4 октября петербуржцы, не представляющие свою жизнь без театра, смогли оценить очередную трактовку бессмертной классики. В рамках фестиваля «Балтийский дом», озаглавленного в нынешнем году «Имитация жизни», свое видение чеховской пьесы «Иванов» представил признанный мастер режиссуры Эймунтас Някрошюс. В ролях – актеры Хорватского национального театра в Загребе.

Сценография проста и изящна: стулья в несколько рядов, качели в правом углу. Этим предметам предписано воплощать образ поместий Иванова и Лебедевых. Вот вам и типичная русская дворянская глубинка, воспетая Чеховым. В аскетичных декорациях кипят нешуточные страсти, разворачиваются подлинные драмы. Николай Алексеевич Иванов, помещик, чьи дела давно уже идут из рук вон плохо, остро переживает кризис среднего возраста. Он не любит свою жену Анну Петровну, урожденную иудейку Сарру, которая, на минуточку, порвала со своей семьей, сменила имя, веру – и все это во имя любви. А былых чувств нет и в помине, но об этом, кажется, догадывается лишь доктор Львов. Анна Петровна тяжело больна, диагноз смертелен, но Иванову, кажется, и до этого нет дела. Все заботы сосредоточены вокруг отсрочки вексельного долга. Однако, по слухам, не только сугубо деловые вопросы заставляют Николая Алексеевича раз за разом отправляться в поместье Лебедевых. Юная Саша, живая и непосредственная Шурочка, всеобщая любимица, красавица и умница, покорила уставшее сердце Иванова, отогрела его душу. Верить ли пересудам? Анна Петровна решается узнать всю правду, отправившись вслед за мужем в дом Лебедевых.

Тем временем, в семье Павла Кирилловича и Зинаиды Савиншы гости. Поздравляют именинницу Шурочку, пытаются повторно выдать замуж Марфу Егоровну Бабакину, бурно обсуждают личную жизнь и характер Иванова. Похоже, делают они это не со зла, просто развлечь себя каким-либо иным способом не получается. Но честная и горячая Саша категорически против очернения Иванова. Она обвиняет родителей и друзей семьи в лицемерии, выглядит в этом скучном заболоченном обществе истинным лучом света в темном царстве, пусть это немного и из другой истории. Признание в любви неизбежно, но супруга становится невольной свидетельницей романтической сцены. Надо ли говорить о том, что это лишь ухудшает ее состояние? Вскоре Иванов становится вдовцом, а доктор презирает его с утроенной силой.

Близится свадьба Шурочки и Николая Алексеевича. Слухи приобретают иной характер: а не из-за денег ли заключается этот брак? Есть ли место истинным чувствам со стороны жениха? Понимает ли юная Саша свою возможную судьбу? И при внешней торжественности и радости от предстоящего венчания невеста втайне мучается от невеселых мыслей, о чем и признается отцу в минуту откровения. Шурочке по-настоящему страшно: она понимает, что не готова к жизни с Николаем Алексеевичем. Она боится не справиться с ролью его жены и в день свадьбы задает себе самый главный вопрос: а любит ли она Иванова? Не обманулась ли она, не спутала ли любовь с жертвенностью, с подвигом? Да и сам жених внезапно осознает собственную ненужность, беспросветность собственного существования. «Я надорвался»,- признается Иванов тусклым усталым голосом. Все осталось в прошлом: мечты, чаяния, цели. Только холод, пустота и одиночество, от которого нет спасения. Никакой свадьбы не состоится — это отчетливо понимают теперь и Шурочка, и Николай Алексеевич. Финал предсказуемо трагичен, а хлопок открываемой бутылки шампанского на свадьбе становится символом самоубийственного выстрела Иванова. Счастья нет и не будет.

Сам спектакль легок и воздушен, в нем нет сложных ходов и замысловатых хитроумных комбинаций. Просто, изящно, со смыслом. Есть место тонкому юмору (благословлять молодых, скажем, собираются портретом Чехова!), отсылкам к беккетовской драматургии абсурда (то и дело на сцене появляется бродяга с дребезжащим звонком, испрашивающий разрешения пройти). А Чехов, меж тем, — наше все, не хуже Пушкина. Гениальный психолог, знаток души русской и общечеловеческой. Все знал, все понимал. Кризис среднего возраста, пустота и осознание тщетности бытия. И не поможет юная девушка, хоть и верит она, что спасет возлюбленного. Вечное женское: «Со мной он станет другим, у нас-то все будет иначе». Неизбежная тяга спасать, путать любовь и жалость, смешивать любовь и жертвенность. Впустую, напрасно, ничего не сработает. И сплетаются герои в запутанный клубок кроликов и змей, каждый одновременно палач и жертва, все виноваты, никто не виновен. Герои, как марионетки с обрезанными веревочками, принимают истинно кукольные позы, пластично изгибают тела, но так и не решаются что-то предпринять, хотя свобода, вот она. Поступай как знаешь, живи как хочешь.

Особое удовольствие доставляет игра актеров. Пусть и говорят они на родном хорватском, но выручают субтитры, впрочем, многое понятно и без слов. Любовь, боль, страдание, счастье, одиночество – разве нужен переводчик для того, чтобы прочувствовать эти эмоции? Язык искусства универсален и всеобъемлющ. Яркий и сильный текст пьесы в умелых руках режиссера порождает мощный эмоциональный взрыв. Немало вопросов к самому себе после того, как занавес опущен. Возможно, это главный критерий по-настоящему хорошего спектакля.

Марина Константинова, специально для MUSECUBE
В репортаже использованы фотографии Натальи Кореновской