Флёр, флёра, м. (фр. fleur).

1. Прозрачная, редкая, большей частью шелковая ткань.

2. перен. Полупрозрачный покров, скрывающий что-н., то, что мешает видеть что-н.; покров таинственности (книжн.).

Толковый словарь Д. Н. Ушакова

Подо мной открылась бездна, такие тайные загадки…

В 2012 году в финале альбома «Пробуждение» Елена Войнаровская поставила точку. В самом конце концерта она ушла, не дождавшись – как умеет – аплодисментов. Ошеломленный, одухотворенный зал медленно опустел. Только тогда она вернулась – когда никого не осталось. Елена мысленно прощалась с аудиторией, восхищаясь людской красотой, завещая нам любить и не черстветь. В песне «Спасибо» она благодарила всех за внимание, но в конце точка всё же превратилась в немного кокетливое, многообещающее многоточие: оказавшись один на один с пустотой, – в произведениях Елены эта ситуация повторяется многократно, – героиня вдруг поняла, что это еще не всё.

История одесской группы «Флер» (Flёur) продолжилась, и в 2014 году появился, пожалуй, самый жесткий ее альбом – «Штормовое предупреждение». Песни Ольги Пулатовой впервые приблизили «Флер» к социальной проблематике: Ольга, видимо, так на всё разозлилась, что не выдержала и решила поставить свой диагноз обществу – тому, что существует уже сейчас, и тому, что появится, наверное, не в самом отдаленном будущем. Характерную для «Флера» возвышенную риторику пришлось оставить и заменить ее понятной широким массам лексикой («замес», «дурь»). Впрочем, совсем уж за грань Ольга не переступила (это ведь «Флер», а не группа «Ленинград»!): отвечая на вопрос, что случится с тем, кто уже не сможет купить себе кислород, – это, конечно, не фантастика, а социальная сатира, – Ольга элегантно устранилась от истинной нецензурной рифмы, поставив вместо нее деликатное «никого не волнует». Мы теперь отданы в руки садистов-врачей, резюмировала она, – замечено, по-моему, довольно точно.

И вот теперь, в 2016-м, – сложившаяся у «Флера» традиция выпускать альбом раз в два года была сохранена, – мы можем ощутить тонкое, едва уловимое и при этом властное «Присутствие». Это – сольная работа Елены, которая убедила в том, что несколько лет назад она и вправду не успела сказать нам много важного. Ей нужно было выговориться – и она это сделала. Кто бы мог подумать, что кровавые закаты и заполненное бомбами небо, о которых пелось во «Взрывной волне», можно будет воспринимать буквально – к сожалению, известные события вдохновили Елену на произведение «Уходили парни на войну», – это ли не социальная (и не только) проблематика!

К пристальному изучению «Флера» я хотел обратиться давно, и дело не в поводе, который, наконец, нашелся – очередная классическая, совместная работа Ольги и Елены подошла бы куда больше (надеюсь, что ее появление не заставит себя ждать). Гораздо важнее, что я набрался смелости предпринять эту попытку – осмыслить весь корпус многогранных, глубоких и прекрасных песен «Флера». Я почувствовал в себе определенную зрелость, необходимую для того, чтобы взяться за этот труд; изначально я, правда, не осознавал, насколько сложная, кропотливая работа меня ждет. В любом случае я не сомневался, что выйду на правильный путь, ибо я в жизни не испытывал большей близости ни к одному музыкальному коллективу, никого лучше, чем Ольгу и Елену, не понимал я в творческом плане. Мне казалось, что у нас общие философия, мировосприятие, страхи и боль, и я не ошибся.

Сразу скажу, что в этой статье я не рискну углубляться в другие (ранние и параллельные) проекты Ольги и Елены – ограничусь в основном номерными альбомами (с этим изобилием разобраться бы!). К тому же у меня сложилось стойкое ощущение, что весь предыдущий раздельный опыт Ольги и Елены был, наверное, лишь репетицией – настоящее большое выступление началось тогда, когда они создали группу «Флер».

