27 декабря группа «Телевизор» дала последний в этом году концерт – большой, с антрактом. В «Зале ожидания» долго ждать не пришлось – от заявленного времени Михаил Борзыкин отступил всего минут на 20, хотя в зале до победного было мало народу – казалось, что пришло меньше 100 человек. Но с появлением артистов волшебным образом у сцены образовалась толпа. Может, митинги научили людей быстро и вовремя создавать эффект массовости? В зале оказалось человек 300 как минимум.

Группа «Телевизор» существует почти 30 лет, и ее лидер Михаил Борзыкин все это время неизменно «на баррикадах». Борзыкин владеет залом, пожалуй, не хуже, чем Шевчук или Кинчев, слагает актуальные тексты, создает интересную музыку, но залы собирает куда меньшие. В России его песни не крутят по радио и телевидению и не слушают на больших сценах. Из-за этого в последние годы группа «Телевизор» немного погрузилась в забвение.

Правда, после того, как протесты вошли в моду, ситуация изменилась. Но Борзыкин этим не пользуется – как говорится, он пел свои песни еще до того, как это было мейнстримом. А значит, будет петь и после. Его песня «Шествие рыб» — как раз об этом:

«Пришедшие рано уйдут одни —
Время накажет своих рабов.
Успевшие к пиру забудут о них,
Как цветы забывают о пользе шипов».

Начиная концерт, вместо приветствия Борзыкин посетовал, что обещанный конец света не случился: «Обошлось… А ведь заслужили!». Вряд ли он ожидал конца света на самом деле – но после минувших страхов его песня «Конца света не будет», извлеченная из альбома 1992 года «Дым-туман», пришлась очень кстати.

Мы по привычке называем «Телевизор» роком, а Википедия, кстати, – пост-панком или «новой волной». Хотя жанрово эту музыку трудно определить – в ней много всего понамешано. При желании можно обнаружить даже ритмы регги под оболочкой электронной музыки.

Поэтому возникает некоторый диссонанс, когда под музыку, абсолютно лишенную ямайского солнца, люди танцуют легко и непринужденно. Впрочем, начало этого концерта было достаточно легким – звучали песни «Внутри», «Муха на стекле», «Случайно». Пусть в них нет радости, но нет и ненависти.

В одном интервью Михаил Борзыкин говорил, что ему не близок жанр «внутренней эмиграции». Однако в его песнях именно внутреннему миру отводится первое место:

«Кто сможет отнять мои сны?
Кто сможет попасть в мои сны?»

Душа героя наделяется важными свойствами – защищенностью и уверенностью, чтобы ни произошло, герой его песен верен себе: «я останусь собой во сне».

Отвращение к миру, столь частое в его песнях, не означает безысходности — не случайно в песне «Муха на стекле» Борзыкин разрушает стекло как преграду в сознании слушателя: «Бьется о стекло она – это для нее стена». Но эту стену она придумала сама: «Вовсе не закрыто окно». И эта мысль – о разрушении преград обретении свободы – повторяется в разных песнях, в разных образах.

Однако не все песни «Телевизора» таковы, и улыбки на лицах поклонников — это ненадолго: от песни к песне Борзыкин все ближе к ключевой теме своего творчества:

«Милые друзья, кто здесь змея?
Я с нетерпением жду измены…»

Лица в зале мрачнеют, движения замирают, когда звучит песня «Глупая». Борзыкин, как писатель, освобожденный от цензуры, говорит прямо и резко, обнажает пороки так, чтобы было противно узнавать их в себе:

«Ты безусловный? — Да.
Ты постепенный? — Даа.
Неуязвимый? — Да.
Я посмотрю на тебя когда…

Когда твой сын из армии вернется без ног —
Обычная дедовщина.
Когда твоя мать во дворе попадет под наркоманский нож
Ищи в себе причину».

С этого момента переворачивается все, Борзыкин вдруг оборачивается дьяволом, его движения резки, его голос меняется: то низкий, то глубокий, то гнусавый, то хриплый… Сотни образов и сотни историй – он заманивает в пучину протеста даже тех, кто никогда не был против. Он разоблачает человека, а в человеке – общество и государство. «Твое лицо красиво» — начинает Борзыкин, и параллель проходит дальше: «Европа красива», «моя страна красива» — но вывод для всех один: «Ты мое униженье — и все!». В его мире люди живут «с лапшой на ушах», живут в подобострастии, потому что боятся умереть, будучи «во власти мяса, в плену у костей».

Зал оживляется, когда звучит песня «Менты убивают молодых» — агрессивная, выносящая обществу приговор без всяких оговорок. Но настроение Борзыкина – непостоянно. Его отчаяние и ненависть сменяются светлой грустью: «Нет тебя со мной, ангел-хранитель мой».

Через 20 песен – перерыв.

После перерыва кажется, что напор сейчас усилится – но нет: «Иногда меня тянет в бардовскую песню. Вот спою «Вальс», неожиданно заявляет Борзыкин. Это – задушевный «Вальс иерархов»:

«Ваше благородие,
Чинопопечительство,
Сказочно уродливо,
Светопомрачительно…»

Очень интересно наблюдать, как тексты Борзыкина живут в музыке. Он умудряется перемещаться из жанра рок-баллады в хардкор, разбавляя жесткость легкими танцевальными ритмами. Характер песни и ее развитие редко предсказуемы: музыка делится на части бесконечно, ритм меняется, и трудно предугадать кульминацию, не зная о ней заранее.

Например, в той же «Глупой» песне нежная мелодия в куплете, сопровождающая издевательский текст, внезапно срывается, превращаясь в жесткую и напряженную, а голос уже яростно хрипит. Но и это не все – есть еще третья часть, монументальная и спокойная: «Я посмотрю на тебя когда в твой дом придет беда».

Такое обращение с музыкой, пожалуй, залог ее успеха – песни узнаваемы, но непохожи друг на друга. И если обычно трехчасовой концерт для многих коллективов – большой риск, в случае с «Телевизором» эти три часа почему-то не утомляют.

Но вернемся на концерт, где наступает время самых известных песен. Теперь Борзыкин говорит совсем уж прямо, чуть меняя для этого тексты. «Твой папа фашист» уже не семейная история – Борзыкин поет теперь «Путин – фашист!», а в песне «Три-четыре гада» меняет слова:

«Рано или поздно «Единая Россия»
Прямо с обрыва – на дно!».

Публика реагирует на призывы музыкантов по-своему – одобрительными криками, а в центре зала — слэм чуть ли не на каждой песне. Борзыкин, правда, на публику почти не реагирует, ничего не говорит, а крики до него будто не долетают вовсе. Впрочем, что тут сказать, если все уже спето?

Концерт подходит к концу, звучат «Сиди дома», «Очки», «Заколотите подвал» — те, что неизменно исполняются на митингах и фестивалях. Потом – «Газпромбайтер», перед которой Борзыкин тревожно заявляет: «После следующей песни прошу быстро всех разойтись! Ваше собрание незаконно! 54-й закон!».

Шутку в зале приняли, но возмутились – мол, таким приказам присутствующие в зале не подчиняются. Борзыкин пояснил: «На самом деле, в 23 часа здесь студенты празднуют Новый год. Надо их пустить! Они наше будущее! С Новым годом! Желаю вам вынести все это безобразие».

Звучит «Мандариновый снег», кто-то уже движется к выходу. «Встретимся здесь же 30 марта. Думаю, доживем!», — прощается Борзыкин.

Анастасия Дмитриева, специально для MUSECUBE.