Недавно группа «Дайте танк (!)» разместила в Сети свой новый альбом «Радио Огонь», и это послужило поводом для разговора с вокалистом, вдохновителем коллектива Дмитрием МОЗЖУХИНЫМ. Процитировав некоторые его рассуждения о современном музыкальном процессе, я воспользовался излюбленным дедуктивным методом Шерлока Холмса и перешел от общего к частному. Частным стала, разумеется, личность Дмитрия: сказав, что обычно он помалкивает и шутит «в стол», он, тем не менее, снова проявил себя человеком талантливым и остроумным.

– Ты сетуешь на то, что «новых звезд не будет. <…> Музыки слишком много. Слушателей слишком мало. Продюсировать группу – всё равно, что продавать шишки в лесу. И не потому, что песни плохие. Скорее наоборот – человечество эволюционирует и становится талантливее». Ты пишешь, что если бы Моцарт, Пресли и Валерий Леонтьев появились бы сегодня, их никто не заметил бы. Ты указываешь на отсутствие «канала вещания». А тебе не кажется, что по-настоящему большой талант в любом случае пробьет себе дорогу? По-моему, наоборот – музыканты отчасти измельчали; жиже, разбавленнее сделалась сама среда, которая теперь просто не рождает ни Моцартов, ни Пресли, ни – в меньшей степени – Леонтьевых.

– Среда стала гуще. В ней ложка стоит. Куда ни плюнь – попадёшь на лоффер маэстро. Молодёжь проводит крупные и интересные фестивали, развивает тематические «паблики» и открывает новые клубы. Школьники ходят на концерты целыми классами. В моду вернулись слэм и стэйдж-дайвинг. Кажется, что так было всегда, но на самом деле ещё пять лет назад на хипстерском рок-концерте все тупо стояли и кивали в такт. Сейчас толкаются даже под «медляки». Довольны все: и зрители, и музыканты. Большие звёзды неконкурентоспособны. Намного приятнее за 300 рублей поплясать у самой сцены, чувствуя, что поют лично для тебя, чем ехать в «Крокус Сити Холл» и сидеть на последнем ряду за «пятёру» для галочки.

– Я говорю про всеобщее усреднение. Музыкантов стало действительно много, – и это, наверное, естественный процесс демократизации музыкального искусства, – но все они по большому счету страшно похожи друг на друга. Может быть, принципиально иная величина сразу заявит о себе.

– Разумеется, заявит. Но никто не услышит, потому что её робкий голосок потеряется в хоре. Если уж моделировать гипотетический взлёт нового Короля, то нужно, чтобы у самого влиятельного и самого авторитетного в мире журналиста появился самый талантливый и самый амбициозный в мире друг. По-отдельности эти факторы уже не работают. Каждый день в новостной ленте я вижу десятки свежих альбомов. Что заставит меня кликнуть на «плей»? Возможно, красивая обложка. А вдруг у нового Элвиса дизайнер халтурит?

– Вис Виталис высказал мнение, что мировая эстрадная музыка вступила в эпоху стагнации. И дело не в глобальном творческом кризисе авторов – аргументирует Вис сугубо материалистически: для прорыва на новый уровень необходимо, чтобы изобрели новый музыкальный инструмент. Ты никогда не задумывался об этом?

– Я придерживаюсь противоположенной точки зрения. Для выхода на новый уровень нужно отказаться от инструментов вообще. Любое творчество – это жидкость. Оно не имеет формы, если не имеет границ. Чем больше у художника выразительных средств, тем больше его искусство похоже на лужу. Когда в 2011 году я начинал работу над проектом «Радио Огонь», я поставил перед собой сверхзадачу: не использовать полноценные микрофоны. У меня был дешёвый mp3-плеер с диктофоном, и вся запись осуществлялась через него. Спустя пять лет, накануне презентации я передумал и переделал всё с нуля – чтобы слушать было проще. Но с тех времён остались любопытные поделки. Например, шальные кавер-версии «Гражданской обороны» или композиция, целиком созданная из одного удара пальцем по столу. Все семплы в ней – это по-разному обработанный звук удара.