Рок-н-ролльная русская музыка прошла два этапа своего развития – сейчас она вышла на третий. Первый этап охватил 1970–1980-е годы: первые отечественные рокеры опирались, с одной стороны, на советский опыт – имею в виду авторскую песню (послушайте, к примеру, «Камушки с пролива Лаперуза» Визбора, не говоря уж про всего Высоцкого – предтечу нашего рока), которая, в свою очередь, вобрала в себя достижения двух веков русской поэзии. С другой же стороны, опирались на опыт западный – к концу 1970-х рок на Западе оказался в кризисе, у нас же только зарождался. Второй этап начался в 1990-е годы, когда не стало ни перестройки, ни Советского Союза, когда песни протеста Виктора Цоя не казались такими уж актуальными, когда Россия – в качестве трофея в холодной войне – упала в стальные объятья капитализма. Тогда накатила волна молодого русского рока («Сплин», «Король и Шут», «Мумий Тролль»), тогда же – в конце 1998 года – появилось «Наше радио», которое этот термин – «русский рок» – и ввело в широкий оборот, определив свою целевую аудиторию (так что ход тот был вполне маркетинговым, коммерческим). «Секта», созданная «Нашим радио», господствовала и процветала больше десяти лет, до конца 2000-х, когда повсеместное распространение Интернета позволило говорить о сокращении огромных и дремучих русских пространств. «Наше радио» утратило статус короля медиапространства – этот трон захватил всемогущий Интернет. Краткосрочный роман и последовавший через год – в конце апреля 2014-го – разрыв «Нашего радио» с программой «Живые», по-моему, неслучайны и символичны. «Свое радио» Семена Чайки отправилось в собственный опасный и отважный путь – покорять просторы Интернета и продвигать нашу новую музыку – следующего, третьего, этапа. Во многом этот этап пока еще загадочен и неведом, но одно можно сказать точно: взаимопроникновение стилей, жанров, направлений окончательно отменило замшелое понятие «русского рока» и на всё, что сейчас создается молодыми исполнителями, если и следует навешивать какой-то ярлык, то только с приставкой «пост».

Группа «Флер» зародилась в начале 2000-х, а значит, по сути, на стыке второго и третьего этапов. За три года (2002–2004) «Флер» выдал три первоклассных альбома («Прикосновение», «Волшебство» и «Сияние»), а затем, если не считать сборников, стабильно работал в двухлетнем цикле – выпускал альбомы по четным годам. Альбомы «Всё вышло из-под контроля» (2006) и «Эйфория» (2008) появились как раз на пороге новой Интернет-эры: обосновать это можно тем, что 10 октября 2006 года стало официальным днем рождения сверхуспешной отечественной социальной сети «ВКонтакте». С февраля по ноябрь 2007 года состоялся первый гигантский скачок ее популярности – число пользователей увеличилось со 100 тысяч до 3 миллионов. С тех пор сеть «ВКонтакте» прирастала новыми миллионами постоянно. Думаю, подобная аргументация никому не покажется нелепой, ведь это – прямой показатель интернетизации России и, следовательно, коренного изменения нашего медийного пространства, о чем я говорил выше. (О влиянии сети «ВКонтакте» свидетельствует хотя бы такой факт: в этом году через сайт можно было задавать вопросы президенту страны для его прямой линии общения с народом.) Так что у «Флера», как и у других групп, появилась прекрасная возможность воспользоваться плодами, которые приносил новый источник распространения информации. Например, актуальный ныне краудфандинг (для создания альбома «Присутствие» к нему сейчас обращалась и Елена) стал возможен, как и многие другие прелести современного мира, только благодаря Интернету – мы сейчас не вспомним и не перечислим все атрибуты нашей повседневной жизни, которые не доступны без Сети. Я уж не говорю про то, что именно на сайте «ВКонтакте» подавляющее большинство из нас и слушает сейчас русскоязычную (и не только) музыку.

Последними тремя альбомами – «Тысячью светлых ангелов» (2010), «Пробуждением» (2012) и «Штормовым предупреждением» (2014) – «Флер» уверенно шагнул в новую эпоху. На «Нашем радио» «Флер», конечно, появлялся – было бы странно, если бы столь талантливый коллектив оказался вне поля зрения радиостанции. Произведения «Флера» звучали в программе «Воздух», «Шелкопряд» побеждал в «Чартовой дюжине»; в 2007-м «Флер» даже нарекли открытием года, а в 2014-м «Шелкопряд» и «Теплые коты» вошли в список 500 лучших песен, отобранных слушателями «Нашего радио», – под номерами 244 и 353. Но по-настоящему своим «Флер» на «Нашем» всё же, думаю, не стал – песням этой группы противопоказаны безумный фанатизм и орды поклонников (как в случае с «Королем и Шутом», «Алисой» и многими другими); они вообще не предполагают идолопоклонничества.

На концерте «Флера» я пока так и не побывал и до недавнего времени грешным делом думал, что эта группа не очень-то подходит для клубов (даже маленьких) – слишком уж интимна, «хрустальна» ее музыка. Тем более что – об этом буквально трубит мой опыт – качество звука у нас, к сожалению, почти повсеместно плохое. Аудитория «Флера», думал я, едва ли станет довольствоваться тупым, отвратительным «бум-бум-бум», которое чаще всего раздается в наших клубах и от которого «штырит» захлебывающихся пивом невзыскательных фанатов «пацанских» групп. Однако, посмотрев несколько концертных видео, где Ольга и Елена предстают во всей изумительной красе, где зрители спокойно сидят, почти как в театре, я убедился, что и в этом смысле «Флер» является исключением – доказывает, что можно всё разумно устроить.

