Артемий Веселов: Искусство — это способ познания жизни

Артемий Веселов: Искусство — это способ познания жизни
Фотография предоставлена пресс-службой театра ТЮЗ имени А.А. Брянцева

Его голосом говорит Джон Траволта в «Криминальном чтиве», герои «Звездных войн»,  «Пиратов Карибского моря», «Нового папы», «Тачек», «Рождественской истории» и многих других широко известных фильмов и сериалов. Артемий Веселов —  ученик А.А. Андреева, работающий в ТЮЗе имени А.А. Брянцева уже 30 лет. Сейчас в репертуаре артиста 14 названий: в прошлом сезоне он сыграл прямолинейного и добродушного Бригелла в спектакле «Лжец», поставленном итальянским режиссером Феруччо Меризи. Прекрасный юмор, творческая изобретательность и интеллектуальная глубина артиста позволяют создать колоритные образы, любимые публикой. Артемий Веселов успевает совместить несовместимое: работу в театре, озвучку фильмов, создание музыки, написание стихотворных текстов и картин. В преддверии юбилея артист поделился размышлениями о своем пути, работе в жанре комедии дель арте и масочно-звуковом спектакле «Мещане».

— Артемий Александрович, в вашей жизни все началось с музыки. Почему все-таки была выбрана театральная карьера?

— Я из театральной семьи: папа — режиссер театра кукол, мама — актриса. Я рос в актерской среде и всеми фибрами души не желал идти по этому пути. Где-то в 6 лет я решил, что буду великим трубачом. Пять лет я играл на трубе, у меня появились музыкальные успехи. Потом у меня случился аппендицит, и в детском мозгу так все связалось, что я подумал, что это у меня от трубы — как раз накануне был важный отчетный концерт. Я решил, что не буду больше затыкать себе рот никаким инструментом и стану великим электрогитаристом. Папа отвел меня в детский вокально-инструментальный ансамбль «Радуга» в ЛДМ. Несмотря на то, что это был 1983 год, мне выдали электрогитару и мы начали репетировать.

Мы выступали в ДК «Первой пятилетки», ездили по каким-то деревням и клубам. Затем я вошел в группу «Город», мы играли в рок-клубах. Потом создали дуэт с моим другом — стали играть на двух гитарах сложную музыку собственного сочинения, это приносило неплохие деньги. Через некоторое время мы собрали большую группу и решили записать альбом, нашли студию — и в этот момент я как раз закончил школу, и от кого-то услышал, что идет набор в театральный институт к А.А. Андрееву в ТЮЗ. Как бы я не открещивался от актерской деятельности, я был фанатом театра, это, видимо, сидело внутри. Во Дворце Просвещения существовал ЮСТ — Юношеский самодеятельный театр, туда приходили педагоги и студенты Корогодского и я часто посещал их тренинги. Видел все спектакли А.А. Андреева и ТЮЗа того времени: «Васька», «Неделя, полная суббот», «Баллада о Бильбо Беггенсе», какие-то школьные проблемные постановки. Плюс ко всему, мне очень нравились артисты этого театра — а я мог сравнивать, ходил в БДТ, Молодежный, Пушкинский театр.  Я, втихаря от своих музыкантов, решил попробовать поступить в театральный институт.

— Чем запомнилось поступление?

— На втором туре вступительных экзаменов я решил станцевать танец французского охотника. Под французскую музыку я приходил в лес с корзинкой и ружьем, выцеливал уток, потом их как-то ритмично собирал в корзинку и радостно прыгал домой. Все катались от смеха — старшие студенты, педагоги, я их довел до смеховой истерики. После этого А.А. Андреев предложил мне станцевать танец африканского охотника, и я стал ловить каких-то пауков и есть. Я всем запомнился и понравился. Был огромный конкурс — 180 человек на место.

— Сейчас в театре у вас большая занятость: каждый год вы играете в премьерных спектаклях. Расскажите, об особенностях работы в постановке «Мещане» Елизаветы Бондарь, вошедшей в Long List «Золотой маски».

— Елизавета поставила практически оперу, можно сказать, что каждый из артистов исполняет определенные арии. Николай Попов, композитор спектакля, добивался от нас четкости музыкальной партитуры: у меня весь текст разрисован стрелочками различной звуковой высотности, которую нужно соблюдать. Лиза всегда с закрытыми глазами сидела на репетициях и следила, чтобы не просаживался ритм, у нее очень четкий музыкальный слух. Это масочно-звуковой театр, дико непростой для артистов.

— Репетируя спектакль «Лжец», вы погрузились в изучение жанра комедии дель арте от первоисточника — итальянского режиссера Феруччо Меризи, ученика Дж. Стрелера.  Что нового вы открыли для себя?

— Мне с молодости были интересны жанр комедии дель арте и клоунада. В нашу студенческую юность мы черпали знания из лекций Л. И. Гительмана, смотрели видео спектаклей Дж. Стрелера, читали какие-то книжки, ездили в Швейцарию к клоуну Димитри.

В 1996 году мы выпустили спектакль «Любовь к одному апельсину», где я играл Тарталью, а Дмитрий Логачев — Труффальдино. Это была чистая импровизация, очень приближенная к комедии дель арте, вплоть до того, что мы своим текстом ставили друг друга в неловкое положение на сцене. Йной раз получалось гомерически смешно — и нам, и зрителям. Потом мы возвратились к теме комедии дель арте и масочности в «Зеленой птичке» Гоцци.

