Инь-ян, или безумное чаепитие

7v2XGyBXwНа малой сцене Театра на Васильевском 12 апреля прошла премьера пьесы “Чайная церемония” Александра Строганова.

В театре царит особенная камерная атмосфера, которая начинается, как и положено, с вешалки, а точнее — с фойе. Со многими зрителями персонал здоровается на входе, приветствуя по имени-отчеству и интересуясь о том, как идут их дела — видно, что постоянная аудитория составляет значительную часть зала. Забегая вперёд, нельзя не сказать, что публика оценила новую постановку весьма положительно — долго аплодировала, не отпуская актёров со сцены.

Спектакль нельзя назвать старомодным, это очевидно ещё при первом взгляде на список действующих лиц. «Чайная церемония» — пьеса для двоих, мужчины и женщины. О непростых отношениях двух полов, воплощённых в образах Норы и Бориса, и идёт речь в произведении. Три основных ипостаси (отец — дочь, муж — жена и сын — мать) здесь перетекают друг в друга в странном, завораживающем танце. Поневоле задумаешься о том, как сложно актёрам на протяжении всего спектакля постоянно держать сценическую связь друг с другом — ведь малейшая фальшивая деталь может напрочь испортить впечатление от всего спектакля!

XaUA9IQzcwКогда зритель заходит в зал, он сразу погружается в фантасмагорическую атмосферу. Основной декорацией служит пианино, обсыпанное опилками искусственного снега, а под ним ещё до начала спектакля недвижно лежит Борис. С началом действа ему предстоит встать и начать играть свою роль. Очень скоро к нему присоединяется Нора, и монолог становится диалогом. Ворсистое ковровое покрытие на полу, чёрные стены и потолок, небольшая, переходящая на одном уровне в зал сцена создают ощущение того, что действо происходит не где-то вдали, на подмостках, а в непосредственной близости и чуть ли не в голове каждого зрителя.

В программе указано, что Александр Строганов, автор пьесы, по профессии — врач-психиатр, психотерапевт. Этот факт, если его отметить, может повлиять на восприятие спектакля. И действительно, видно, что диалоги составлены автором, который отлично разбирается в тонкостях человеческой души, изучению которой посвятил долгие годы. Результатами своих трудов в этой области он и делится со зрителем.

Постановка в Театре на Васильевском, кажется, более безумна, чем текст пьесы, и у зрителя может сложиться впечатление, что именно безумие является если не основным мотивом спектакля, то, как минимум, его главным изобразительным приёмом. Мужское начало в изображении Сергея Агафонова — активное, властное, буйное и экспрессивное. Женское, воплощённое Татьяной Малягиной, — кроткое, спокойное, рассудительное (этому способствует удивительно глубокий, неземной голос актрисы). Борис в любую секунду может закричать, начать бить по клавишам пианино, метаться по сцене — и выглядит это очень жутко, особенно в таком маленьком зале. Это безумие правдоподобно и из-за этого — пугает. Становится страшно — не выплеснет ли он свою бьющую через край эмоциональную агрессию на первый ряд? Уцелеет ли Нора? Что он сделает в следующий момент? За счёт этого напора пьеса не даёт скучать, и зритель постоянно находится в напряжении — хотя есть и моменты, которые могут показаться затянутыми.

DLcJzv7SAD0Восприятие осложняется ещё и тем, что в пьесе цитируются отрывки из “Дао дэ цзин”, которые, как и само понятие чайной церемонии и сценический костюм Норы, привносят в спектакль ярко выраженную ноту восточной философии, непривычной и потому непростой для европейца. В конце концов, женское и мужское начало — это и есть Инь и Ян, которые на протяжении действия пьесы будто складываются в единую фигуру. А цитаты Лао-цзы завораживают зрителя:

Нельзя, захотев, быть родственным.
Нельзя, захотев, быть отчужденным.
Нельзя, захотев, иметь выгоду.
Нельзя, захотев, причинить вред.
Нельзя, захотев, быть благородным.
Нельзя, захотев, быть подлым…

Татьяна Малягина ощутимо старше Сергея Агафонова. И, хотя их дуэт органичен, сработан и равноправен, всё же акцент значительно визуально смещается на отношения матери и сына. А вот дочери из народной артистки России не получается, да и режиссёр явно не подчёркивает эту её ипостась. Мать и жена при этом вышли сильные и убедительные.

Реальность новой постановки ещё более фантасмагорична, чем сама пьеса — декорации и некоторые сокращения оригинального текста играют на повышение эффекта безумия и разрыва реальности. Нельзя сказать, что действие происходит в чайном домике (что подразумевается в тексте пьесы) — этот почти полуторачасовой диалог словно бы творится в черноте вселенной, в кромешном нигде, где нет ничего, кроме мужчины, женщины и присыпанного снегом пианино. Его, кстати, можно считать третьим полноценным героем постановки: инструмент не просто служит фоном, а постоянно обыгрывается, звучит и даже меняет форму.

Впрочем, присутствует в этой странной реальности и солнце — с него всё начинается (его символизирует светлый круглый зонтик Норы), им же всё и заканчивается. Зрителю как будто говорят: даже в этом сложном мире взаимоотношений полов есть свет, и выход всегда есть, несмотря на всю запутанность и трагичность и эмоциональный накал этой церемонии. Однако даже солнце дает ответы далеко не на все вопросы. Если вы любите, когда в спектакле всё понятно и разложено по полочкам, то “Чайная церемония” может вас разочаровать. Если же вам нравятся произведения, которые ставят больше вопросов, чем дают на них ответов, которые дают поводы для раздумий, то, пожалуй, этот спектакль стоит посмотреть.

Игорь Сорокин, Алена Муравлянская, специально для MUSECUBE

В репортаже использованы фотографии Театра на Васильевском


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.