Итак, история «Флера» началась с альбома «Прикосновение» и конкретнее – с песни «Синие тени». О этот завораживающий «мрачный попутчик», этот «парусник, страшный в своей красоте»! Начало выдалось многообещающим, и, надо сказать, «Флер» свое обещание полностью сдержал. По первой песне могло показаться, что, как и «Мельница», «Флер» затянет мелодичный, певучий русский фолк, но нет, группа пошла совсем другим, оригинальным путем – не менее красивым, но, на мой взгляд, куда более интересным.

Мое знакомство с «Прикосновением» состоялось спустя несколько лет после его выхода – я скачал альбом на мое старое, допотопное (с высоты сегодняшнего дня) проигрывающее устройство. Файл, как оказалось, был куцым – только спустя еще пару лет я обнаружил одно недостающее произведение – «Укол» Ольги. Открытие было ошеломительным, ведь это, думаю, лучшая песня альбома (всем музыкантам, начинающим новый проект, желаю отметиться хотя бы одной композицией такого уровня на дебютной пластинке)! А возможно, не только альбома. Меня поразили необычайно гармоничные музыка и текст, гениальные в своей простоте. Мы много рассуждаем о феномене стихотворения и текста песни, об их различиях и соотношении; кто-то пользуется понятием «рок-поэзия». Когда наслаждаешься текстом «Укола», все эти теоретические построения хочется отбросить за ненадобностью – в данном случае они излишни. Порой мне кажется, что если бы Пушкин был женщиной, он мог бы написать нечто подобное:

Я хотела бы быть стеной

в черством мире, где всё понятно.

Что ты сделал со мной?!

Верни всё обратно!

Ну, или простите мне, если это не Пушкин – значит, может, Ахматова или Цветаева – и юбку не надо приделывать!

Тогда я впервые и отметил для себя, насколько поэтична группа «Флер». Их длинные, многословные названия песен – почти как стихотворения русских поэтов ХIХ века, озаглавленные по первой строке. Слушая произведения Ольги, ты, может, всё же понимаешь, что слова – это именно текст песни, но хочешь об этом забыть – не думать об этом. Слушая произведения Елены, ты понимаешь, что слова – это именно стихи (настоящие, талантливые стихи!), но возведения в степень (стихотворение ведь не требует дополнительных эмоционально-выразительных средств, к числу которых принадлежит музыка) не чувствуется, и ты опять-таки забываешь об этих условностях… Да, их произведения буквально пропитаны истинной поэтичностью: это и элегантная языковая игра («я ушла чуть раньше, чем слишком поздно»), и озаренные волшебством стихи («и просыпались первые звезды в прорехи на старом плаще»), и многое другое. Примеров можно привести огромное количество – в сущности, эта статья есть один большой, развернутый пример.

Когда я начинал слушать «Флер», меня раздражало обилие усеченных рифм, но потом я перестал обращать внимание на эту частность, а когда увидел поэтическое и музыкальное полотно группы целиком, я обомлел и восхитился. Я понял, что по пути широкого использования неточных, неполных рифм девушки пошли сознательно – с целью избежать строгих рамок, максимально расширить свой творческий мир, сделав его объемным, по-женски подвижным. Во многом благодаря усеченным, ассонансным рифмам многие песни «Флера» обрели эту трогательность, искренность, интимность, непосредственность.

Творчеством «Флера» восхищаешься еще больше, когда слышишь отовсюду самодовольных, хамоватых ребяток; в их головах крутятся несколько «народных» поговорок и несколько «крутых» – на самом деле штампованных – словесных конструкций, которые они уже научились рифмовать между собой. Окутав свои поделки туманом сомнительного смысла (на самом деле отсутствующего), они мнят себя великими исполнителями. На фоне «Флера» – чистого, ясного кристалла, лишенного всякой избыточности, всего фальшивого, наигранного, шероховатого, – они выглядят еще более жалко, нелепо, сиюминутно.