В прошлом году мы обратились к пьесе «Лжец» Гольдони. Режиссер Феруччо Меризи и художники по изготовлению масок Лючия Дзагет и Джулия Колусси погрузили нас в искусство работы с маской. Маска делается с лица артиста и, чтобы снять слепок, необходимо находиться в особом состоянии и спокойствии. С маской нужно разговорить, ее нельзя носить за резинку и показывать не на лице другим людям. Надевая маску, ты должен повернуться к публике спиной. Когда ты надел маску, ты уже не можешь говорить с режиссером и коллегами как артист, ты становишься персонажем. Раз в три месяца маску надо посыпать маисовой мукой и поить  пивом. Мы думали, можно ли положить маски друг напротив друга, чтобы они междусобойчики устраивали? С точки зрения дель артовских людей эти традиции нельзя нарушать, иначе маска может начать мстить и делать нехорошие вещи. Маска — это часть тебя. Если в это верить, можно сойти с ума, но маска — это серьезно и очень интересно.

— Какую маску воплощает ваш герой?

— В прошлом Бригелла был официантом, и эта пристройка к людям в нем существует до сих пор. Он любящий слуга, как говорил Феруччо — бурлящий котел, деятельный и готовый помочь. Прикасаться  к работе в этом жанре интересно, но довольно сложно.

— С какими иностранными режиссерами вам еще удалось поработать в театре?

— Актриса Комеди Франсез Кристин Жоли в 2009 году поставила спектакль «Пыль в глаза», своеобразную комедийную историю Ромео и Джульетты. Несмотря на жанр водевиля, режиссеру было интересно затронуть проблемы зарождающегося буржуазного общества. В центре сюжета — мещане, которые кичатся друг перед другом богатством, которого у них нет. Мой персонаж дядюшка Робер — единственный из них, кто богат и кому удается решить конфликт. У меня были огромные смешные усы, широкополая шляпа и грубый голос.   Наверное, я подражал Армену Джигарханяну, и вообще вся стилистика напоминала фильм «Здравствуйте, я ваша  тетя», — это была некая ситуативная комедия, с философским подтекстом.

В рамках проекта «Сказки народов мира» я участвовал в 3 спектаклях, с которыми мы потом активно гастролировали. Хадзиме Харигучи поставил пьесу «Беканко Они», которой было 600 лет, «Аленький цветочек» по-японски. Я играл роль Хора, нас было четверо, мы исполняли 22 песни, переведенные по японскому подстрочнику, практически на одну мелодию. Спектакль шел 10 лет, с Малой сцены был перенесен на Большую. Благодаря этому спектаклю и актеры, и зрители знакомились с традициями старинного японского театра «Но».

Итальянец Марьяно Потурцо ставил «Пиноккио», где я играл роль Фитиля, друга Пиноккио, которого превратили в осла. С немецким режиссером Мануэлем Шобелем мы делали спектакль «Звездный талер» по сказкам Братьев Гримм, к которому я сочинил 20 музыкальных композиций — сделал русский вариант немецких песен. Целью проекта было внедрение зарубежной культуры в российскую, и это был замечательный опыт.

— Артемий Александрович, почему вы стали писать детские стихи?

— Я понял, что кроме книг Чуковского, Барто, Маршака, «Сказок тетушки гусыни» читать детям нечего. Был какой-то бесконечный литературный голод, и я стал сам сочинять стихи и мои дети начали их заучивать для себя. Мои стихи — некая стилизация под Чуковского, потому что мне кажется, что это лучшее, что есть в нашей детской литературе.

— В ваших стихах отображается детское восприятие мира, умение мечтать и изобретать слова, любопытство к тому, что тебя окружает. Профессия актера позволяет остаться ребенком в душе?

— Это моя позиция, я этот ребенок, я ничего не выдумывал, а пытался передать свои мысли. Артист обязан оставаться ребенком в душе. Взрослый человек в общем понимании — это что? Какой-то скучный и мудрый человек, со своим скептическим отношением к жизни? Чем больше ты остаешься ребенком, тем тебе интереснее жить и открывать что-то новое,  тем дольше ты имеешь возможность испытывать радость.

— Помимо стихосложения вы занимаетесь еще тем, что пишите картины. Им присуща динамичность, яркость образов, замкнутость выстраиваемого мира. Что вас вдохновляет?

— Эти картинки возникают, когда мы что-то долго репетируем с режиссером. Например, картина с изображением квартиры, называется «Внутренний мир Г.Л. Васильева», она создавалась во время репетиций спектакля «Человек в футляре». У меня дома практически ничего не хранится, мне нравится дарить эти картины на юбилеи и праздники, знакомым и друзьям.

— Почему  у вас возникает желание самовыражения на разных языках искусства?

— Потому что жизнь — совокупность искусства, и мне интересно познавать ее различными способами. Разве что мне не подвластен балет, но с какой-то стороны я и с ним взаимодействую, потому что сочиняю музыку для моих балетных друзей и фигуристов.

С Артемием Веселовым беседовала Елизавета Ронгинская, специально для Musecube


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.