Незаслуженное наказание

21 ноября на малой сцене «Балтийского дома» показали «Преступление и наказание» Небольшого Драматического Театра Льва Эренбурга.
Декорации малой сцены минималистичны, но полностью попадают в точку – Петербург Достоевского в «Преступлении и наказании» – это гудящая стройка, символизирующая неустроенность жизни героев. И эта же стройка отсылает нас к реалиям сегодняшнего дня. Как отметил режиссер, гримерки и закулисье малой сцены Балтийского дома также минималистичны и неустроенны.

Спектакль начинается с вступления лектора (Юлии Гришаевой), по авторскому замыслу – человеку с намертво прилипшей к сердцу недоразвитой рукой. Ведущая испытывает сложные чувства к роману Достоевского. Диапазон их колеблется от благоговейной восторженности до глубочайшей ненависти к самому роману и всей русской литературе. В конце спектакля Лектор демонстративно разрубает топором связку книг незабвенных классиков.

Первый монолог лектора обрывается метким попаданием в голову топора.- это одновременно и убийство старухи-процентщицы и метафорическое убиение «прописных истин», внушавшихся нам со школьной скамьи.
Лектор производит ужасающее и гипнотическое воздействие на зрителя, не позволяя ему пребывать в нирване удовлетворения и покоя, в каком он мог бы находиться на «классическом» спектакле. Для усиление этого эффекта в конце очередного монолога в зрительный зал устремляется все тот же топор, чудесным образом вновь оказывающийся на сцене.
Классика навязла в зубах. Все уже, казалось бы, открыто и сказано. Но в постановке Льва Эренбурга герои хрестоматийного романа, которым нас всех в детстве мучили учителя литературы, «оживают». Любое искусство – это искусство удивлять. И Эренбург удивляет. У каждого персонажа появляются некие новые черты, о которых не упомянул автор. Сонечка (Анастасия Асеева) становится беспечной и недалекой. Благодаря этим новым качествам ей действительно удается быть и святой, и обладательницей «желтого билета», и мученицей, и, в общем-то, кем угодно.

Оживает «вечно беременная» Лизавета (Юлия Гришаева). У нее крайне занимательный роман с одноногим солдатом, к которому она приходит снять мерку для пошива штанов. Она восхищается его медалями и не замечает отсутствия ноги.

Парадоксален образ Свидригайлова (Максим Митяшин) – в этой постановке он галантный, обворожительный, завораживающий и опасный – совсем иной, нежели в романе.

Раскольников, в течение спектакля превращается из «имеющего право» в запутавшегося маленького мальчика, засыпающего на маминых коленях. Он кидается в реку с чемоданом на шее, желая утопиться – совсем не по сюжету романа. Но вскоре воскресает, чтобы отправиться на каторгу, куда ему и суждено попасть по замыслу нравоучительного автора. Режиссерские реплики никак не влияют на общее восприятие постановки. И, хотя режиссер с иронией отправляет Раскольникова на каторгу, превращая его в «закоренелого каторжанина», очень неясно намекая, между прочим, на его раскаяние, никакого «сомнения в вековых утверждениях» не наблюдается.

Спектакль состоит из множества занимательных и узнаваемых фрагментов произведения Достоевского, мозаичных по своему характеру. Уследить за сюжетной линией можно, если помнить знакомый с юных лет роман. В противном случае переключение с одной сценки на другую создает ощущение сумбура. Спектакль ориентирован на «продвинутого» зрителя, который воспринимает этот текст как гипертекст. Человек, не читавший роман Достоевского, вряд ли сможет оценить режиссерские изыски. Но ведь нужно еще найти такого человека, не так ли?

Заявленные в афише «разрушение стереотипов» и «новый взгляд на прочитанное произведение» не вступает в противоречие с авторским замыслом и общей концепцией романа. Достоевский остается Достоевским, только прочитанным в двадцать первом веке.

Несмотря на немного смущающие зрителя натуралистичные сцены обильных возлияний и кровохарканий, у этого самого зрителя, когда он покидает зал, остается впечатление не омерзения, а стойкое ощущение грусти и безысходности. Если эти чувства зрителю не страшны, то спектакль действительно следует посмотреть, насладиться замечательной актерской работой и посвятить вечер ностальгии по русской классике.
Спектакль по мотивам Достоевского – это не вечер «легкого просмотра».
Режисеру – Вадиму Сквирскому удалось сделать практически невозможное: скрасить хрестоматийное произведение живым юмором и при этом не испортить спектакль..

Галина Супрунович, специально для MUSECUBE

Фотоотчет Александра Агафонова смотрите здесь


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.