Садясь за эту статью, я первым делом переслушал «Прикосновение» и два следующих альбома, составляющих трилогию, – раньше я уделял им слишком много внимания, заслушал и долго к ним не обращался. Переслушал я отнюдь не зря: во-первых, я сделал для себя неожиданные открытия, вычленил новые тонкие смыслы – это естественно, ибо, меняясь с годами, по-новому смотришь даже на вещи, которые, казалось бы, давно прекрасно знакомы и понятны. Во-вторых же и в-главных, я поразился тому, каким цельным предстал «Флер» уже на заре своего существования – мало кто с самого начала мог похвастать таким сформированным, выгравированным стилем, как Ольга и Елена. Потом они, разумеется, развивались – их творчество обрастало новыми достижениями, песни менялись и усложнялись, но некое ядро музыкально-поэтического мира «Флера» остается неизменным. Сравнив «Прикосновение» (2002) и «Штормовое предупреждение» (2014), вы поймете, что, в сущности, двенадцати лет – в хорошем смысле – как не бывало! Это – комплимент: приступая к работе в группе, Ольга и Елена предстали уже зрелыми, состоявшимися творческими личностями. Интенсивность, с которой они, объединившись, стали работать, свидетельствует о том, что Ольга и Елена аконец нашли желанную оптимальную форму для самовыражения. И интенсивности этой можно по-белому позавидовать – обычно, когда я сталкиваюсь с плодовитыми группами, во мне подспудно рождается некое глубинное отторжение, но заподозрить в ремесленничестве «Флер», разумеется, невозможно. Все творения группы настолько искренни и выстраданы, что остается только порадоваться, что ее «Болдинская осень» продолжалась так долго.

Удивительно, но познакомились девушки только в 1999 году – за год до образования «Флера». Создается впечатление, что они знают друг друга всю жизнь – настолько идеально их взаимодополнение, настолько очевидно душевное родство, настолько неразрывна и органична их взаимосвязь по принципу сообщающихся сосудов. Феномен группы «Флер» уникален: я не знаю другого отечественного коллектива (поправьте меня, если я не прав), где были бы два абсолютно равноправных – и равновеликих! – вокалиста и где, более того, в каждом альбоме они исполняли бы одинаковое количество песен – по очереди. Интересно было бы узнать, как родился этот такой простой и такой чудесный замысел – когда и при каких обстоятельствах у Ольги и Елены возникла эта идея, как они об этом договорились.

Лежащим на поверхности воплощением их замечательного творческого союза стали две восхитительные песни с одинаковым названием – «Печальный клоун». И даже здесь очередность была соблюдена: сначала – в «Прикосновении» – появилась песня Ольги, а затем – в «Волшебстве» – свой образ печального клоуна нарисовала Елена. У кого получилось изящнее, каждый слушатель волен решать сам; думаю, это вопрос субъективных предпочтений.

Произведения эти не стоит понимать буквально – как девчачью иллюстрацию расхожего мнения о том, что в повседневной жизни клоуны люди угрюмые, скучные, отнюдь не такие задорные и брызжущие энергией, как на сцене. И что всё это применимо даже к тем, кто работает в амплуа печального клоуна – на лице его белый грим, на щеке вырисована большая черная слеза; постоянно совершая глупые, нервические телодвижения, заставляя «взрываться» зрительный зал, он и на сцене не весел – а уж за ее пределами на душе становится еще горше.

В первую очередь «Печальных клоунов» следует отнести к любовной лирике «Флера»: выступление, сцена, цирк – прием, позволяющий авторам показать трагическую дистанцию между лирической героиней (клоуном) и возлюбленным, который находится в зрительном зале (в сущности, та же дистанция – только в обратном, перевернутом виде – будет раскрываться в песне «Человек-33 черты»). Их разделяет непонимание: клоун – существо ранимое, искренно любящее, способное на самопожертвование; зритель же холоден, непреклонен, я бы даже сказал – бездушен; он похож на робота или манекена. Но странное (а может, как раз естественное) дело: клоун больше всего боится его потерять:

Я запутаюсь в декорациях

и на грязный песок

вдруг упаду.

Все вокруг начнут смеяться, и

я увижу твое лицо

в первом ряду.

Но любовная подоплека – лишь один из пластов. Елена любит помещать героиню в пространство цирка, которое делится на две четко разграниченные части: зрительный зал, куда приходит наглый, оголтелый, неразборчивый народ – «тупо поржать», поглазеть на диких зверей и трюки, хавать попкорн; и арену для выступлений, где появляется не только печальный клоун, но и исполняющий с «похолодевшим сердцем» сальто акробат, и балансирующий над пропастью маленький канатоходец. Словом – поэт и толпа. Образ цирка позволяет Елене выпукло показать свою инаковость, внутреннее одиночество: артист цирка (он же – поэт, он же – творец) не хочет и не может быть частью несовершенного мира (зрительного зала, толпы) и осознанно выбирает особый путь – тяжелый, опасный, неблагодарный. Возвышаясь над миром (идя по канату, взлетая под самый купол цирка), творец не просто рискует, не просто оказывается на грани жизни и смерти – он приближается к тайнам бытия. Тот, кто разгадает эти тайны, спасет мир – или, по крайней мере, изменит его до неузнаваемости. Зададимся вопросом: воспримет ли толпа великие откровения, которые несет ей творец? Едва ли. Народ не просто не поймет творца (и своего спасителя) – трусливый и озлобленный, он скорее растерзает его. Осознание же того, что произошло, почитание, поклонение придут гораздо позже – когда будет уже слишком поздно. В этом смысле героини «Флера» – фигуры христологические.

