Они не страдают звездной болезнью, разве что любят смотреть в ночное небо. Желтым газетам не известны их имена, а молодым пижонам – их песни. Тем временем они дают концерты в первоклассных клубах столицы, поклонники любят их за открытость и оригинальность, а критики бьются над определением их стиля. Но группу «Ботаника» не интересует стиль. И действительно: какой стиль может быть у душевности?

Отдавая дань классике советских «квартирников», мы беседуем с лидером группы «Ботаника» Тихоном в кухне одной из Митинских многоэтажек. За окном неохотно развертывается мартовское утро. Тихон закуривает очередную сигарету и прищуривает ярко-серые глаза. Могу поспорить, что именно этот проницательный, чуть насмешливый взгляд запомнился многим и на концертах «Антоши Чехонте» в далеких 80х, и на Липецких выступлениях в начале 90х, и на прочих бесчисленных рок-фестивалях постсоветсткой поры. В 2011 году группа выпустила совместный альбом с «Запрещенными барабанщиками» и планирует освоить электронную музыку – уже на следующей пластинке.

Говоря словами твоей песни, ты «под Луганском родился», учился в Харькове на архитектурном отделении Инженерно-строительного института. А как тебя занесло на рок-сцену?

В Харькове я учился, работал и там же первый раз вышел на сцену, году в 86м. А получилось это вот как. Русский рок меня не интересовал, поэтому когда в городе проходил очередной рок-фестиваль, я, естественно, и не думал там показываться. Но пришлось. Дело в том, что клуб находился в непосредственной близости от района ХТЗ (Харьковский тракторный завод – прим. Е.А.), и мои друзья попросили их провести. В Москве тогда были любера, которые били молодых людей неформального вида, а в Харькове был ХТЗ. Население этого района делилось на две категории: те, кто скоро сядет, и те, кто уже вышел. Когда меня исключали из института, а исключали меня три раза, я шёл работать на ХТЗ. Поэтому знал все закоулки, и обычно те, кто шёл со мной, по роже не выхватывали. Итак, все три дня фестиваля мне пришлось слушать то, что неслось со сцены. И я не мог понять: толпа в зале в восторге, машет флагами, как на настоящем рок-концерте, а рока-то никакого нет. «Ну как? Круто?»- спрашивают меня друзья. «Да какое круто! – отвечаю я. – Говорю же – дерьмо». Ну тут уж они разозлились: «Раз дерьмо, то покажи, что не дерьмо!». Ну я и показал.

Тогда в Харькове была такая группа «Антоша Чехонте», которая занималась тем, что выгоняла своих вокалистов. Вокалисты и правда были не высшего сорта, но и репертуар группы не поражал воображение. Но так как «деды» не могли принять тот факт, что играют они действительно  хреново, то и вину за провальные концерты они дружно возлагали на нового «певца». И так же дружно изгоняли его из коллектива. Вот мои друзья и познакомили меня с участниками этой группы. С этой худшей группой Харькова мне и предстояло показать миру «как надо». Но пока я разучивал репертуар, тренькая на гитарке, у меня сочинилась песенка. Называлась она «Спит усталый паровоз». Песня остальным участникам понравилась, и было решено включить ее в следующее выступление.

И вот, первое моё выступление в клубе. Народ уже начинает выходить на перекур – ну, «Антоша», понятно, чем дело кончится! Отыграли мы программу и напоследок исполняем мою песню. И тут народ в зале постепенно начинает сходить с ума от восторга. На моей песне. И чувакам из группы показалось, что если на последней песне все визжали, то и весь концерт отыграли «на ура». Позднее мы записали целую программу, состоящую из моих песен. Так я стал первым постоянным вокалистом в группе.

Тихон, «Ботаника» существует уже десятилетие. А в «интернетах» нет ни слова об истории создания группы.

Группа сложилась уже в Москве в начале нулевых, когда Миха (Михаил Мерзликин, гитара – прим. Е.А.) переехал жить ко мне. Я тогда снимал квартиру на Улице Подбельского и работал у архитектора Романа Леонидова. Как-то в канун Нового года раздался звонок. Звонит Миха и говорит: «Мы к тебе жить едем». Не вопрос. Приехали. На следующий день я собираюсь на работу. Миха меня спрашивает: «Ты куда?». Я отвечаю: «На работу». А он мне: «Всё, на работу ты не идёшь. Музыку будем писать. Ты теперь вместе с нами рок-музыкант». Вот так всё и закрутилось.

