Науки, чуждые музыке, были
Постылы мне; упрямо и надменно
От них отрекся я и предался
Одной музыке.

А.С.Пушкин, «Моцарт и Сальери»

В одной из серий горячо любимого мной «Южного парка» был эпизод, когда Картмэн с приятелями оказались в парке развлечений и стали жертвами аттракциона под названием «Очередь». А вечером 9 октября этот аттракцион, по-видимому, переместился в окрестности концертного зала «Москва Hall»: длиннющая вереница гостей, преимущественно представительниц прекрасного пола, наводила на мысль, что перед ними выступит как минимум Джаред Лето. В принципе, родись Джаред в Париже, он тоже мог бы, скажем, попасть в рок-оперу «Моцарт» и записать кавер на Эдит Пиаф. Но, как говорится, Богу Богово, а сегодня мы чествуем совсем другого героя – 32-летнего французского донжуана по имени Флоран Мот, представившего широкой публике сольную программу на следующий день после триумфа «Моцарта» в Государственном Кремлевском дворце.

На правах прессы смело направляюсь к главному входу, намереваясь пролезть на интервью, и вдруг утыкаюсь в живот здоровенному охраннику. «У меня интервью…» — начинаю произносить заранее заготовленную фразу. «В порядке очереди!» — рявкает мой собеседник. «А пресса?». Но магическое слово не спасает: «Сказал же, в порядке очереди!». Понимаю, что спорить бесполезно, и отваливаю, но уже минут через десять проникаю в гримерку, где в ожидании начала выступления переминаются с ноги на ногу и вальяжно покуривают музыканты. Вскоре появляется и сам Мот, бросает короткое «How are you?» и снова убегает. Царящая суматоха недвусмысленно намекает, что сейчас до интервью никому нет дела, и перекинуться с Фло парой слов удастся в лучшем случае после концерта. Несолоно хлебавши возвращаюсь в зал, где публика начинает понемногу сходить с ума, предвкушая незабываемое зрелище.

И вот он появляется, в элегантном пиджачке поверх жилетки и белоснежной футболки; черные, как смоль, волосы зачесаны назад и прекрасно гармонируют с ухоженной бородкой. Обведя глазами зал, Флоран притворно удивляется: «Надо же, одни девушки! И от силы пара юношей! Но я люблю вас всех, крошки». Действительно, ни для кого не секрет, что французские музыканты – будь то Шарль Азнавур, Брюно Пелльтье, Даниэль Лавуа или Микеланджело Локонте – пользуются особой популярностью именно среди дам. Озираюсь и с трудом нахожу трех-четырех молодых людей, с недовольным видом потягивающих пиво возле своих восторженных спутниц: что, дескать, за попсу нам тут покажут? Тем временем, пока гитаристы настраиваются, Фло осведомляется: «На каком языке с вами поговорить? Парле франсэ? Я тоже, совсем чуть-чуть. А также по-английски и по-русски!» (на упомянутом шоу «Mozart» Фло спел на русском «L’assasymphonie» — никто не разобрал ни слова, но все очень обрадовались).

Под звуки динамичной «Astérisque» зал мгновенно приходит в движение. Начинаются танцы, на сцену летят разноцветные воздушные шары (которые Флоран, не прерывая пения, легким движением руки возвращает обратно), а после «Je Ne Sais Pas» и «Mes eléphants roses» в воздух вздымаются таблички с благодарностями: Merci, Bravo, Spasibo… «У моих розовых слоников сексуальные попки!» — горланит Фло на манер речитатива и совершает соответствующие телодвижения, чертовски напоминая выкрутасы Гару под «Do Ya Think I`m Sexy». Чего-чего, а сексуальности ему не занимать; энергетика Мота буквально бьет через край, проливаясь на головы тянущихся к нему поклонниц эдаким музыкальным афродизиаком.

Но, помимо чисто внешней привлекательности и отличных навыков шоумэна, природа наградила Флорана и потрясающей красоты голосом, всю силу и глубину которого он демонстрирует на сменивших «зажигалки» лирических композициях. Сначала – «Tant De Lendemains», полная сожалений об утраченной любви и несбывшихся мечтах; затем, как предупреждает сам Фло, еще более трагичная «Tu M`efface», «ты меня стираешь», не оставляющая автору вообще никаких надежд. «Да, это грустные песни, но такой уж я человек», — разводит он руками. Видно, насколько ему близко все, о чем он поет, и остаться к этому равнодушным может только самый зачерствелый сухарь.

Разрядив атмосферу ударной «Les Blessures Qui Ne Se Voient Pas», Фло сбрасывает пиджак, в очередной раз подтягивает штаны – к вящему удовольствию публики, фирменным движением приглаживает брови (да-да, вы не ослышались!) и долго настрагивает гитару – слишком долго, чтобы сыграть что-либо ординарное. И ожидания оправдываются: звучит любимая многими «Love», очаровательная вещица с английским названием и по-французски изящным текстом на вечную тему. Невольно на ум приходит название фильма Кристофа Оноре «Все песни только о любви», где Луи Гаррель носился по Парижу и распевал девушкам серенады. Неужели эти французы действительно не могут петь ни о чем другом? Мысленно даю себе указание спросить у Фло его мнение на сей счет, но пока последний еще не спешит уходить, ведь на очереди еще одна баллада. Правильно, опять о любви.

