Агата Вавилова — талантливая и харизматичная певица и актриса мюзиклов («Бал Вампиров», «Джекилл и Хайд», «Голливудская дива» и др.). Об особенностях профессии артиста, стихах, творческих кризисах и ожидаемых премьерах – в новом интервью.

Профессия артиста предполагает почти постоянное присутствие на людях, общение. Всегда ли это легко для Вас и кем Вы считаете себя в большей степени – экстравертом или интровертом?

Я абсолютный экстраверт и не люблю одиночества – разве что за редким исключением. Всегда ли мне легко даётся общение? Я очень коммуникабельный человек и легко выхожу на контакт, но не всегда он мне в радость. Иногда бывает перебор с впечатлениями, и в такие моменты вторжение извне становится давящим, не получается распределиться. Но в целом я всегда рада людям и готова пообщаться, просто иногда это даётся мне сложнее, чем хотелось бы.

Когда Вы играете одну и ту же роль много спектаклей подряд, не мешает ли это каждый раз «жить» на сцене, не вызывает ли привыкания? Если да, то что помогает Вам с этим бороться?

Конечно, есть некое привыкание, но опыт московского проката мюзикла «Бал Вампиров» удивительным образом показал, что всё не так страшно, как я предполагала. Я ожидала, что где-то через пару месяцев играть станет скучно, неинтересно, начнётся то, что называется нехорошим словом «ремеслуха». Но оказалось – нет, ничего подобного! Просто со временем ты начинаешь искать для себя какие-то новые фишки и таким образом уходишь от первоначальной структуры роли. То есть до какого-то момента ты наворачиваешь всё новое и новое, а потом, когда уже понимаешь, что идёт перебор с твоими новшествами, ты наоборот пытаешься вспомнить: а как было сначала? И это, как ни странно, для тебя уже наоборот становится новым дыханием – попытаться вернуться к первоначальному варианту. Так что внутренне ты всё равно всегда ищешь что-то новое. Да, некая живость первых показов со временем уходит, но может быть это и не плохо, потому что то, что ты делаешь на сцене, становится более осознанным.

Как Вы думаете, творческие кризисы мешают работе артиста или, наоборот, способствуют ей? Бывают ли у Вас творческие кризисы и если да, то как Вы с ними справляетесь?

Важно не путать творческий кризис с обычной усталостью. Для меня творческий кризис — это когда ты теряешь радость профессии, когда она перестаёт быть интересной. Но, как говорил мой мастер в театральной академии, – «любое препятствие всегда несёт за собой интересное художественное решение». Если ты в какой-то момент упёрся в стену и не знаешь, что с этим делать – значит, надо искать другой путь. По сути любой тупик — это поиск новой дороги, попытка открыть новую дверь, так что скорее всего следующий шаг ты сделаешь уже новым, а не привычным образом. В этом смысле творческие кризисы, конечно, идут на пользу. Но бывают также и просто моменты усталости, когда кажется, что ничего не можешь и не хочешь. Это тяжело и неприятно, ведь ты не можешь вынести это на сцену. Но ты так или иначе выходишь и пытаешься каким-то образом психологически себя «сломать», чтобы не изображать чувства, а по-настоящему проживать их, войти в нужное для роли состояние. Потому что зрителя не обманешь, и если ты работаешь формально, то он обязательно это увидит.

Агата, Вы пишете стихи – а есть ли у Вас любимый поэт (или поэты), творчество которого (которых) Вас особенно вдохновляет?

Я не скажу, что у меня есть любимый поэт, которым я зачитываюсь. Например, я очень люблю Цветаеву, но тоже далеко не всё из её творчества. Я никого не удивлю фамилиями, если сейчас начну перечислять таких поэтов, как Бродский, Мандельштам, Евтушенко, Ахмадулина… Вообще есть много стихов, которые я обожаю. Например – но это не стихотворение, это целое эпическое полотно! – у Цветаевой есть совершенно потрясающий цикл «Поэма конца», который написан просто гениально! Если говорить о современной поэзии — я, честно сказать, с ней не очень знакома. Периодически я, будучи современным человеком, натыкаюсь где-то в сети на разные стихи, какие-то из них мне нравятся, но авторов я, как правило, не запоминаю.

Вообще, у меня есть некоторое ощущение, что для меня любая чужая поэзия — это некий призыв к соревнованию. Я что-то прочитала, мне что-то понравилось и мне сразу хочется тоже что-нибудь написать! Не в смысле такое же, а в смысле — тоже попробовать! Я в этом деле как ребёнок. Как вот дети хватаются, решат вдруг: «я буду врачом!» – и начинают маме руки-ноги бинтовать. На следующий день: «я буду кондитером!» – и налепили на кухне черте-что. Вот и у меня так, разве что я чуть более разумно подхожу к этому вопросу.

Для меня стихи — это скорее реализация, облачение в слова моего внутреннего состояния. Как правило, они всегда идут от каких-то жизненных ситуаций, мыслей, переживаний.

На мой взгляд, творчество вообще невозможно сравнивать. Например, как ответить на вопрос: «какая у Вас любимая книга?» Они же все разные!!!

Про «Бал Вампиров» часто говорят как про мюзикл, который меняет артистов, а что в этом плане Вы можете сказать про мюзикл «Джекилл и Хайд»?

