1972 года. Янгфельдт на протяжении всего повествования не раз поставит акцент на значимости фигуры Одена для Бродского и степени влияния английского классика на его поэзию. Иосиф Бродский часто говорил, подтверждая, свою конгениальность с Уинстаном Оденом: «Мне кажется иногда, что Оден это я». Его творчество, как выражался сам поэт, «проросло» в нем. И плоды этих мощнейших культурных и языковых корней навсегда останутся в поэзии Бродского — это его знаменитая монотонная и отстраненная интонация, перенос строки. Это подражание Времени, это наблюдение за происходящим без эмоций и личного отношения. Драма, которая разрешается недраматично — вот основной посыл его поэзии. Его, как эстафету, Бродский примет от Одена. «Язык есть Бог, Время боготворит язык», фраза, давшая название книги и ставшая во главе творческой концепции Иосифа Бродского, строка из стихотворения Одена, написанного в 1939 году. Это четверостишие окончательно определит для Бродского отношение к месту и значению поэзии, не только в собственной жизни и в иерархии искусства, но и в бытие. Отсюда и главное свойство его поэзии — умение видеть простые вещи как священные знаки.

 

В книге Бродский предстаёт и как популяризатор поэзии. Автор подробно рассказывает о нескольких проектов Бродского, предложенных и шведской Академии искусств и библиотеке Конгресса США, которые имели встречей интерес и успех.

 

Янгфельдт уделяет отдельные главы основным чертам характера поэта, его манере выступать перед публикой. Рассказывает о его гастрономических пристрастиях, например, приезжая в Швецию, Бродский не мог устоять перед маринованным лососем и котлетах, которые готовила жена Янгфельдта, Елена, потому что они на поминали ему о детстве. Автор уделяет много внимания и любимым географическим точкам Бродского: Италии, Голландии, Швеции. Любовь к Италии, и Венеции, в особенности, северные балтийские пейзажи Швеции — эти места как знаменатели, которые в сумме своей создавали для поэта самый дорогой ему ландшафт — его родной Ленинград.

 

«В Стокгольме Бродский пару раз жил на борту корабля — гостиницы на набережной Старого города, снимал квартиру в центре шведской столицы в летние месяцы два года подряд. Его успокаивал вид свинцовых балтийских волн», — пишет Янгфельдт. Швеции в 1990 году Бродский женится. После -два лета подряд будет снимать дачу на острове Торе, где будет проводить время с женой Марией Соццани и дочерью Анной.

 

«Заметки об Иосифе Бродском» — книга со скромным и не амбициозным названием на самом деле позволяет очень глубинно понять поэтический стиль Иосифа Бродского, его этические и эстетические ценности. Рассуждения о языке, как оплоте сопротивления. Сопротивление не столько политическому строю, сколько не восприятие строго регламентированной действительности вообще. Ведь пиши он стихи идеологически верные, закрепился бы в советской литературной среде. Книга Янгфельдта рассказывает о его системе взглядов, которую автор снабжает подтверждающими фактами из биографии, выдержками из интервью разных лет. Он рассуждает о том, как взаимоотношения с родителями, суд, последовавшая за ним ссылка и расставание с Мариной Басмановой послужили своеобразной инъекцией от жизненных невзгод. Мотивы многих поступков и высказываний поэта автор предлагает рассматривать, исходя из теории линейности мышления, которою Бродский считал единственно верной. Линейное мышление — это мысль, направленная только вперед, без оглядки на прошлое. Она, как Время, не отматывает события назад, наверное, именно поэтому линейность была столь близка убеждениям Бродского. Вот такой же логикой поэт объяснял свое нежелание посетить родной, уже переименованный, из Ленинграда в Петербург, город, хотя не раз подтверждал свой положительный ответ о скором приезде. В Петербург Бродского лично несколько раз приглашал Анатолий Собчак.

 

Это книга о безусловно ярком и противоречивом герое, с судьбой полной поразительных, подчас мистических встреч, неслучайнонеслучайных совпадениях. Таким было его «Сентиментальное путешествие на родину» в январе 1992 года, его помогла осуществить пленка, которой был заряжён фотоаппарат БенгтаЯнгфельдта. Так вышло, что поверх сделанных фото в Петербурге, куда Янгфельдт ездил на симпозиум славистов, позже, уже в Швеции он сделал ещё ряд снимков. Получилось двойное экспонирование. Сфотографированный в Стокгольме Бродский таким образом «оказался» в Петербурге. На одном из снимков он смотрит на свои окна дома Мурузи. Пленка проделала это так и не осуществлённое путешествие на родину за него. Удивленный Янгфельдт напишет: что «только так и мог вернуться на родину сын фотографа».

 

Иосиф Бродский, ревностно относящийся к переводу своих стихов, высоко ценил работу Янгфельдта: ему удавалось в шведском варианте сохранить интонацию Бродского, размер его стиха, учитывая, что в шведском языке почти отсутствует рифма.

 

До встречи с будущим Нобелевским лауреатом, Бенгт Янгфельдт знакомил Швецию с поэзией Владимира Маяковского и Осипа Мандельштама. Писатель в «Заметках» проводит параллель между Владимиром Маяковским и Иосифом Бродским. Она — в их бунтарской натуре, в рождении новых, модернистских для их эпох рифмах. «Игра словами, находчивость каламбуриста были присущи Бродскому не меньше, чем Маяковскому». Объединило двух поэтов и знакомство с Татьяной Либерман, которая была последней любовью Владимира Маяковского. В их с мужем, знаменитом фотографом — издателем Алексом Либерманом, доме в Нью — Йорке собирались многие знаменитости. Среди них лучшая подруга Татьяны, Марлен Дитрих, Сальвадор Дали, модельеры Кристиан Диор и Юбер де Живанши. Как пишет Янгфельдт, который и познакомил Бродского с Татьяной, выше всех современных поэтов она несомненно ставила Бродского.«Однажды, когда мы с женой, уже попрощавшись, спускались по лестнице, она крикнула нам вослед:«Бродский — Prix Nobel!» Когда спустя пять лет поэт получит премию, Татьяна будет еще жива.

 

Книга Бенгта Янгфельдта, книга — посвящение не только Бродскому-другу, но во многом о повествование о том, как Язык своею силой защищает того, кто им восхищается. Автор много рассуждает о том, какие люди и события сформировали характер Бродского. Как знаменитые полторы комнаты заменили ему в юности целый мир и полтора года ссылки помогли его поэзии «набрать невероятную высоту, ниже которой он уже никогда не опускался», — приводит Янгфельдт слова друга поэта, Евгения Рейна, входившего, как и Бродский в четверку молодых поэтов из круга Анны Ахматовой. Автор рассказывает об отношении Иосифа Бродского к религии, которое непосредственно выражалось в его рождественских стихах, которые он писал на каждое Рождество, начиная с двадцати пятилетнего возраста. А вместе с Ахматовой они даже хотели написать стихотворный вариант Библии.

 

Бенгтд Янгфельдт рассказывает в своих «Заметках» и о политических взглядах поэта, приводя текст письма Леониду Брежневу, который Иосиф Бродский написал, покидая страну. Он утверждал, что поэзия древнее политики и переживет ее, что патриотизм для поэта — это хорошо писать на родном языке. Уезжая в 1972 году в другую империю, антисоветскую, Иосиф Бродский верил, что он когда-нибудь обязательно вернется на родину, потому что поэты всегда возвращаются.

 

 

Валерия Новокрещёнова специально для Musecube