— А свежий фильм воспринимается Вами как какой-то новый этап в творчестве или это просто очередная веха в учебе?

— Мне по-прежнему помогает мой мастер Виктор Иванович Бутурлин, но в этот раз у меня состоялась настоящая серьезная премьера на большом экране. Было немного волнительно и одновременно любопытно, как все будет смотреться, как отреагирует зритель.

— Хочется все же поподробнее узнать о фильме, о его жанре.

— Лента получила название «Чертовы яблоки», по сути это черная комедия, с примесью абсурда. Все началось с того, что наш мастер дал студентам задание на тему «Страх», из нее надо было создать какое-то свое короткое произведение. Я принес реальную историю из своего детства, на занятиях в мастерской мы стали ее развивать, крутить так и эдак. Наша преподавательница сценарного дела Наталья Анатольевна Милашкина дала пару дельных советов. В общем, жизнь сама подсказала тему, и из нее в итоге получился фильм. Съемки прошли достаточно быстро, фактически за три ночи (именно в это время происходит действие) и сейчас я уже начинаю понимать, что какие-то моменты можно было бы переделать, улучшить и довести до совершенства. Но, в целом, зрителю понравилось. Сам я очень ценю творчество Эжена Ионеско, его воспевание абсурда и то, как мастерски он все это делает. Мне нравится, когда через такой юмор, через доведение до неких крайностей поднимаются на самом деле серьезные проблемы.

— Расскажите, пожалуйста, о сюжете более детально.

— «У страха глаза велики»,- так можно кратко передать основную мысль фильма. История про двух полицейских, решивших сорвать яблок в саду у школы. Также там фигурируют ученики, которым не продали спиртное в магазине. У школьников возникает некий предмет спора («а тебе слабо пройти через сад и купить алкоголь в другом месте?»). К этому добавляются слухи об убитой в саду девушке. Так возникает тема пресловутого большого страха, безумной паники. Из пустякового стечения обстоятельств завязывается серьезная история: все участники событий пугаются и сами пугают друг друга — создается замкнутый круг. В конечном итоге как раз и доходит до абсурда.

— Почему именно черный юмор и абсурд были выбраны в качестве своеобразного творческого метода?

— Мне просто интересно было сделать именно так, попробовать свои силы. Я думаю, что от такой темы можно проложить дорогу к полноценному авторскому кино, которое придется по вкусу зрителям.

— Большая ли разница между ожиданием от съемочного процесса и непосредственной реальностью?

— Хороший режиссер будет сам везде ходить, узнавать специфику киношной «кухни», знакомиться с процессом изнутри, поэтому каких-то особенных сюрпризов в таком случае на съемках быть не должно. Прежде, чем приступать к работе, ты должен иметь четкий строгий план действий, раскадровку будущей ленты. Кроме того, кино- это же командный процесс, ты окружаешь себя единомышленниками, которые выполняют значительную часть важной работы. Художники по реквизиту и по костюмам, ассистенты по актерам, продюсеры, администраторы, художники-постановщики — вот те люди, которые в итоге и создают фильм, за каждым из них закреплена важная функция. Но, конечно, сложности поджидают на каждом шагу.

— Очень интересно: а как лучше, когда у сценариста и режиссера (в том случае, когда это два разных человека) одинаковый взгляд на фильм или когда они имеют разные точки зрения?

— Я люблю читать чужие сценарии, в том числе и студенческие. Главное, чтобы текст, сюжет, образы подходили тебе. Конечно, порой в ходе режиссерской интерпретации, сценарий претерпевает значительные изменения, и тогда автору может быть неприятно. Поэтому возможен такой вариант сотрудничества: режиссер и сценарист садятся вместе и начинают превращать идеи, замыслы в полноценный текст, обсуждая попутно все детали, помогая друг другу.

— Известно, что кинопроизводство требует титанического усилия множества людей, остающихся за кадром. Есть даже расхожее мнение, что кино нельзя считать искусством, поскольку это именно грубый рабочий процесс, а зрители видят лишь верхушку айсберга. Вы согласны с этим?

— Ну, это же как в ресторане. Люди, допустим, ужинают или обедают, не зная, что происходит в этот момент на кухне. Главное, чтобы конечный продукт в итоге адекватно воспринимался зрителем. Я склонен думать, что кино- это искусство. Есть, конечно, некоторые детали, подводные камни, профессиональные секреты, но зрителям знать об этом вовсе не обязательно.

— Вернемся к прошедшей премьере. Как нашлись актеры на роли в Вашем фильме, каково Вам было с ними сотрудничать?

— У меня есть несколько любимых актеров, с которыми всегда приятно совместно работать. Конечно, если они откровенно не подходят по типажу, то ищу других, тут уж ничего не поделать. У меня есть два замечательных артиста из театра «Цех»: Андрей Чулков и Витя Булгаков Андрей Макеев, он работает в театре Эстрады. С ними очень приятно и комфортно работать, они все буквально с полуслова понимают. Также в «Чертовых яблоках» снялся первокурсник из моего вуза, кроме того, я привлек к работе несколько моих приятелей.

— А кого из отечественных/ зарубежных режиссеров Вы могли бы назвать авторитетами в профессии, учителями?

— Я всегда смотрел самое разнообразное кино, и оно естественным образом формировало мой вкус. Мне нравятся отечественные режиссеры: Данелия, Рязанов. Например, картина «Невероятные приключения итальянцев в России», в ней есть настроение, интрига, советский такой экшн. В фильмах Данелии всегда такой тонкий юмор, который я очень ценю. Из западных картин в последнее время часто пересматриваю работы Гая Ричи. Тарантино, конечно, мне тоже очень нравится, ранний Роберт Родригес…

— Большинство творческих людей утверждают: в том, что они делают, нет места пошлости. Как Вы понимаете для себя это слово?

— Хороший вопрос, серьезный. Есть какие-то общепринятые человеческие рамки, вечные ценности, в которые и укладывается данное определение. При этом, наверное, пошлость у каждого своя. Все, что мы видим на экране или на сцене, должно быть оправдано с режиссерской точки зрения. Даже если на первый взгляд что-то кажется нам пошлым, если это необходимо по ходу действия, так тому и быть.