– Вспоминаю, как пару лет назад я случайно попал на ваше акустическое выступление: в «Шоколадной фабрике» (на старом месте) ты играл в дуэте с Александром Романкиным. Я пришел на концерт совсем другой группы, а вы были у них на «разогреве». Первая же песня – «Не плачь» – произвела на меня сильнейшее впечатление: я сразу почувствовал, как это талантливо, свежо и как я люблю этот юмор. И я на лету схватывал цитаты из каждой следующей песни, и остальной – основной – концерт оказался в тени новой группы – «Дайте танк (!)». Были ли у тебя подобные приятные и неожиданные знакомства с коллективами, которые потом стали твоими любимыми?

– На ум приходит только гиг группы «Птицу Емъ» на фестивале «Тёмные лошадки» в 2009 году. В тот день мы с Женей из группы «Пёс и группа» молча играли в бадминтон в пустом заводском цеху, а Арсений из «Padla Bear Outfit» сломал тамбурин о собственную ногу, исполняя песню «Витя»… Екатеринбуржцы вышли на сцену под утро. В зале оставалось человек двадцать. Парни ловко семплировали Цоя, читали на удивление складные тексты про униженных и оскорблённых и очаровывали своей простотой. Это было потрясающе. В остальном хочется перевернуть цитату Кости Кайро – бывшего фронтмена группы «Отстой»: он отметил, что за пределами центральной части России «чуваки, жадные до музыки». Так вот я до музыки не жадный. Я сыт.

– Как относятся к твоему творчеству родные и близкие? Можно ли их встретить на ваших концертах?

– Мои родители следят за развитием событий и уважают мой труд. Мама ответственно рецензирует каждый новый релиз. Папа регулярно интересуется, когда следующий концерт. Бабушка жалуется, что материал «не застольный». На концерте они не были ни разу. Мама действительно понимает, о чём мои песни, поэтому слушать их вживую ей было бы слишком тревожно.

– Что для тебя родная Коломна? Были ли желание и возможность остаться там и не уезжать в Москву?

– Я перебрался в столицу девять лет назад, когда поступил в университет. Все говорили, что в Подмосковье работы нет – и я не стал проверять. С тех пор Коломна для меня курорт. Я приезжаю туда отдохнуть, поэтому идеализирую её настолько, насколько это возможно.

Кстати, я привык считать, что в родном городе обо мне никто не слышал. Недавно выяснилось, что сотрудницы Центральной городской библиотеки являются поклонницами моей поэзии. Отец пришёл за книгами, они увидели фамилию на карточке и стали расспрашивать обо мне. Папа даже вспотел.

– В общежитии в Москве ты записывал «Альбом, который не считается». Как тебе творилось в общежитии – тяжелее, легче или этот период твоей жизни, по существу, не отличался от того, что было в Коломне?

– Не думаю, что творчество зависит от места обитания. Если есть вдохновение, возможности для его реализации найдутся всегда. Про общежитие могу точно сказать только одно: это был пик моего исполнительского мастерства. Я ежедневно пел популярные песни под гитару, чтобы соблазнять женщин. Я выучил сборник аккордов наизусть и попадал в каждую ноту прозрачным тенором.

– Ты пишешь тексты и музыку, а остальные члены группы «раскрашивают» и дорабатывают принесенную тобой основу. Правильно ли я понимаю, что если в области текстов ты полноправный хозяин, то в музыкальном плане ребята могут тебя переубедить и вынудить пойти на серьезные изменения? Или твое слово в любом случае остается самым весомым?

– Каждый может вносить абсолютно любые правки в музыкальное полотно. Но эти правки должны быть такими, чтобы мне захотелось расцеловать пальцы музыканта.

– В повседневной жизни ты такой же остроумный и ироничный, как в творчестве?

– В повседневной жизни я помалкиваю. Обычно я так долго подбираю слова, что упускаю момент, когда фраза была актуальной. Я шучу «в стол».

– Ты самоучка – музыкальным образованием не «обременен» и, судя по всему, не жалеешь об этом. За сколько лет ты освоил гитару?