Нет, оценить титаническую личность, которая изредка – вопреки всему – появляется в этом несовершенном мире, мир оказывается не в состоянии. Человек и мир, мир и человек – их гармоническое примирение, как показывает «Флер», практически невозможно.

Безумный мир постоянно проносится мимо, не оставляя надежды на тихое счастье и шанса на спасение. Героиня «Флера» – одинокая, маленькая, хрупкая – стоит напротив огромной, бешено вращающейся, звенящей, чрезмерно пестрой карусели; это и есть целый мир, который проносится мимо – «города, поезда, лица…» Люди, события, помыслы – всё, что встроено в карусель, крутится настолько быстро, что нечего и пытаться что-либо разглядеть и уж тем более осмыслить. В детстве этот аттракцион кажется милым и приятным – противостояние с миром еще не настолько остро, ибо сглаживается родителями. С годами же ужасное безумие карусели (которая вовсе не манит) становится всё очевиднее. В отличие от остальных, частью карусели героиня не стала – поэтому теперь она в одиночестве, находится в позиции наблюдателя. И, как ни странно, на карусель теперь запрыгивают только взрослые – героиня же осталась ребенком. Недаром весь
контекст, в который она себя вписывает, – тряпичная кукла, елочная игрушка, солнечный зайчик, маленькое плюшевое сердце, мелодия музыкальной шкатулки, – нарочито детский.

Как я уже говорил, Ольга и Елена взаимодополняемы – но, безусловно, не идентичны. Если Ольга собирается выйти из «реки времен» (к этой песне мы еще обязательно вернемся) «обновленным, другим существом», то Елена (в следующей же песне альбома «Эйфория») объявляет, что ей лучше утонуть – превратиться в морскую звезду на коралловых небесах. Главный мировоззренческий конфликт прекрасного произведения Ольги «Когда ты грустишь» заключается в том, что герой посвящает себя размышлениям о вечном, а героиня предпочитает «петь» совсем другие «песни» – о земном. Действительно, в сравнении с творчеством Елены песни Ольги более «земные»; Ольга более жизнелюбива, радостна, беззаботна, склонна к компромиссу с жизнью и ее «страшными чудесами». Елена же – бескомпромиссна. По этой линии в основном проходит разделение между теми, кому больше нравятся песни Ольги, и теми, кто отдает предпочтение произведениям Елены.

Мировосприятие Елены, безусловно, более трагично, изломанно. Ольга всегда стремится к светлому выходу, выводу – из любой, даже самой кошмарной, ситуации. Умиротворенностью отмечено большинство ее размышлений о недостигнутой взаимной любви («Теплая осень»), о скоротечности и бессмысленности жизни («Шелкопряд», та же «Теплая осень»), о неминуемости и горечи смерти («Пепел»). Елена же выбирает гордое, стойкое, страшное самоистязание, к которому ее постоянно подталкивает метущийся, бунтующий дух.

Когда речь заходит о вечной любви, в реальности не существующей, Елена, заливаясь слезами, надрывно причитает (пусть не обманет вас ее будто бы неколебимый голос!), повторяя, как мантру (или молитву):

У нас с тобой будут все океаны,

все горы и радуги.

В горе и в радости

мы будем вечно вдвоем.

И мы умрем в один день,

взявшись за руки,

не пожалев ни на миг не о чем.

Тому, кто верит в вечную любовь, я готов передать флаг в руки – с тем, чтобы тот воплотил свою веру в жизнь. Елена, к примеру, к этому стремится – стремится сотворить невозможное.

Когда речь заходит о зыбкости жизни, Елена – с горестными, еле сдерживаемыми всхлипываниями – страстно бьет в одну и ту же точку, с занудством впечатлительного исследователя перечисляя всё, что безвозвратно уходит. В таких ситуациях Ольга предпринимает хоть что-то, хоть как-то спасается от враждебного мира – Елена же не собирается делать и этого. Уязвимая, она больше не хочет заслоняться от решающего, последнего удара – ей хочется сжаться, стать чем-то маленьким, несчастным, еле заметным, вроде жалкой погасшей свечи, или оледеневшего цветка, или льдинки…

Когда, наконец, встает вопрос смерти – Елена тает снежинкой в отвратительно теплых, потных ладонях жестокого бога…

Говорят, все люди делятся на две категории: оптимистов и пессимистов (на тех, для кого стакан наполовину полон, и тех, для кого стакан наполовину пуст), открывающих и закрывающих форточку (вам, конечно, прекрасно известна эта извечная война тех, кому душно, и тех, кому дует!) и, наконец, кошатников и собачников. В этом – шутливом – смысле Ольга и Елена тоже расходятся: Ольга – скорее кошка (в песне «На мягких лапах» есть, согласитесь, эта кошачьесть, а в песне «Живое» упоминается «кошачье пушистое тело» как аллегория всякого живого существа), Елена – скорее волчица (вспомните волчьи завывания в овеянном язычеством «Амулете», собаку в «Эйфории»).

