28 мая 2019 года в Центре Вознесенского на Большой Ордынке состоялся закрытый и единственный московский концерт нашего великого современника — джазмена, пианиста и композитора Леонида Чижика. Леонид Аркадьевич активно концертирует. На право принять его в своих стенах претендуют лучшие мировые сцены. К счастью, в плотном рабочем и концертном графике музыканта нашлась возможность доехать до России, чтобы дать здесь два концерта. Один буквально на днях состоялся в Новосибирске, а второй в Москве.

Конечно, это чудо. Нынешний концерт в Москве можно назвать случайностью. А то, что центр абсолютно нестандартного шестидесятника Андрея Вознесенского принял на своей сцене вполне традиционного джазмена Леонида Чижика, — чудо вдвойне. Крошечный зал полон, дополнительные стулья стоят в проходах, ажиотаж нешуточный. Оно и понятно, такой концерт – это не просто выступление. Ожидается концерт-встреча, концерт-разговор, доверительный, местами интимный. Совершенно точно будут вопросы. Вполне может быть, будут ответы. Или, по крайней мере, рассуждения, или суждения, которые услышать из уст маэстро не менее ценно и интересно.

На афишах заявлено, что мэтр исполнит новую программу под названием «Чайковский+Гершвин=Джаз в двух отделениях». Однако, сценарий поломался. Отделение оказалось одно, зато какое! «Мне было предложено сыграть Чайковского. Но не Чайковского. И Гершвина. Но не Гершвина», — Чижик произносит эти слова, рубя фразы напополам. Чётко отсекая фабулу от сюжета, он знает, что хотел сказать, но, разделяя то, ЧТО, от того, КАК, проводит своего рода рубикон. «Я решил не делить программу по отделениям: в одной части исполнять Чайковского, а в другой – Гершвина. Пусть лучше будет некое ассорти, чередование», — продолжает Чижик.

С точки зрения импровизации, Гершвин более привычен и традиционен. Просто исполнить «For You, For Me For, Everymore» или, к примеру, «Someone To Watch Over Me» несложно, куда занятнее нашпиговать классику джаза авторскими изюминками. Добавляя их, Леонид Аркадьевич преувеличивает свинг, оттягивая то там, то здесь и без того синкопированные затакты. Партии левой и правой руки намеренно аритмичны. Пересечения минимальны и лишь намекают на вынужденную совместность бытия. Плюс шершавинки, куда без них. Импровизация всегда содержит в себе недочеты, но это не главное. Главное – художественный импульс.

«Подснежник» Чайковского, да и «Баркарола» узнаваемы и легко читаются. Собственно, так и должно быть, ведь джазовый импровизатор – в первую очередь соавтор. По признанию самого Чижика, «Чайковский удобен для импровизации. Вдобавок ко всему в нём есть ощущение сердечности». А может быть, это всего лишь аллюзии, намёки и полутона? «Июнь» по мере приближения к финалу превращается в мотор неистовый, беспощадный, ненасытный … Мог ли представить себе Пётр Ильич, во что превратятся его «Времена года»?! Впрочем, вряд ли кто-то решится упрекнуть Леонида Аркадьевича в неуважительном уважении к классике. Другой взгляд, развитие и даже экспансия осуществляются ни в коем случае не на обломках, а на фундаменте, на базисе, который составляет самый, что ни на есть Чайковский. Или Гершвин.

Джазовая артикуляция, виртуозная техника и лаконичный звук вкупе с блестящим владением материалом ещё в молодости стали для Чижика билетом в мир большого джаза. Понимание того, как устроена музыка, что и как должно звучать просчитывается им на много ходов вперёд. «Embraceable You» и «Love Is Here To Stay» Гершвина классичны сами по себе. Соответственно, возникает удобная возможность для манёвра в зависимости от того, как пойдут дела: от собственного настроения, от мировосприятия в конкретный момент времени, да, в конце концов, от реакции публики. Где заканчиваются чувства, и начинается голый опыт – вопрос. А с другой стороны, не всё ли равно? При этом сам по себе процесс не менее важен, чем работа на результат. «Я никогда не повторяю и не лакирую свои произведения, — поясняет Чижик в одном из интервью. — «Приобретая совершенную форму, они неизбежно теряют то, что импрессионисты называют впечатлением». «Джаз – это живая речь и сугубо устная культура. Исполнять ранее записанное, пусть даже и написанное самим собой, — лицедейство. Важно то, что происходит сейчас, происходит первый и последний раз. При этом ошибки равны жизни. Образы повторяются, но каждый раз получают новое воплощение», — размышляет Чижик.

«Для рождения джазовой музыки необходим какой-то раздражитель, на который реагирует джазовый музыкант». Мелкие формы удобнее для импровизации. Более крупные произведения заставляют музыканта выкручиваться, выбирать на свой вкус те или иные фрагменты, вынужденно оставляя за бортом всё остальное. Чижик берётся за вторую часть ре-мажорного квартета Чайковского. Шаг за шагом, нота за нотой раскручивается маховик неуёмной, но чертовски логичной фантазии, когда обильные форшлаги превращаются в шаги, перерождаясь в осечки, рождая уверенность и позитив. И, всё равно, чем дальше, тем больше фарса и … мук творчества. Сугубо консонансное окончание – своего рода компромисс. Возникает резонный вопрос: что общего у Чайковского и джаза? Да, ровным счётом ничего! А что общего у джаза с Чайковским? А вот это вопрос, ведь Чайковский – готовый монумент, готовый мастер и целый мир.

В перерывах между музыкой Леонид Чижик рассказывает о творчестве, о себе, о том, почему и как устроена импровизация. Из зала звучат вопросы. Каким-то загадочным образом разговор покидает привычное лоно джаза, и музыкант вновь садится за рояль, чтобы исполнить свой экклезиаст. Это совсем не джаз. Пока это фрагменты, зарисовки, которые должны впоследствии стать чем-то большим.

«Nice Work If You Get It» Джорджа Гершвина — последняя прозвучавшая композиция. Публика ловит каждый звук, пытаясь считать то, что Чижик пишет на корке и на подкорке, рождая мощную лучистую жизненную энергию. Это не совсем верный подход, ведь хороший джаз должен быть не сиюминутным, а содержать глубины, свойственные академическому искусству. Музыка – это звучащий мир, где интерес и ценность представляют не только вершины, но и сам процесс, который не имеет конца и края, проистекая бесконечно. «Я постоянно процессирую», — говорит Леонид Чижик.

Концерт завершён. Позади цветы, овации, беседы в кулуарах и авторская экскурсия по экспозиции Центра Вознесенского. Что же касается музыки, то она в особняке на Большой Ордынке ещё будет и не раз. Не так давно Леонид Аркадьевич оставил преподавательскую деятельность и сосредоточился исключительно на концертах, а потому, кто знает, может быть, по счастливой оказии в Центре Вознесенского доведётся выступить ещё раз и Леониду Чижику, композитору и непревзойдённому импровизатору, одному из тех, кто несколько десятилетий назад «варил сталь», зарождая, взращивая и культивируя свободолюбивый джаз в нашей большой непростой стране.

Андрей Ордальонов специально для MUSECUBE
Фотоотчет Кирилла Видеева здесь