– Я не освоил гитару до сих пор. И вообще-то не намерен её осваивать. Чем меньше я умею – тем больше я могу. Недавно я посмотрел фильм «Одержимость» про джазового барабанщика и пришёл в уныние. Зачем так страдать, исполняя мёртвую музыку, написанную чужими людьми? Это больше похоже на спорт, чем на искусство. Быстрее, громче, ровнее! Я лучше «слажаю», но неподражаемо.

– На какой музыке ты, что называется, вырос? И какую музыку слушаешь сейчас?

– Пожалуй, фундамент человеческого вкуса заливается в раннем детстве. Это как пассивное курение. Родители слушали Татьяну Овсиенко и Богдана Титомира – а я невольно впитывал. И что бы я ни полюбил позже, мне никуда не деться от Татьяны и Богдана. Они есть в каждой моей песне.

– «Назови книги, которые тебя восхитили, и я скажу, кто ты», – мне кажется, прекрасно известную поговорку можно переиначить именно таким образом. Давай ограничимся пятью произведениями.

– Я очень медленно читаю, потому что проговариваю каждое слово про себя. Причём проговариваю определённым голосом. Когда вышел фильм «Написано Сергеем Довлатовым», я испытал лёгкий дискомфорт – у моего Довлатова тембр совсем другой. Ранее я зачитывался книгой «Прошу, убей меня!». А до неё, наверное, были только детективы из серии «Чёрный котёнок». Мне намного больше нравится нюхать книги, чем читать их.

– Раньше ты писал и сам – абсурдистскую прозу. По-прежнему занимаешься литературой и если да, то где можно ознакомиться с твоими творениями?

– Если скачать архивы с альбомами на нашем официальном сайте, то почти в каждом из них можно обнаружить тексты песен. Это и есть моя литература. Из прозы сохранился только забавный рассказ «Люба». Его главная особенность в том, что он оформлен как история переписки. Эпистолярный жанр XXI века, можно сказать. Тогда на волне был мессенджер ICQ, и по ночам я внезапно начинал писать своим знакомым футуристический бред в духе: «Джон, я снова у них в лаборатории! Они вшивают чип в предплечье!». Потом я следил за их реакцией и вынуждал поддерживать мою игру. Таким образом я создал несколько сюжетных линий и объединил их общей идеей. Причём проследить взаимосвязи можно было только по «никам» персонажей. А Люба – это, конечно, Любовь.

– Много ли ты путешествуешь? Расскажи о самых увлекательных поездках.

– Я не путешествую даже по Москве! Я домосед и зануда. Мне нравится сидеть дома. Конечно, я с удовольствием посещаю тёплые страны, потому что постоянно мёрзну. В индийском Арамболе мы устраивали невероятные мультинациональные джем-сейшены. Но это нельзя считать путешествием. Я просто на время меняю дом, в котором сижу.

– «В страхе перед вечностью человеку свойственно фиксировать происходящее. <…> Я сосредоточился на песнях. <…> Мои песни – это письма воображаемому другу, которому очень интересно, как у меня дела». Насколько я понял, ты из тех, кто много рефлексирует, рассуждает. Вечные вопросы о смысле жизни и любви вызывают у тебя повышенный интерес. Насколько далеко удалось продвинуться тебе в их решении?

– Песня «Аппетит» датируется 2012-м годом. В ней имеется развёрнутый ответ. Я продвинулся в этом направлении так далеко, что упёрся в бутафорскую стенку, как персонаж Джима Керри в фильме «Шоу Трумана».

– По себе знаю, что для творческого человека все его детища – более или менее удачные – всё равно родные. И всё-таки даже из числа своих собственных песен ты наверняка можешь выбрать любимые. Какие?

– Предлагаю два ответа на выбор:

1. Моя любимая песня ещё не написана
2. «Дайте танк (!)» – это одна большая песня

Если серьёзно, слабые вещи я стараюсь не доделывать – я просто выдёргиваю из них удачные места и вставляю в другие произведения. Возможно, я совсем не развиваюсь, но ни за один текст мне не стыдно. Иногда я перечитываю слова, которые пропел сотню раз, и удивляюсь, как я сумел так здорово сочинить. Но моё мнение в этом вопросе ничего не решает. Хиты выбирает публика. Её не обманешь.