Но заговорил я об этом разделении ради другой песни – «Теплых котов», разумеется. В этой композиции Ольга наглядно продемонстрировала, как талантливо можно спеть обо всем – даже о «котятках», «котэ», которые стали одним из символов пошлости современных хипстеров. Бесчисленные фотографии котиков, которые выкладываются в социальные сети, нарушают все границы адекватного восприятия. По примитивности с безудержным восхищением котятками соперничают у нас только изображения припорошенной туфли – раз в году они массово появляются где-нибудь в Instagram с подписью: «Первый снег!» При этом я прекрасно помню, как однажды я пришел в гости к друзьям вскоре после того, как их кошка дала многочисленное потомство: еще довольно несмышленые, но уже пушистые котята лежали в ряд в специальной корзине. Я принялся их гладить и, признаюсь, получил несказанное удовольствие. Этот процесс действительно затягивает – я понял, как действенна может быть настоящая «кототерапия». («Теплый кот меня утешит – ляжет на больное место»: да, действительно, в нашем детстве существовало поверье о целебной силе кошек.)

Вот таков, думаю, фон, на котором приходится воспринимать песню «Теплые коты» – любимую многими поклонниками «Флера» и презираемую многими другими за безвкусицу, слащавость и что-то еще, от чего эти критики воротят нос. Да, безусловно, не всем подобное по душе, однако, в конечном счете, любой рассудительный слушатель признает в «Теплых котах» лирическое частное Ольгиного творчества, отнюдь не диссонирующее с общим:

Когти могут впиться в ногу, но нога-то ведь не сердце –

кошки так не ранят, как людишки иногда…

Теплые коты – это не только спасение от «теплонищеты», но и своеобразная альтернатива людям, причиняющим девушкам боль, – разумеется, в первую очередь мужчинам, не оправдывающим их (девушек) доверие. Хотя воплощением преданности кошки не считаются (скорее, как раз наоборот), они – со всеми их шалостями и игривым нравом – доставляют гораздо меньше неприятностей, чем недостойные люди:

Приходи ко мне хозяйкин свитер обшерстить,

книжку растерзать, о кресло когти поточить…

Занимательно, что, как я уже говорил, слушатели «Нашего радио» соизволили включить «Теплых котов» в список 500 лучших отечественных песен. Однажды я представил, как один из ортодоксальных фанатов «Нашего», незнакомый с «Флером», решает полюбопытствовать и ознакомиться с этой песней. Он допускает катастрофическую ошибку, если по «Теплым котам» начинает судить обо всем творчестве группы. Выругавшись, этот истинный ценитель русского ррррока, суровых песен «за жисть» пускается в рассуждения о том, как размывают и профанируют героическое наследие «Кино» и других нормальных групп, – эта картинка способна вызвать гомерический хохот. Не зря я, кстати, снисходительно отношусь к «самым известным» песням (и горе той группе, у которой действительно можно выделить одну самую-самую, – это свидетельствует о бедности, монотонности, однообразии творчества) – «опопсовленные», они утрачивают глубину, лишаются обаяния и часто вызывают раздражение. Отчасти этот эффект ощутили на себе и «Теплые коты». Но в целом я спокоен, ибо всё в высшей степени закономерно: я принялся бы ходить на голове, если бы узнал, что поклонники «Нашего радио» оценили такие поистине гениальные песни, как «Золотые воды Ганга» или «Сны в раскаленной пустыне» (о них – ниже). Давайте смотреть правде в глаза: не умаляя достоинств замечательных «Теплых котов», признаем, что как у Ольги, так и у Елены есть куда более сильные произведения. Но они, мягко говоря, не для всех – широким массам народонаселения нужно что-то, что значительно проще. Наверняка есть и те, кто без колебаний поставит между «Флером» и «Теплыми котами» жирный, уверенный знак равенства.

