«Ленинградские сказки» в РАМТе: когда побеждает любовь?

В марте прошлого года Российский академический молодежный театр представил на суд публики спектакль «Ленинградские сказки» по пятикнижию Юлии Яковлевой (автор инсценировкиМария Малухина). Постановка сразу же (что традиционно для РАМТа) стала аншлаговым хитом, а в моём личном субъективном хит-параде «Ленинградские сказки» прочно стоят на высшей позиции.

Режиссёр Филипп Гуревич снова рассказал об ужасах войны, о кошмарных буднях блокадного Ленинграда — но он предложил посмотреть на всё это глазами детей. Объёмный текст Юлии Яковлевой был скомпонован в три акта (которые, хоть и длятся вместе с антрактами почти четыре часа, но пролетают для зрителей абсолютно незаметно) — и получилось рваное, то ли клиповое, то ли комиксоподобное повествование со скачкообразной сменой сцен, опусканием огромных временных периодов и довольно-таки пунктирным сюжетом в целом. Но именно в данном случае такой подход кажется мне абсолютно верным: мы же так и помним собственное детство — не как цельное полотно, а отдельными эпизодами, периодами, иногда — даже какими-то секундными вспышками. А раз история подаётся нам сквозь призму восприятия сестры и двух её братьев — Тани, Шурки и Бобки, — то и память их работает так же, как и у всех нас.

Драматург Мария Малухина в спектакле обошла острые углы, на которые делала в своих книгах огромный упор Юлия Яковлева (и из-за которых лично я не смогла дочитать её пятикнижие — например, абсолютно не принимается мной идея «краденого города»), сохранив основные сюжетные и смысловые вехи и (как по мне) добившись большей историчности и необходимой именно для театральной сцены глубины повествования (а не авторских рассуждений).

А самое главное — что атмосфера страшных сказок, языком которых рассказана история, идеальным образом донесена до РАМТа. Сказки о блокаде, о голоде, о смертях — бывает ли такое? Конечно — ведь детям свойственно видеть чудесное, мистическое, сказочное во всём — особенно в самом пугающем, так проще (а иногда — единственно возможно) пережить будничный ад. А ещё можно не обращать внимание на логические несостыковки пьесы (пусть их немного, но ваше сознание определённо будет время от времени о них спотыкаться) — во-первых, вот так всё запомнили дети. А во-вторых, в сказках возможно что угодно.

В общем, здесь тот редчайший случай, когда (опять же — по моему личному мнению) спектакль, его драматургическая основа получились сильнее, крепче литературного первоисточника. Но если вы нежно любите книги Яковлевой, то имеете все шансы сильно огорчиться, уж очень сильно сценическая версия отличается от бумажной.

Вкратце сюжет таков: Ленинград. Блокада. У детей — старшей Тани, среднего Шурки и младшенького Бобки — арестовали родителей, и теперь они живут у тёти Веры и дяди Яши. Жизнь становится всё страшней: дядю Яшу призывают на фронт, у Шурки воруют продуктовые карточки, тётя Вера днями и ночами работает в госпитале, чтобы добыть хоть какое-то пропитание… Дети должны были погибнуть от голода и холода, но их спасает плюшевый Мишка — любимая игрушка малыша Бобки. Но перед этим Таня, Шурка и Бобка попадают в чуждый, таинственный, сумрачный мир, где правит двуликий Один…

Тётю Веру и Таню эвакуируют в Бухару, где первая умирает, а второй приходится отправиться в санитарный поезд — санитаркой под командованием лейтенанта Соколовой. Таня знакомится лично с ужасами смерти, кровью, травмами… Совсем не место в таком поезде молодым девчонкам, но что поделать?

А Шурку и Бобку вернувшийся на побывку дядя Яша отправляет в родную деревню, к соседке Луше, нянчащей любимого младенца — Валю-маленького. И все герои сталкиваются с безжалостностью Одина, с неотвратимой смертью. Но раз мы в сказке, то, может быть, получится вернуть тех, кого любишь? Свою семью? И что придётся отдать взамен?