«Я написал эту песню, когда жил в Канаде», — говорит Фло и играет прекрасную и, что самое главное, не совсем безнадежную «Mrs.Mary», благодаря абстрактную (а может, и вполне материальную) Миссис за проведенную вместе ночь. «Спасибо, что оценили, вообще-то это плохая песня», — Фло безуспешно пытается перекричать громовые аплодисменты. Между тем, под шумок музыканты временно покидают сцену, а я довольно потираю руки, прекрасно зная, что акустические сеты – главная изюминка подобных концертов. Парень рядом со мной, еще полчаса назад не находивший себе места от скуки, тоже вошел во вкус; глаза горят, дрожащие руки настраивают камеру на телефоне.

Флоран готовит очередную речь: «Перед тем, как…мне говорить по-английски или по-французски?». Услышав дружное «OUI!», он удовлетворенно кивает и продолжает на языке Бальзака: «Так вот, когда я жил в Канаде, то, прежде чем стать профессионалом, пытался стать музыкантом». Шутку никто не оценил, Флоран понимает, что публика явно переоценила свои возможности, и снова переходит на английский: «Я часто выступал в барах и небольших клубах, поэтому сейчас попытаюсь воссоздать ту атмосферу. Эта песня была написана одним из моих любимых исполнителей, Джеффом Бакли, и называется она «Lilac Wine». Имя Джеффа Бакли для большинства – пустой звук, но теперь многие явно захотят познакомиться с его творчеством поближе. «Я думаю слишком много и делаю вещи, на которые никогда бы не осмелился; Я слишком много пью, ибо это возвращает меня к тебе…». «Lilac Wine» одинаково хорошо зазвучит и в прокуренной биллиардной Сан-Франциско, и в окутанном винными парами кабаке Монмартра, и под куполом до отказу заполненного Москва Hall.

С трудом прихожу в себя после финальных аккордов, и тут – еще один сюрприз: бессмертная «L`Hymne A L`amour», написанная Эдит Пиаф и впоследствии перепетая бесчисленным количеством людей, от Бруно Пелльтье и Гару с Патрисией Каас до Джоша Гробана и того же Бакли. Но Флоран поет ее особенно проникновенно, не только старательно копируя знаменитое пиафовское «ррр», но и полностью передавая общее настроение. Когда сначала хочется рвать вены от беспросветной тоски, а потом наступает катарсис и приходит вера в то, что влюбленным покровительствует сам Всевышний.

Немного обалдевая от гениальности французского языка, Пиаф, ее песни и ее исполнения Мотом, словно в полусне наблюдаю, как на сцену возвращаются флорановские коллеги по цеху и увенчивают сегодняшний музыкальный торт праздничной вишенкой – культовой «L’assasymphonie», главным хитом «Моцарта» и безусловной кульминацией вечера. Фло, только что задумчиво теребивший струны в только ему понятной меланхолии, теперь носится по сцене, будто черт из табакерки, на припеве протягивает в зал микрофон – и все хором выкрикивают давно заученный текст. Лучшая, на мой взгляд, награда для исполнителя. «Еще хотите?» — подкалывает нас Мот. Хотим «Alone». Но получаем «Arrête» — тоже здорово, благо Флоран ни за что не упустит возможности в очередной раз продемонстрировать свои вокальные данные.

…а потом он вышел на бис. «Большая часть выступать для вас сегодня, — серьезно говорит Фло. –Сыграю-ка я еще одну песню». Проводит рукой по струнам и грозит пальцем: «Всего одну!». Одну – но какую! Кавер на Queen`овскую «Bohemian Rapsody» потрясает не меньше, чем оригинальная версия в исполнении Меркьюри. Удивительно, но это вновь песня о любви. Но не просто о любви к конкретной девушке или женщине – это настоящий гимн жизни и силе человеческого духа, музыке и красоте… «Если завтра я не вернусь – не плачь, мамочка, просто держись, ничего страшного! Посмотри на небо – и ты поймешь: всё это – сущий пустяк». Такое впечатление, что Флоран не просто ставит точку в выступлении, но подводит своеобразный итог определенному этапу карьеры или, если угодно, жизни. В который раз взвесив все «за» и «против» и окончательно убедившись, что выбрал верный путь. Чего же еще желать?

Ничего – кроме небольшого интервью! Поэтому спешно покидаю зал и снова направляюсь в гримерку, надеясь, что хоть теперь-то мне повезет…

Алексей Комаров, специально для MUSECUBE

Фотоотчет Ирины Косаревой смотрите здесь