Но бог с ними с котами! Благо, почетное место в репертуаре Ольги занимают и другие лирические произведения – они пропитаны светлым чувством умиротворенности, стремлением к гармонизации с миром, каким бы суровым и неприятным он порой ни был. Это наглядно демонстрируется в любовной лирике – в песнях «Будь моим смыслом», «Теплая осень», «Последний танец зимы». Устав биться над неразрешимыми вопросами бытия, временно позабыв о внутренней неустроенности, героиня с упоением вдыхает такую редкую, долгожданную легкость и искренно наслаждается мимолетным, эфемерным настоящим. Да, завтра наверняка будет хуже, – завтра может быть только хуже, ибо настоящее (не говоря про будущее) всегда проигрывает прошлому, – но «пока жизнь приятна», так уж и быть, «давай насладимся ей». Тем более что все обычные люди пребывают в этом благостном, блаженном состоянии постоянно. Здесь появляется даже юмор – явление для «Флера» редчайшее:

Ушли в подворотни и арки

ночные кошмары,

и пиво мешают пить в парке

собиратели тары.

Да, счастливая любовь по-прежнему остается несбыточной мечтой, но давай, мол, сделаем над собой усилие и представим (пусть в качестве бреда!), что когда-нибудь всё изменится:

И, может, мы скоро поймем,

что нет ничего, теплее зимы,

где верных, взаимно любимых

найдем себе мы.

Когда же счастье и любовь – пусть на короткое мгновение, во сне или в чу́дном видении – становятся вдруг осязаемыми, рождаются восхитительные строки:

Держи меня за ру́ку в густом тумане вьюжном –

кажется, что больше мне ничего не нужно.

Держать тебя за ру́ку, кружить, не замедляясь,

дышать, не задыхаясь, любить, не сомневаясь.

В «Струне» появляется символ творчества, поэзии, поэта – всё это проникнуто любовью, которая, «как звук по тонкой струне», постоянно проходит через героиню. Но героиня устала звенеть: недаром песня начинается и заканчивается словом «тишина». Перекличку со «Струной» мы найдем в песне «Розовый слон», но в ней Ольга приходит к совсем другому выводу – не радостному и не печальному, а просто правильному: ни о какой усталости не может быть и речи; несмотря на слезы и обиды, скорбь, боль и другие душевные потери, героиня признается, что другого «розового слона» она всё равно себе найдет – будет любить и надеяться. Точно так же разрешается эта коллизия и в песне «Кто-то»: сетуя на нехватку любви, на то, что любить – глупо, героиня порывается сказать всем своим светлым порывам: «Хватит!» Но в финале произведения, в самой напряженный, кульминационный момент, она вдруг обнаруживает, что ей понравилось быть «этим кто-то». Когда же соседствуют великолепные песни об одном и том же, но как бы с разным знаком (вроде пары «Будь моим смыслом» – «Взрывная волна» на альбоме «Сияние») «Флер» достигает, пожалуй, высшего пилотажа.

Не хуже любовных размышлений удаются Ольге и пейзажные зарисовки:

Не роняй снежинки в сумрак вод –

нет той меня.

Только лишь костер остался от

моря огня.

Заметьте, как мил здесь позаимствованный, наверное, у Бродского анжамбеман. Упомянув Бродского, вернусь к Пушкину: как невозможно описать осень лучше, чем в стихе «Роняет лес багряный свой убор», так же идеально точно написала Ольга свою картину сумеречно-ночного берега в песне «Уходи, февраль!».

Ольгины «Теплая осень» и «Последний танец зимы» венчают альбом «Тысяча светлых ангелов» (2010) – спустя десять лет после основания группа стала давать могучий результат: Ольга и Елена ощутили в себе силы рождать шедевр за шедевром. Этот альбом в дискографии «Флера» особенный, ибо он стал, пожалуй, вершиной творческого восхождения, отмеченной необычайной густотой музыкальных красок, – так, наверное, и должно быть, когда обозреваешь целый мир (оставленный тобой) с огромной высоты. «Тысяча светлых ангелов» – это целых 17 композиций, общая продолжительность которых составляет рекордные 100 минут. Видимо, Ольга и Елена достигли расцвета творческих сил, созрели для поистине масштабных, основательных полотен – песни по пять-шесть минут здесь обычное дело, а «Амулет» длится и вовсе почти восемь.

О глобальности замысла свидетельствует уже мощнейший старт, или, вернее, разбег («Зов маяка», «Разбег») – ты как будто заново узнаешь вокал Ольги и Елены и понимаешь, что только теперь девушки запели во весь голос и узнали себе истинную цену. А потом идет «Человек-33 черты» – ключевой песню эту, может быть, и не назовешь (слишком уж альбом многогранен), но уделить ей особое внимание, безусловно, необходимо. «Человек-33 черты» – это не рядовая песня, это песня-поэма (тоже довольно объемная – почти семь минут наслаждения), превосходный сборник афоризмов, который молодые люди заслуженно растащили на цитаты («человек-33 черты – любовь или ненависть ты?»; «для того чтобы вместе дышать, нужно сделать как минимум шаг» и др.). Под молодыми людьми я имею в виду всю молодежь: и девушек, и парней – последних, несомненно, тоже много: они наверняка испытывали сходные чувства.

