В ТЮЗе им. Брянцева состоялась премьера спектакля «Контракт» Тимура Салихова. Молодой режиссер – первый, кто поставил пьесу современного драматурга Майка Бартлетта в России. Британский драматург — автор более двадцати пьес, обладатель премии Лоуренса Оливье в номинации «Лучшая новая драма».

«Контракт» — это уже третий спектакль на Новой сцене ТЮЗа, открытой зимой 2017 года. В спектакле заняты две ведущие актрисы театра – Анна Дюкова и Алиса Золоткова. Героини – сотрудницы большой корпорации, в которой есть свод правил, касающихся личных отношений на работе. Как далеко готов пойти человек в своем выборе, на ком лежит ответственность за принятые решения, и что особенного заключается в современной драматургии – об этом мы поговорили с участниками спектакля.

— Тимур, пьеса «Контракт» — это ваша первая постановка в Петербурге. Расскажите о себе?

Т.С.: Мой дипломный спектакль «Игра в каникулы» вышел в 2006 году в театре имени Ленсовета, потом я переехал в Москву, где работал ассистентом режиссера по работе с иностранными постановщиками в театре «Практика». Именно там я познакомился с Рамином Греем, который спустя несколько лет прислал мне пьесу Майка Бартлетта Сontractions. В Ханты-Мансийске я выпустил 2 спектакля: «Легенда о Душианте и Сакунтале» и «Монти Танья», в Москве — поставил спектакль «Где-то и около» в быстром театре «JUSTO». Параллельно работал в кино – режиссером по работе с актерами. Именно там я познакомился с Денисом Неймандом, с которым иногда сотрудничаю как режиссер-постановщик.

— Когда у вас возник интерес к современной прозе?

Т.С.: Я попал на лабораторию «Любимовка», которая проходила на Ясной Поляне. В рамках лаборатории различные драматурги и режиссёры вместе сочиняли и ставили пьесы. Именно там я услышал звучание современных пьес, и со мной что-то произошло – я понял, как читать современную драматургию. Впоследствии, несколько раз я участвовал в подобных лабораториях, а в том году, в рамках фестиваля «Радуга», у нас была читка пьесы «Бык» Бартлетта. Все говорят, что современная драматургия – это чернуха, но все не так просто: идет большая работа, благодаря этим конкурсам драма активно развивается и занимает свое место в литературе.

— Что может дать современная драматургия театру?

Т.С.: Она может притянуть в театр нового зрителя, не заядлых театралов. Многие говорят, что не любят театр, я даже слышал высказывание «не хочу смотреть эту гжель». То есть люди чувствуют нечто искусственное. Таким зрителям сложно даже на хороших, классических спектаклях, которые я ни в коем случае не критикую. Многим непросто пробиться сквозь театральную условность, поэтому их не трогает театр. Хорошая современная драматургия как раз хочет найти диалог с такими людьми.

— То есть на спектакле «Контракт» вы ждете нового зрителя?

Т.С.: Мы ждем разного зрителя. На предпремьерном показе были коллеги, которым было легко себе позволить смеяться над какими-то спорными вещами, но они быстро вошли во вкус и почувствовали жанр черной трагикомедии. Я не говорю, что смех – это тот результат, которого мы добиваемся, но здорово, когда у зрителя получается воспринять наш язык. На втором спектакле в зале было много людей по билетам, и они не сразу позволили себе смеяться: первые несколько сцен прошли в каком-то вакууме. Я видел их улыбки, но лишь к пятой сцене начались какие-то звуковые реакции. И это тоже был ценный опыт: теперь мы готовы ко всему.

— Спектакль играется на Новой сцене ТЮЗа, расскажите о смысловом значении сценографии? Почему возник образ подиума, разделяющего героинь?

Т.С.: Пьеса вскрывает историю взаимоотношений человека с определённым механизмом, и хотелось, чтобы сценическое решение было тоже достаточно механистичное, чтобы человек боролся с пространством. Подиум позволяет образно нарисовать дорогу к диалогу и уход от него.

— Эмма отказывается от всего: любви, семьи, ребенка, чтобы стать хорошим сотрудником. Сложно поверить, что человек готов пойти так далеко ради карьеры.

Т.С: Не забывайте, что это черный трагифарс. Пьеса доходит до самого дна человеческой души, она бескомпромиссна, потому что в таком высказывании нельзя идти на компромиссы. Балансировка за гранью добра и зла позволяет максимально проявить, что может повлечь за собой маленький компромисс. Менеджер различными способами манипуляций воздействует на Эмму, которая в итоге хоронит себя, помещает в некий экзистенциональный гроб. Стремительность, с которой происходит это обезличивание, позволяет увидеть, как ловко работает механизм, и намекает зрителю о том, что неплохо бы задуматься о своих действиях. Понятно, что наш мир такой, какой он есть, но необходимо быть очень сильным и цельным человеком, чтобы сделать правильный выбор. Несмотря на то, что в пьесе много острого юмора, чувствуется, что она написана с болью.

— Контракт – это современная библия человека?

Т. С.: Когда мы делали спектакль, мы говорили именно об этом.

