Нынешний фестиваль «Балтийский дом», отметивший в этом году свое тридцатилетие, по вполне понятным причинам получился не вполне обычным. Объективные обстоятельства внесли свои коррективы в программу показов, но все-таки долгожданный праздник для петербургских театралов состоялся. Яркой финальной точкой фестиваля стала постановка Иосифа Райхельгауза «Фаина. Эшелон».  Главную роль в этой в этой максимально личной истории, превращенной в пронзительный моноспектакль, исполнила Елена Санаева.

Положить в основу постановки биографию конкретной семьи, одновременно рассказав о судьбе целого поколения, всей страны – и просто, и сложно одновременно. В таких случаях не надо что-то придумывать и сочинять, жизнь в очередной раз докажет, что она сильнее, страшнее, кошмарнее любого вымысла. Но и вынести на суд публики самое дорогое, личное, сокровенное решится отнюдь не каждый. Иосиф Райхельгауз рискнул – и не прогадал. Спектакль, основанный на воспоминаниях его матери, способен размягчить, кажется, самое твердое сердце.  На протяжении всей постановки слезы возникают на глазах не один раз.

Елена Санаева здесь не играет – проживает судьбу Фаины Райхельгауз, рассказывающей о довоенной жизни в еврейском колхозе, об ужасах войны, с голодом, эвакуацией, смертью родителей, о поиске родных. Повествование ее неспешно и буднично, и делается еще страшней. В горле встает, не исчезая, плотный горький ком. Внутри все холодеет от рассказов об аде Холокоста, даже если эти факты хорошо известны. Отдельные эпизоды так и вовсе кажутся невообразимыми в своей жестокости. Тем не менее, звучат реальные истории, конкретные воспоминания, пронесенные сквозь долгие годы.  Но вот что удивительно – этот непрерывный монолог нельзя называть только лишь трагичным. В самые страшные моменты жизни вдруг могут случиться счастливые эпизоды.  После горя обязательно будет что-то хорошее. Жизнь удивительна в своей непредсказуемости, и ценить ее завещает пожилая женщина, немало повидавшая и перенесшая на своем веку.

Пока идет рассказ, руки заняты делом. Елена Санаева готовит борщ по семейному рецепту Райхельгаузов. Так готовила еще мать Фаины, погибшая вместе с отцом при бомбежке эвакуационного эшелона. Все тонкости приготовления бережно сохранены и донесены до наших дней. Если фасоль замочить на ночь в воде, она даст в супе иллюзию присутствия мяса. А еще хорошо добавить немного сахара, борщу это только пойдет на пользу.  И вот сочетание привычных уютных кухонных действий с поистине страшными историями рождает особо острые эмоции, ни с чем, пожалуй, не сравнимые. Война давно закончилась, однако, она уже никогда не отпустит, а лишь станет привычным неотменимым фоном воспоминаний и рассказов.

Но все-таки одно дело – слушать рассказы о войне и совсем другое – хотя бы попытаться максимально прочувствовать на себе ее ужас. Режиссер идет на весьма смелый шаг и решается ввести зрителей в довольно экстремальные предлагаемые обстоятельства. Все это время публика словно бы ехала в эвакуацию в таком же эшелоне, в котором искала спасение когда-то молодая Фаина. Имитация бомбежки, с разбросанной мебелью и упавшей посудой, заставляет зрителей мысленно перенестись в военное время и представить себя на месте мирного населения.  Это по-настоящему страшно, и где-то по спине самым естественным образом пробегает холодок. Тем не менее, война в спектакле остается за гранью повествования. А вот борщ по рецепту семьи Райхельгаузов – самый настоящий, тарелка с ним в зрительских руках превращается в артефакт. И совместная трапеза в финале становится поминальной.

Марина Константинова специально для Musecube

Использованы фотографии Юрия Богатырева