Друзья «уломали» остаться,

и я не пошла [не пошел] домой.

Сижу, пытаюсь общаться…

– этот разговорный стиль близок почти каждому – так создается универсальность. Действительно, сколько раз мы оказывались в такой ситуации – уговорили, остались, метро закрылось, теперь приходится вписываться в большую, бушующую компанию и «пытаться общаться». Обычно героиня уходит первой, пусть и корит себя потом: «Зачем я ушла домой, ведь дома разруха и жуть? / Зачем я ушла домой? Зачем я всегда ухожу?!». Героиню вытащили из привычного для нее кокона (вспомним песню «Кокон»), и, превозмогая страхи, не забывая про горький опыт («издержки судьбы», «пинки и обиды»), она пытается раскрыться, чтобы снова стать прекрасной бабочкой. Впрочем, теперь она сама осторожность и предпочитает занимать выжидательную позицию:

Так приятно смотреть на тебя,

сидя тихо в сторонке,

наблюдать твои взгляды и жесты

в замедленной съемке.

Психологическая борьба, которую она ведет внутри себя, сомнения, которые ее охватывают, бросают ее то в жар, то в холод. То она сама готова стать жертвой (умереть при одном только прикосновении), то грозится сделать жертвой своего визави – перейти к беспощадной атаке («я 32 шипа – шипы поступки, шипы слова»). Он – «человек-33 черты», противоречивый, необъяснимый, загадочный. Она – «человек-32 шипа». Почему 32? Очевидно, имеются в виду зубы, которыми героиня готова ощериться в случае опасности. Еще раз подчеркну, что песня актуальна и для парней, и для девушек – при определенных свойствах характера каждый может легко представить себя как по одну, так и по другую сторону баррикад.

В «Человеке-33 черты», как и во многих других произведениях «Флера» («Теплая осень», «Возвращение», «Божья коровка», «…и Солнце встает над руинами» и т.д.), звучит важный для Ольги и Елены мотив приобретения опыта, становления сильной и мудрой личности – медленного, тяжелого (преодолевающего силу сопротивления) взросления титанической личности, которая внутри всё равно сохраняет свойства ребенка. Интересно, что из вынужденного преодоления собственного инфантилизма Ольга и Елена делают выводы всё же разные – пусть отчасти пересекающиеся. Ольга в основном солидаризуется с Ницше – имею в виду его знаменитый афоризм: «что меня не убивает, делает меня сильнее». Эволюция Ольги – это движение от ранней песни «Ремонт» («Волшебство», 2003), где героиня оплакивает безвозвратно потерянный рай детства, к более поздней «Реке времен» («Эйфория», 2008), где, отмечая навсегда меняющийся мир, героиня в сердцах констатирует, что и сама она уже не вернется к себе прежней – даже если предоставится такая возможность. Что же касается Елены, то – в силу меньшей склонности к пресловутой гармонизации с миром – она отказывается видеть во взрослении (старении), неоспоримо положительный импульс; недаром в ее песнях звучит рефрен сомнений относительно того, какой ценой далась ей эта – подобная химере – мудрость и нужна ли она вообще. «Что меня не убивает, возможно, и делает меня в чем-то сильнее, но в основном ослабляет меня, ибо наносит некий невосполнимый ущерб; и вообще непонятно, почему я должна терпеть все эти удары убогого мира и почему этот мир так несовершенен», – вот так, наверное, могла бы подкорректировать Ницше Елена. Ее мировоззрению, несомненно, близок гностицизм, который характеризует космос как творение злого демиурга, природу – как «ущербную», и который видит задачу человека в высвобождении духа из материи. Жизнь этого мира основана только на хаотическом смешении разнородных элементов, а смысл мирового процесса состоит лишь в разделении этих элементов, в возвращении каждого в свою сферу. Мир не спасается; спасается, возвращаясь в область божественного, абсолютного бытия, только духовный элемент, присущий титаническим личностям, изначально и по природе принадлежащим к высшей сфере.

Для тех, кто так же остро переживает несовершенство мира, «Флер» предлагает, по сути, лишь две стратегии поведения: можно либо уйти в себя (в кокон, в «зияющий внутренний космос»), либо, оторвавшись от мира, устремиться в космос внешний – каждая вторая-третья песня группы буквально дышит стремлением стать ближе к звездам.

Сергей Коростелев, специально для MUSECUBE

Продолжение читайте в следующий четверг.