«Школа драматического искусства» продолжает эксперименты над формой и смыслами, покусившись на сей раз на «наше всё»: в начале марта здесь состоялась премьера спектакля «Чудный сон Татьяны» по пушкинскому «Евгению Онегину». Впрочем, премьера ШДИ в определённом смысле новинкой не является: ещё несколько лет назад Олег Малахов создал эту постановку со студентами своего курса МГПУ. Перенос удачных учебных работ на профессиональную сцену случается пусть не слишком часто, но довольно регулярно, вот и «Чудный сон Татьяны» благополучно переехал в зал «Манеж», сохранив не только суть и наполнение, но и большую часть актёрского состава (что абсолютно прекрасно).

Признаюсь честно: я обожаю учебные спектакли. У них есть уникальная особенность: студенты должны показать весь спектр своих умений и навыков, полученных в стенах альма-матер. Потому режиссёру приходится изощриться, дабы встроить фактические упражнения и «экзаменационные ответы» в ткань повествования так, чтобы они составляли единую гармоничную картину, и только зритель «в теме» понимал, для чего именно было необходимо то или иное постановочное решение. Увы, подобных вершин достигают не все, и часть учебных спектаклей больше похожа на шоу талантов, чем на связный рассказ (я сейчас молчу про те студенческие работы, которые вообще непонятно для чего были созданы, не о них речь).

«Чудный сон Татьяны» — ярчайший представитель «своего жанра». В нём наворочено столько всего, что сцене к третьей перестаёшь размышлять над вопросом, как это всё можно было придумать, сдаёшься на милость режиссёра и просто созерцаешь складывающиеся в прелестные рисунки стёклышки театрального калейдоскопа.

Первая сцена спектакля — сон Татьяны, пугающий, запутанный, почти кошмарный — но, при этом, зачаровывающий и вовлекающий в свои тайные глубины. Правда, поначалу я испытала опасения, что постановщик слишком заигрался с формой: да, наблюдать за происходящим было крайне увлекательного. Но за всей этой феерией не было заметно никакой содержательной глубины.

Но, оказалось, то была лишь экспозиция, эдакое «объяснение правил игры». Малахов выписал себе карт-бланш: поместив героев Пушкина в зыбкий, нереальный мир сна, он мог позволить себе буквально что угодно. И одновременно семь Татьян на сцене в первом акте (мы-то покиваем и признаем, что ход этот логичен — надо же было всем студенткам позволить показать себя; но ведь сколько смысловых пластов сразу вскрывается: скажем, что любая из нас — та же Татьяна). И появление таинственного Чёрного человека. И цирковое представление в момент приёма гостей. И народные свадебные песнопения (хормейстер — Екатерина Серебринская, она же вместе с другой участницей хора театра, Ольгой Пениной, вокально поддерживала молодёжь на сцене). И скачки на игрушечных конях. И… Впрочем, описывать спектакль бесполезно: его нужно смотреть. В ином случае, рассказывая о той или иной режиссёрской находке, я буду безбожно спойлерить, ведь постановочные финты в «Чудном сне Татьяны» призваны не только впечатлить почтеннейшую публику, но, в первую очередь, раскрыть замыслы создателей и идеи повествования.

Так вот, совершенно запутав зрителей и вызвав их недоумение, Малахов постепенно, по шажочку, по капельке начинает наполнять чашу спектакля осмысленностью, и в один прекрасный момент ты сама поражаешься, как мог возникнуть хоть один вопрос к этой логичнейшей истории. Весьма интересные ощущения — театральный инсайт, как я и люблю.

Это совершенно новый «Евгений Онегин» — современный, хулиганский, но, одновременно с этим, крайне трогательный, щемящий и настоящий. Пушкинский текст не претерпел никаких изменений (сие великолепно и многое говорит о «Чудном сне Татьяны») — и, кроме постоянных попыток понять, что же действительно хотел сказать автор, встречаются и очень симпатичные «игры в слова». (Скажем, когда княжна Алина предлагает матери Татьяны «вместе отдохнуть», дамы действительно идут «отдыхать» — в ночной клуб. Или милейшая шутка: попытка понять, «которая Татьяна», если на сцене таковых семеро.)

Постановка невероятно воздушна: художественное оформление Анны Кутняк (она же, между прочим, исполнительница роли «главной Татьяны») ставит по главу угла интерьер зала «Манеж», как он есть (отличное решение). Несколько ширм, стульев и столов подчёркивают объём пространства, зонируя его, разбивая его на планы и позволяя сфокусировать внимание зрителей в любой необходимой точке.