Как ни странно, хэппи-энда (при том, что закончится всё обманчиво хорошо) не случится. Иначе и быть не могло: ведь сказка-то вершилась в рамках жизни… Люди — и взрослые, и дети — перекорёжены войной, их души отравлены ей и уже не будут прежними. Тут не бывает победителей, только проигравшие. Но хочется верить, что однажды героям спектакля станет чуть немного, но легче (и не только дядя Яша скинет тот камень, который тяготил его).

«Ленинградские сказки» — это очень больно и одновременно светло. Никогда прежде я не рыдала уже в первом акте — а тут их было три, и каждый выжимал из моей души максимум.

Но есть важное примечание: если вы — достаточно молодая мать (не в плане возраста, а с точки зрения «материнского стажа»), и вас точно стриггерит смерть ребёнка, показанная на сцене (пусть и иносказательно, но бесконечно пронзительно — да ещё и не единожды), то как следует подумайте, идти ли на этот спектакль. Вот для меня сейчас постановка была целительной, а года 3-4 назад (когда мой собственный наследник был ещё совсем мал) имела все шансы оказаться отправной точкой депрессии.

Филипп Гуревич выбирает утрированный, почти гротесковый, мультяшно-комиксовый стиль повествования. И именно он делает всё происходящее на наших глазах ещё более кошмарным, правдивым, достоверным.

Художники Анна Агафонова и Антон Трошин создали плоский, холодный, неприветливый мир, захваченный, почти полностью покрытый жёлтым плющом (таким же, из какого сшит любимый мишка Бобки) — символом расползающейся смерти, по словам Филиппа Гуревича. А вот иной мир — мир Одина, многоплановый, многоуровневый, наполненный деталями. И чем ближе герои оказываются к смерти, тем сильней они погружаются в тот, неведомый мир, тем чаще они действуют в декорациях, его символизирующих.

Наступает акт третий — и, неожиданно, перед нами пустая сцена, в центре которой — стоящее в сугробе одинокое голое дерево. А ведь мы переносимся в послевоенное лето — но в душах героев холод и безысходность. И праздничный победный салют кажется россыпью исполинских снежинок… Здесь особенно хочется отметить работу художника по свету Павла Бабина, ведь именно на него возложены в большей части сценографические задачи.

Артисты же РАМТа, которые всегда поражают меня своим всемогуществом, на сей раз превзошли даже самих себя. Татьяна Матюхова, Владимир Зомерфельд и Алексей Бобров (Таня, Шурка и Бобка) играют детей столь искренне и азартно (но при этом с требуемой режиссёром капелькой гротеска), что уже ко второй сцене ты действительно видишь перед собой ленинградскую ребятню, вынужденную сражаться со смертью. Невероятна Нелли Уварова, её Луша — одно из моих самых мощных впечатлений от спектакля. Прекрасна Антонина Писарева — и в качестве суровой лейтенанта Соколовой, и в ипостаси молчащей девочки Сары. Хороши и многоликие Алексей Гладков и Александра Аронс.

Интересно, как контрастируют несколько комичные, неуклюжие, несуразные тётя Вера (Виктория Тиханская / Мария Денисова) и дядя Яша (Константин Юрченко) с красивыми, утончёнными мамой (Яна Палецкая) и папой (Андрей Лаптев) детей. Оно и понятно: именно такими Таня и Шурка родителей запомнили (а Бобка представил, ибо он был слишком мал, когда маму с папой арестовали), и на их фоне все остальные будут определённо проигрывать.

Любопытна трактовка Одина — как я уже сказала, он двулик, одна его сущность — мужская, более мощная и брутальная (Алексей Блохин), вторая — женская, ехидная и даже где-то стервозная (Татьяна Курьянова / Ольга Гришова). Предлагаю каждому лично приходить к выводам, почему «сумрачный бог» именно таков. Благо, «Ленинградские сказки» дают богатейший материал для трактования.

Этот спектакль — из тех, которые я рекомендую посмотреть всем в обязательном порядке (за одним исключением, о котором я писала чуть выше). Если вы хотите в театр для того, чтобы ваша душа не разучилась чувствовать, «Ленинградские сказки» пропустить вы просто не сможете. Так что следите за афишей — и приходите в РАМТ!

Ирина Петровская-Мишина специально для Musecube

Фотографии автора можно увидеть здесь


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

This site uses Akismet to reduce spam. Learn how your comment data is processed.