Для театра “Приют Комедианта” настал 32-й сезон, приготовив своим зрителям несколько замечательных вкусных премьер, одной из которых стал спектакль “Онегин” (он же – “сны Татьяны”, мелким шрифтом на афише, а зря!). Конечно, первой реакцией после прочтения основного заголовка стало бы “Ах да, помним, знаем, ещё одна версия… Чем нас ещё смогут удивить?”. Своей любопытной и непредсказуемой по стилю постановкой режиссёр Роман Габриа штрихами театрального искусства отвечает нам на вопрос о том, КТО именно главный герой самого знаменитого романа в стихах русской классики. Конечно, если вслух спросить себя о том же – это вызовет сумбур и бурю в голове с долей сарказма вперемешку, что полностью нормально, и не удивляйтесь! С таким же успехом можно вопрошать о том, какого цвета головной убор был у Красной Шапочки (здесь добавляя “уважаемые Знатоки – время пошло!”). Ответ, вроде бы, очевиден и на поверхности, даже вынесен в заголовок. Но так ли сам ответ прост, как кажется на первый взгляд?

Отвлечёмся буквально на пару секунд, нырнув в просторы сети. Основные темы сочинений по роману Александра Сергеевича почти всегда относятся к дуэли, разнице характеров Онегина и Ленского, к изменениям “главного героя”, и буквально две-три затрагивают отношения с Татьяной Лариной, тем самым “Милым Идеалом” Пушкина. Совсем чуть-чуть, в паре десятков строк оригинала, нам дают наводки на образ Татьяны и её сердечные метания и страдания, трансформацию. Режиссёр спектакля будет удивлять нас, не изменяя ни одной строчки первоисточника! Причём – именно подачей материала, специфичным стилем и особенной прорисовкой героев (артистов театра, конечно же). Центральный персонаж самого романа, “тот самый” Евгений, на сцене появляется не всегда, а то и на пару минут. Очень хочется отметить Сергея Агафонова – он показал нам не навязанный оригиналом аристократический, немного вздыхающий от скуки, образ XIX века, но человека, который всей своей речью показывает, что происходящее в жизни его не просто достало, а бесит, сливаясь с нотками абсурда и огромной долей сарказма, направленного на всех и вся (15 из 10 баллов!). Те немногие сцены, где ему дают слово – вызывают усмешку чёрного юмора, всем известными фразами Сергей нарочно и драматично “переигрывает”, размахивает руками, подчёркивая то, что акцент здесь будет явно не на нём. К примеру – исповедь в лесу, реакция на письмо Татьяны, перевернёт ваше первичное представление об этой сцене с ног на голову! Вытаскивая микрофон, Онегин, перекрикивая рыдающую и смеющуюся одновременно Татьяну, настраивает звук и громко – “Поёт Татьяна Ларина!”. Татьяна выходит в центр, исполняя на французском… Думаю, здесь читатель почувствовал, что в течении трёх часов ему не дадут заскучать! Даже похороны Ленского тот самый Онегин (точнее говоря – его олицетворение здесь) умудряется превратить в фарс с микрофоном, почти стэнд-ап. Впрочем, что-то я убежал вперёд…

Уже в первые моменты, под знаменитые строчки, знаменующие окончание романа Пушкина, нам показывают последнюю картину, расставание героев. Но окружение сбивает с толку. Выражаясь лёгкими для интернет-публики понятиями – здесь, как и почти во всём спектакле, доля психоделики порой приближается не к отметке “больше 9000”, но всё-таки на “около 4500” потянет. Благодаря гениальной постановке – подаётся размеренными долями, не такими, чтобы, например, неподготовленный или более привычный к традиционным показам зритель (надо отметить, что в зале была публика совершенно разного возраста, никто не выбежал на середине и не выражал негативных эмоций, подкрепляя последние секунды театрального действия бурнейшими овациями) с непониманием на лице вышел в коридор. Нас встречает “мальчик, похожий на Пушкина” (первая роль юного артиста в жизни, отлично сыгранная и добавляющая постановке совершенно необычные нотки), знакомя с героями. А герои… Онегин, обнажённый, находится в стеклянном аквариуме. Татьяна, в траурно-чёрном одеянии, читает вслух обращённые ему слова о том, как возможно и близко было то самое счастье. Ленский, с пулей в груди, уже с первых моментов неоткрытого занавеса, сидит молчаливый на стуле перед публикой. А ещё есть женщина в кокошнике, которая насквозь пробивает холодком твой разум тихим отточенным вокалом, высокими нотками. Эхом отдаётся каждая фраза, и в голову медленно подкрадывается безысходность и тщетность сложившейся ситуации, благодаря визуальному оформлению, окружению и общему поведению участников действия. Много ли театральных зарисовок-сцен способны врезаться в голову с первых же минут?