Особую роль играет световой дизайн Тараса Михалевского. Он помогает зрительно расширить зеркало сцены или же, наоборот, «сдвинуть стены», творит атмосферу и в целом перекраивает зал «Манеж» так, как это необходимо постановочной команде. Сценография — в принципе сильная сторона ШДИ (мало где так ласкают мои эстетические чувства). И «Чудный сон Татьяны» — ещё одна постановка, художники которой точно знают не только как, но и зачем воплощать в жизнь те или иные идеи.

И отдельное богатство свежего прочтения «Евгения Онегина» — актёрский состав. Как я уже сказала, почти все на сцене — выпускники курса Олега Малахова (плюс молодые артисты ШДИ, шикарные Алина Чернобровкина, Александра Лахтюхова и Кирилл Тепляков, идеальным образом влившиеся в слаженный коллектив экс-студентов).

Души не чаю в спектаклях с сильным «женским составом» — и здесь как раз тот самый случай. Олег Малахов позволил всем своим артистам блистать по полной, и девушки, которые в программке числятся «на других ролях» (они же — шесть «дополнительных Татьян», хотя в первом акте и не ясно, которая «основная»), Екатерина Петухова, Елизавета Попова, Арина Фильченкова, Варвара Чекрыгина и Елизавета Жодзишская, такие разные по внешности и внутренней сути, но одинаково чудесные профессионально, не играют вспомогательных персонажей, но создают тот самый универсум романа в стихах, который мы представляем себе, рассуждая о произведении Пушкина.

Не отстаёт от коллег и «мужское трио», Алексей Якоби, Кирилл Селиверстов и Даниил Булочников, так же ответственное за «другие роли». По большей части юноши находятся чуть на заднем плане (как и было задумано), но уж если режиссёр даёт им шанс развернуться, то готовьтесь к феерии.

Очень заинтересовала меня Ксения Мачихина (Ольга). Люблю такой типаж, плюс артистка хороша и в трагических сценах, и в гротесковой комедии (рекомендую сцену с самоваром, где Ксения тоже предстаёт в «другой роли»).

Главные по инфернальности в спектакле — Андрей Лушников (Чёрный человек) и Константин Сакович (Онегин). Первый — злой рок лично Евгения (как мы ближе к финалу понимаем). Второй — сила, действительно разрушающая близких ему людей, морально или физически (ну, и самого себя в первую очередь, конечно, тоже). Тут скажу просто: в этих влюбитесь с первой же сцены — и никуда от этого не денетесь. Право, хороши!

Анна Кутняк (главТатьяна — и единственная Татьяна во втором действии) выполняет, по сути, самую сложную задачу — приводит публику к важнейшей точке, в которой становится однозначно ясно: жизни Онегина и той, которая «другому отдана, и будет век ему верна», разрушены. Именно от Анны зависит размах внутренней катастрофы главных героев, и она своим талантом дарит трагедии достоверность — но, при этом, почему-то всё равно позволяет сохранить ощущение света в душе.

За три с половиной часа, которые длится спектакль, вам докажут, что молодые артисты влёгкую дадут фору некоторым именитым коллегам. Погрузят в страшный и прекрасный сон, не забыв разбудить в конце. Напишут, но не зачитают вслух письмо Татьяны. Объяснят, что Пушкин актуален во все времена. А главное — не позволят заскучать (да-да, при столь весомой продолжительности постановки смотрится она легко и на одном дыхании — с того момента, как вы расщёлкаете её загадку).

Для меня главное — «послевкусие» от спектакля (бывает же, что постановки вылетают из разума и души мгновенно, тогда как другие идут с тобой по жизни, пусть и в подсознании, ещё ой как долго). И вот здесь оно исключительно длительное и приятное. Всё, что «не прижилось» при просмотре, аккуратненько разместилось на полочках мозга чуть позже — и «Чудный сон Татьяны» раскрылся для меня полностью, как экзотический цветок, непривычный, но очаровательный.

Теперь в планах  — поход на спектакль «Мольер. Экспромт» (та же история: некогда учебная постановка курса Малахова, передислоцировавшаяся в ШДИ, эти же ребята и… нечто крайне нетривиальное, как я понимаю). Премьеру я пропустила — ну, тем радостнее будет новая встреча. Любопытнейшее театральное явление у нас родилось, стоит за ним понаблюдать.

Ирина Петровская-Мишина специально для Musecube

Фотографии автора можно увидеть здесь

А фотографии Татьяны Вальяниной — здесь