Название группы появилось в этот же период. Благодаря очкам. Я все еще работал у Леонидова. Они тогда строили интернет-кафе на Охотном ряду. Распорядок дня у меня был такой: я вставал, выпивал чекушку и шел на работу. Я выпивал чекушку утром, потому что предыдущим вечером я её тоже выпивал. Я был не трезвый и не пьяный, в общем, нормальный. Но через какое-то время такого режима глаза у меня стали как у таракана. Чтобы замаскировать этот эффект, я носил очки в роговой оправе с нулевыми диоптриями. Как-то раз мы шли с работы вместе с одним из сотрудников. А он меня в этих очках первый раз увидел и говорит: «Ты сейчас на ботаника похож». И в тот момент я подумал: «Ботаника» — хорошее название для группы».

«Ботаника» пережила несколько коллективов, но костяк группы – это ты и Миха. Как вы познакомились?

Познакомились мы задолго до переезда в Москву, в Липецке. Мне пришлось переехать туда, так как в Харькове как раз подошло время: или снова перепоступать в институт, или прописываться. Институт мне к тому времени был уже не так интересен, как рок-н-ролл. Прописаться тоже не удалось. Так я уехал в Липецк. Это было начало 90х. Тогда в каждом городе был свой рок-клуб. И Липецк не был исключением. Помню, я пришел на одну из сборных солянок и втиснулся между группой, в которой играл Миха, и поэтом…(помолчав)…скотиной. Скотина – это творческий псевдоним, а не моя оценка. Клуб располагался в каком-то местном ДК. В уголке тихо сидели работники комсомола. Так вот, я-то выступить успел, а после Скотины не было уже ничего. Зрители долго хлопали ушами и не могли поверить, что они действительно слышат то, что произносилось со сцены. Но на словах «А в небесах е..тся утки» до них, наконец, дошло. Народ начал ломиться на сцену, и выступление свернули. Через несколько дней я заявился к Михе прямо на репетиционную базу. Им понравился мой материал, и какое-то время мы выступали вместе и записали «Тачанки с юга». Потом они уехали колесить по Европе, а я подался в Тыву.

Тыва в 90е, должно быть, была крайне колоритным местом?

Не то слово. В Тыве я вел стройку, строил офигенные магазины, так как местное население не очень умело это делать. В это время в Тыве была эпидемия бытового сифилиса в детских садах, а по улицам ходили люди с открытой формой туберкулеза. Поэтому автобусами я не пользовался, ходил пешком. И с девушками не встречался. Некогда было. Работал и бухал, все дела. Не нравилось мне там. Хорошая природа — раздолье для охотников и рыболовов. А мне не очень.

Как-то раз хозяйка магазина ушла по делам и оставила меня на кассе. И, как по закону жанра, в это время в магазин нагрянула «крыша». Я это дело сразу не просёк, зато когда мне сказали, сгрёб всю кассу за пазуху и побежал вдогонку. Слава богу, успел.

Кстати о «братках». В 2003 году в Москве вы записываете первый альбом «Сады Семирамиды» и попадаете в саундтрек к к/ф «Бумер». Как вам это удалось?

А совершенно случайно. Как-то раз мы встретились с нашим знакомым из Вильнюса. В то время мы еще официально не выпустили «Сады Семирамиды», но записанный диск у нас был. Вот эту болванку мы ему и подарили.  А он уже потом, на какой-то вечеринке, вручил этот диск Петру Буслову (Петр Буслов – режиссер к/ф «Бумер» и «Бумер. Фильм второй» — прим. Е.А.). К тому моменту «Бумер» был уже смонтирован, но Буслов очень хотел вставить в фильм именно «Под Луганском», поэтому нас даже в титрах не указали. А потом, нам уже сразу звонили со студии и просили дать песни для второй части фильма.

После выхода фильма вы почувствовали, что к «Ботанике» пришла популярность?

Да я, честно говоря, вообще таких моментов не припомню. Всё это не популярность. Это ж.па и андеграунд. Но меня это устраивает.

Последний альбом «Лицо командира» создан совместно с группой «Запрещенные барабанщики». Как случилось, что вы решили сотрудничать?

Да это долгая история. Когда в 2006 году от «Барабанщиков» ушел Ваня (Иван Трофимов – прим. Е.А.), они позвонили нам. Мы встретились, я напел им несколько своих песенок, но до сотрудничества дело не дошло. И только в 2009 году (когда Иван покинул группу окончательно и составил список из 38 своих песен, запрещённых для исполнения группой – прим. Е.А.), «Ботаника» и «Барабанщики» начали работу над новым альбомом. Никто ничего специального не вытворял. Просто распределили, кто на чем играет, и записали.

После презентации альбома «Лицо командира» вы объявили о завершении совместного проекта с «Запрещенными барабанщиками». Что будете делать дальше?

Когда организовалась группа «Ботаника», у меня уже было достаточно песен. И до сих пор мы их записываем. И до сих пор они еще не все прозвучали. Так что материала хватает. Пока что не могу сказать, какой будет следующая пластинка. Но что абсолютно точно – она будет звучать по-другому.

С Тихоном беседовала Евгения Александрова