Я много раз говорила про то, что «Джекилл и Хайд» — это переломный момент в моей творческой жизни, а роль Люси — это та роль, которая позволяет тебе быть услышанной. И, конечно, расставаться с ней было бы жалко. Но в целом — я человек сегодняшнего дня и никогда не задумываюсь о том, что скоро закончится. Даже когда мы закрывали «Бал Вампиров», который прокатился в Москве плотным сезоном, я очень долго не понимала, что мы действительно заканчиваем — до того, как Корнелиус Балтус (режиссёр-постановщик) перед началом спектакля начал говорить последнюю напутственную речь со слезами на глазах, и я вдруг с ужасом поняла, что тоже реву. Только в этот момент ко мне пришло осознание. Но в целом – трагедии, когда заканчивается какой-то проект, не происходит. Можно погрустить, но я всегда говорю – когда одна дверь закрывается, открывается другая, а это всегда интересно.

Уже в ноябре в Театре музыкальной комедии состоится премьера мюзикла «Граф Монте-Кристо». Можете ли Вы немного рассказать об этом проекте и о своей роли в нём?

На сегодняшний день я видела только музыкальный материал одного номера, поэтому вообще пока не могу ничего рассказать. Но точно знаю, что материал прекрасный, так как Фрэнк Уайлдхорн – совершенно гениален, я считаю, что это один из лучших мюзикловых мелодистов современности, потому что музыка, которую он пишет – это что ни номер, то хит. Не знаю, какие тёмные силы должны вмешаться для того, чтобы это получилось плохо, потому что тут сошлось всё: музыкальный материал, драматургия, команда артистов, музыкальный руководитель, режиссёр… Я совершенно убеждена, что это будет абсолютно крутой проект.

Расскажите, пожалуйста, про новый проект творческого объединения «ЧетыреЧе»: иммерсивный спектакль «Живые». В чём особенности иммерсивного спектакля?

В иммерсивном спектакле зритель становится как бы соучастником действия. Не существует зрительного зала, нет дистанции между зрителем и артистом, нет сцены. Человек попадает в некое пространство, где действие разворачивается в нескольких локациях одновременно. Соответственно, люди перемещаются, скажем так, по комнатам, и видят разные отрывки истории, которые в конечном итоге для всех так или иначе сложатся в одну. Для нас принципиально важно, чтобы все поняли всё, потому что иммерсивность предполагает определённую степень условности. В этом есть некая киношность, здесь зритель действительно подглядывает за жизнью людей, за тем, что с ними происходит.

У нас получилась не лишённая мистичности история восьми персонажей, среди которых нет второстепенных героев, у каждого — своя серьёзная личная история, а также история взаимодействия с другими персонажами. Будут и арии, но это не мюзикл в прямом понимании, а музыкально-драматический спектакль, где драма стоит на первом месте. Вся музыка авторская, как и сама пьеса.

Я хочу, чтобы люди понимали, что это не только продукт творческого объединения «ЧетыреЧе»: всё происходит при поддержке Регионального общественного фонда социально-правовой защиты отечественного архитектурного наследия. А непосредственно идея создания театрального пространства из исторической усадьбы принадлежит президенту фонда Наталье Залюбовской. За один раз спектакль сможет посетить пятьдесят один человек.

История в нашей пьесе — достаточно московская, и местом её показа станет настоящий памятник архитектуры в самом центре старой Москвы. Усадьба Поливанова – это деревянный особняк, отреставрированный в полной исторической достоверности. Все интерьеры стилистически будут воссозданы соответственно эпохе. Собственно, и у самого дома есть загадочная легенда, которая в некоторой степени и натолкнула нас на идею будущего сюжета…

В общем, этой истории до нас не существовало и люди её увидят и услышат впервые. Хочется верить, что нам удалось заложить в нашу пьесу правильную философию и правильную доброту.

Я сейчас не могу ничего рассказать более конкретно, иначе никто не удивится, но одно я могу сказать точно – будет много моментов, от которых люди скажут: «да ладно, как это произошло?!» или «так вот как на самом деле?!» Мы уверены, что взрослых людей тоже можно удивить тем, что они видят своими глазами почти что у себя на носу и не понимают, как это происходит.

Конечно, всё это для меня — большая ответственность, так как это первый проект, в котором я выступаю не только как артист, но и как постановщик. Авторами креативной идеи выступаем я и Сергей Сорокин, автор драматургии, литературного и поэтического текста – я, а композитор – Рустим Бахтияров, который пишет сейчас совершенно потрясающую музыку. Хореограф – Дмитрий Масленников, многие знают его по проекту «Танцы на ТНТ». Художник – Денис Полубояров, человек с колоссальным опытом театральной работы, много лет работавший в Британии.

В общем, нам удалось собрать действительно серьёзную команду профессионалов, которым можно доверять. А результатами кастинга можно порадовать и любителей жанра мюзикл, ибо они встретят немало знакомых лиц! Так что без ложной скромности могу сказать: это будет круто, мы придумали, как вас удивить!

Алёна Яблонская, специально для MUSECUBE

Общее фото и фото с кастинга — @valera_primavera, портрет — Алла Корж