Что такое любовь? Нет, вопрос нужно задавать иначе. Что я сделаю, если полюблю? Такие сложные человеческие понятия нельзя определить безлично и отстраненно. Можно говорить только про себя, про свои эмоции и решения. Кто из нас решится ответить на этот вопрос публично? Да мы часто даже себе не можем признаться, а вот выйти перед несколькими тысячами человек и вывернуть душу наизнанку, вскрыть вены и не останавливаясь бежать, падать и снова бежать. Александр Петров, актер, который сегодня не нуждается в представлении, оказался еще и очень смелым человеком. Он создал эту историю — сначала написал (то ли чернилами, то ли кровью), а потом прожил на сцене и на экране.

Этот спектакль родился в темном пространстве клубов, выдержал испытание многотысячной аудиторией Крокус Сити Холла, и удивительно органично при подобном «неформате» вписался в намного более традиционную атмосферу театра им. М. Н. Ермоловой. Сложное построение сцены, которая вынесена и в зрительный зал, и в оба боковых фойе, решено очень просто — везде есть экраны, где идет прямая видео трансляция с камеры, которая неотступно следует за главным героем, проникая, кажется, в самую глубину Его образа. Зрители, выбирая место, невольно выбирают и свою точку зрения на происходящее. Сидя в зале, они видят героя Александра перед собой, на сцене, на экране, они больше смотрят спектакль, а публика в фойе перед клеткой-комнатой или баром оказывается намного ближе, почти вплотную становится участником этой истории, и у них совершенно иное отношение к происходящему, они даже сопереживают действию иначе. Это очень удачный пример хорошего перформанса, когда форма не затмевает содержание, а необычные «фишки» придуманы не ради фокуса. И максимально неформальная атмосфера в фойе дает редкий в театре шанс наблюдать не только за действием, но и за реакцией людей вокруг, создает очень теплую обстановку, которая помогает справиться с той бурей эмоций, что бушует на подмостках.

История, которую рассказывает Петров, очень проста. Хотя Булгаков и не звучит в этот вечер, но цитата из Вечного романа как будто висит в раскаленном воздухе: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих. Так поражает молния, так поражает финский нож!». Сквозь вспышки фотоаппаратов немного затянутое начало готовит нас к финалу, который мы, возможно, пока не готовы понять и принять. Но такая максимально точная, пронзительная метафора современности — окровавленный Петров, беззвучно кричащий от боли, проползает через весь зал, все фойе, а зрители со своих мест, просто подойдя вплотную, снимают его на телефоны. И вроде бы все понимают, что это театр, и до этого бодрый голос самого автора призвал всех снимать и выкладывать как можно больше видео в сеть, но ведь можно было бы этого и не делать, хотя бы в этот раз прожить момент без смартфона, не накладывая фильтры. Но новые городские инстинкты толкают нас снимать. Фотографировать, снимать и записывать страшную человеческую боль. Но одна реакция все же была бесценна — девушка, стоящая почти у самого входа в зал, сначала подняла камеру и начала запись, но потом почему-то убрала руку и стала просто смотреть. Она была по-настоящему напугана. Петров удивительно точен и искренен в своих страстях и страдании – и на сцене, и на экране это получается у него блестяще, и здесь он удачно воплощает обе стороны своей профессии. Думаю, что абсолютный успех этого спектакля случится именно в тот день, когда никто не будет снимать, все просто замолчат, успокоятся, перестанут гнаться за просмотрами и сердечками и побудут в этом моменте сопереживания. Очень простая и точная аллегория человека в клетке своих проблем, быта и отсутствия любви, а это, наверное, и есть самое страшное — когда никого не любишь, когда действительно не живешь, и нужно еще раз рождаться, заново, вновь обретая и узнавая себя. Начало в этом спектакле – самое прекрасное. Оно очень тихое, спокойное, в сравнении с предстоящим. На полутонах, интонациях, ровном голосе, который прячет бурю страстей. А то, как Александр читает Маяковского, нужно издавать отдельным фильмом и альбомом. Это, пожалуй, самое правильное и лучшее звучание этих сложных стихов, которое только возможно. Без лишнего надрыва, но с огромной внутренней силой и страстью, с которой нельзя было так просто декламировать в советское время, но пронизывающей каждую строчку «Облака в штанах». Стихи самого Александра, очень простые, точные, резкие, максимально похожие на своего автора. Но с ними есть одна опасность — они или впиваются в тебя глубоко, искренне, как заноза, и чувствуются на кончиках пальцах, на волосках на коже, или они совсем не твои — и тогда никакие спецэффекты, музыка, свет и красивое видео не помогут. Поэтому у такого спектакля не будет равнодушных зрителей — пан или пропал.

Настолько личную и сложную историю невозможно даже спокойно анализировать. Когда артист так проживает себя на сцене, ему невозможно возражать. На таком градусе существования нельзя быть неестественным, это уже за гранью театра и кино. Это настоящее переживание, и кровь как будто и не бутафорская, а своя. Все, что было в начале, откроется в конце, перевернет и опустошит. Каждый выходит из театра/клуба/зала со своим миром в душе, который принял или не принял эту историю любви, что в конечном итоге совсем не важно. Но все, что могло сгореть — сгорело, а из пепла родится новое чувство, новая жизнь и новая любовь.

Татьяна Елизарова специально для Musecube

Фоторепортаж Марии Ревега смотрите здесь