– Я обнаружил в твоих песнях то, что мне близко и что я часто называю эскапизмом: это – бегство от несовершенного мира. Чаще всего ты предаешься тоске по детству – невыдуманному раю, который невозможно вернуть. Я правильно интерпретирую?

– Песни нельзя понять неправильно. Так же, как нельзя неправильно под них танцевать. В одном случае шевелятся ноги, в другом – мысли. Главное – чтобы был резонанс.

– Побывав на нескольких ваших концертах, сыгранных за последние два года, я заметил рост числа почитателей «Дайте танк (!)». Этот рост виден невооруженным глазом. А как это смотрится со сцены –
зрителей ведь и вправду стало ощутимо больше? Понятно, что для любого артиста популярность очень важна.

– Я помню свои ощущения в день презентации альбома «УНИВЕРСАМКА». Тогда я расставлял большие картонные декорации на сцене крошечного «Проекта ОГИ» и огорчался, что их увидят только мои друзья. Сейчас отдача многократно усилилась, и я искренне благодарен всем посетителям наших концертов. В таких случаях принято говорить: «Спасибо за поддержку!» – но слово «поддержка» кажется мне неуместным. «Поддержать» – значит сказать: «Держитесь, всё будет хорошо!» Я же благодарю ребят за то, что они есть. За то, что они знают слова и чувствуют музыку. За то, что они выбрали нас в качестве фона для определённого периода жизни.

– В альбоме «Радио Огонь» впервые поешь не только ты, а еще трое сторонних музыкантов. Расскажи, кто они и почему ты решил их привлечь.

– Мне понадобились приглашённые вокалисты, потому что так больше похоже на радио. В настоящем эфире не ставят одну и ту же группу несколько раз подряд. Песня «В гостях» изначально была написана для Маши BaddaBoo. Она даже дала своё согласие, но по ряду причин осуществить эту затею нам не удалось. Тогда на горизонте возникла Рита из группы «Вихрия». Мы познакомились и подружились по переписке, потом сыграли совместный концерт, а потом я предложил ей подменить Машу. На мой взгляд, Рита справилась великолепно.

Песня «Неудержимые» была написана для моего друга – люберецкого хип-хоп-исполнителя по прозвищу Утка. Он взялся за дело быстро и с энтузиазмом, но, к сожалению, не подошёл по флоу. Позже я пробовал на эту роль многих других. Данил из «вБЕНЗИНЕестьОБЛАКА» отказался читать мой текст и хотел написать свой. Эм Калинин из «Аффинажа» не одобрил сам смысл произведения. Коломенский рэп-талант Никита Авдеев не смог найти время… К тому моменту мы успели подружиться со Ждановым из «Ады», «Хомута» и «Машины Солженицына». Он с самого начала не хотел участвовать в записи, потому что не был уверен в своих силах. Его даже «минус» мой раздражал. Но когда другие варианты были исчерпаны, Паша протянул мне руку помощи и сделал этот трек. Ну а Накарякова всегда была Накаряковой. Песня «Аллея» писалась для неё, как и весь этот альбом.

– И альбом этот не будет издан на физическом носителе. Чем продиктовано это решение?

– Сейчас любой физический носитель – это фетиш, и относиться к нему нужно соответственно. Мы долго клеили самодельные обложки для CD, потом выпустили тираж аудиокассет. На этот раз альбом мимикрирует под радио, что отрицает саму идею носителя. Было бы здорово выкупить FM-частоту и вещать на ней песни альбома по кругу, но эта мысль пришла мне в голову только сейчас.

– Ты отмечаешь абсолютное превосходство Музыки над Музыкантом: «Это не мы придумали музыку. Это музыка придумала нас». Получается, музыка – главное, что есть в твоей жизни?

– Я всё чаще ловлю себя на мысли, что слишком серьёзно отношусь творчеству. Настолько серьёзно, что сам превратился в песню. Довольно трудно общаться с людьми, когда ты песня.

Сергей Коростелев, специально для Musecube.org

Ссылки на группу «Дайте танк (!)»:

https://vk.com/daitetank
https://www.facebook.com/daitetank/
https://www.instagram.com/daitetank/
https://www.youtube.com/user/daitetank/feed
https://daitetank.bandcamp.com/
http://daitetank.ru/