Алиса Золоткова: По сути, ты заключаешь контакт с дьяволом, отказываясь от себя, человека. Человек – это создание духовное, нечто большее, чем просто форма. В современном мире есть скрытая ловушка, которая преследует тебя на каждом шагу, – ты сам ответственен за свой выбор. Ты сам выбираешь, кем тебе быть и почему, все дороги, казалось бы, открыты, но при этом сделать выбор оказывается не легко. Эмму выбрали на эту вакансию потому, что она достаточно горделива и потенциально может стать хорошим топ-менеджером. У нее была возможность что-то изменить, но она совершила по тем или иным причинам другой выбор. В результате она прошла это месиво и превратилась в идеального раба.

— Данная история созвучна российской действительности?

Т.С.: В американских корпорациях пункт «о невозможности вступать в личные отношения с другими сотрудниками фирмы» довольно часто включают в договор. Наверное, везде по-разному, и степень влезания в человеческую интимную зону везде разнится, но я хочу подчеркнуть, что наша история не столько про офис, сколько про человека.

— Правых и виноватых в вашем спектакле нет?

Т. С.: Мы не даем ответ на вопрос, кто виноват. Топ-менеджер работает с удовольствием — ее задача максимально вычистить из человека человека, и ей удается это сделать.

Анна Дюкова: Человек сам делает выбор. Но система делает все для того, чтобы человек сделал выбор в пользу системы: иногда она загоняет человека в угол, и у него не остается духовных сил, чтобы бороться. Возникает вопрос, насколько внутренне силен человек. Если человек слаб, если у него нет духовных ценностей, то он подвержен вакцине «работизирования», обезличивания. Моя героиня была в такой же ситуации, как Эмма – хотя для нее, может быть, это было менее болезненно. Эмма — человек живой, талантливый, творящий, с такими людьми всегда сложно, но, если они ломаются, это, к сожалению, навсегда. Конечно, выход из любой ситуации есть, надо только увидеть его. Пусть это звучит слегка поучительно, но нужно не гнаться за статусами, лайками, материальными ценностями, лоском, блеском. Конечно, все это манит, но зло всегда привлекательно, а добро скромно сидит где-то в уголочке. Добро не умеет за себя настолько активно бороться, а зло всегда ярче, вкуснее. Моя героиня — жрица зла. При этом, она не глава корпорации, такой же винтик в системе, только уже стилизованный, вычищенный.

— История чем-то напоминает сюжет романа «Мы» Замятина.

Т.С.: В пьесе «Контракт» есть и аллюзии на Оруэлла, это в каком-то роде антиутопия. Важно, что у Бартлетта раскрывается не политическая система, а взаимоотношения работодателя и работника. Локус предельно заострён: контракт – это просто бумажка, пыль, ничто. Глядя на Эмму со стороны, зритель скажет: «куда ты идешь, что ты делаешь?!», но если он окажется внутри ситуации, то совершенно по-другому начнет оценивать ее поступки. Человек — очень хрупкое создание, кто-то в большей, кто-то – в меньшей степени. Эмме изначально кажется, что она сильная, что она рождена быть избранной, и на этой территории она может вступить в схватку. Поэтому первые три сцены она парирует, чувствует за собой право отвечать, смотрит на менеджера немного свысока. Но, подписав контракт, невозможно что-то переиграть. Если в антиутопиях человек борется с системой, в пьесе Бартлетта происходит борьба с мерцающими вещами. Ценности перевернулись с ног на голову: примитивно говоря, человек зарабатывает деньги, чтобы прокормить семью. Во главу угла ставится именно зарабатывание денег — это желание начинает овладевать тобой, и все остальные ценности уходят на второй план. В результате родители не видят своих детей, друг друга… Приоритеты меняются.

— Работодателей, в первую очередь, волнуют профессиональные качества сотрудников, личное уходит на второй план, и это неизбежно.

Т.С.: Мы исследуем природу человеческого выбора, демонстрируем механизм взаимоотношений человека и того, кто находится на более высокой социальной ступени.

У менеджера совершенно отвратительные и неожиданные пристройки: она манипулирует Эммой, используя богатый инструментарий. Лишь один раз героиня четко говорит, что будет с Эммой, если та нарушит правила – и в этом есть некое зомбирование человека. — Но при этом в спектакле звучит Lacrimosa! Т.С.: Lacrimosa – это скорбь по всем грешникам, это мольба и боль о человеке. Она звучит и в начале, и в конце постановки: сам спектакль не преследует цели шокировать, наоборот, это некая мольба за людей.

— Тимур, планирует ли автор пьесы приехать посмотреть вашу постановку?

Т.С: Мы приглашали Майка, но сейчас он работает над новой пьесой и приехать не может. Майк – это поразительный, обаятельный человек, с большим чувством такта. Для меня большая честь, что я открываю его имя для нашей российской сцены. Очень хочется, чтобы режиссеры и театральные люди обратились к его драматургии, потому что в ней заключается кладезь мыслей, своеобразный и динамичный язык.

Елизавета Ронгинская, специально для MUSECUBE