Роль Татьяны неподражаемо сыграна Александрой Магелатовой. Вместе с лиричной пушкинской героиней мы видим её трансформацию от наивной, одетой в белое, улыбающейся, верящей в счастье и посланного богом Онегина (здесь хочется добавить – “и в розовых пони”, извините… хотя тут есть плюшевый мишка) до мрачной, сломленной и холодной, контрастом одетой в чёрное. От молодой девушки с великолепной косой до взрослой женщины, аккуратно постриженной. Актриса умело играет интонациями голоса, движениями. Именно она – основной рычаг сюжета, поворотный момент в истории жизни Онегина как персонажа. Именно у её ног будет валяться (именно так, в буквальном смысле) Евгений в последних минутах спектакля, пока Татьяна восседает на троне. Ну а познакомит зрителя с Татьяной сама Хандра, под резкие звуки виолончели. Кто познакомит, спросите вы? Нет, я не оговорился.

Одна из уникальных находок режиссёра – персонализация Хандры, как участника. Юлия Захаркина, отыгрывающая этого, с первого взгляда, не представляемого никак и ничем, персонажа, обволакивает зал и подчёркивает мистику почти каждой главы! Мы с интересом и замиранием сердца будем слушать строки автора, произносимые ей разными интонациями голоса – от тихих и печальных, до протяжных и монотонных молитв, от напевания вокальных партий оперным голосом (написанных специально для спектакля) до странной, проникающей в самое подсознание, речи прозой, не относящейся к каноничному тексту, но рассказывающую нам те самые, настоящие мысли Татьяны. Хандра прикасается к каждому на сцене, во всех смыслах слова. Хандре позволено всё – надевать любые костюмы, наливать чай внутри аквариума, присутствовать как метафора и не говорить ни слова, полностью меняя обстановку и создавая атмосферу, где-то даже гнетущую. А ещё – здесь иногда кричат, так что будьте начеку.

Стопами сюжета спектакля мы передвигаемся по тексту всё дальше и дальше, но что же делает его именно “снами” Татьяны, а не просто очередной постановкой по мотивам? Ответ – это не только концентрация на сценах именно с упомянутой героиней, но и отличное визуальное оформление, сама подача. Половину той самой атмосферы создаёт не только игра актёров, жонглирующих душевным состоянием зрителя, но и декорации, освещение. Режиссёр жонглирует контрастами. Почти никогда нам не покажут полностью освещенную сцену, останавливаясь на приглушённых темноватых (алых, фиолетовых, других) цветах. Тот самый упомянутый выше аквариум может обратиться в гроб. В центре частенько появляется затемнённое окно, в котором может появиться и висящая в воздухе роза, и сами герои, замирающих в картинных позах. Сцена дуэли динамично подчёркнута не только постепенным переходом прочтения текста на крик, но и быстрыми внезапными стуками по железным стенам окружения, напоминая выстрелы. Даже сам занавес имеет обыкновение двигаться не слева направо, традиционно раскрываясь для зрителя, а туда-сюда внутрь сцены, повинуясь такому знакомому повествованию в новой обработке.

Спектакль “Онегин: сны Татьяны” можно назвать комментарием к пройденному, заметками “на полях”, необычным, местами специфическим, взглядом на известную со школьных времён историю русской классики. Режиссёрской версией, так сказать, director’s cut (как это бывает с фильмами). Здесь в памяти, для секундного, пусть и немного грубоватого, сравнения, можно привести ту историю о том, как известный артист кино и телевидения (чьё имя сейчас слишком известно, чтобы его упоминать) при поступлении готовил басню о Вороне и Лисице, а его просили прочитать от лица Сыра. Особенно рекомендуется постановка тем, у кого текст оригинала вызывал каплю усталости, а не, например, желание пролететь роман в стихах взахлёб. Если все классические пьесы ничем не смогли вас удивить, то можете быть уверены – здесь уснуть точно не дадут! Именно из-за подачи, окружения и стилистики этот спектакль стоит увидеть хотя бы раз, и уже больше никогда не воспринимать само произведение единственной, иногда даже навязанной, точкой зрения. Можно даже на минутку забыть о Пушкине (только тссс!!) и воспринимать это всё как отдельный шедевр театральной мысли!

Алексей Нагорнов, специально для Musecube.