Московский академический театр имени Владимира Маяковского удивил в очередной раз. Не драма, не комедия, а путешествие длиною в жизнь – так охарактеризована жанровая принадлежность нового спектакля «Ося. Иосиф. Joseph», премьера которого состоялась 11 октября на малой сцене театра. На афише какой-то безликий «человек-газета», режиссёром выступил молодой Олег Сапиро, который знаком московской театральной публике, скорее, как актёр «Маяковки». Но, надо отдать должное, в этой премьере он тоже сыграл (и сразу несколько ролей).

Из всего вышеизложенного пока ясности мало, а так хочется понять, тратить ли своё бесценное время на данную постановку, когда вокруг так много других громких премьер. И, забегая вперёд, хочется сказать (и даже прокричать): попытайтесь купить неуловимые билеты (пока показы спектакля распланированы всего по одному разу в месяц), придите в уютный малый зал Театра Маяковского, проведите почти 2 часа времени в компании своих жён, мужей, родителей, бабушек и дедушек и подростков (рекомендованный возрастной ценз спектакля 16+). Даже если кто-то из зрителей лишь краем уха что-то слышал про Иосифа Бродского, вот тот уникальный шанс, которого вы ждали: спектакль познакомит вас с биографией и творчеством Иосифа Александровича и расскажет о людях, которые внесли неоспоримый вклад в его становление как личности и как поэта .

Звенит третий звонок, спектакль начинается. Чёрный фон, на котором появляются такие слова: «Всегда соглашайся с тем, что тебе предлагают принять. Принимай то, что дано, и используй это в своих целях. Моя цель в жизни всегда заключалась в том, чтобы справляться с любыми обстоятельствами», — Роберт Фрост. Данная цитата, как потом мы все поймём по итогу спектакля, очень точно описывает жизненный путь Иосифа Бродского.

Опускаем взгляд ниже и видим длинный стол с ворохом смятых бумаг и газет на нём. В этом хаосе взгляд будет замечать стационарные телефоны, графин с водой, ручки и карандаши. Переводим взгляд направо и замечаем самого Иосифа Александровича (заслуженный артист РФ Юрий Коренев), для которого, видимо, такой творческий беспорядок – как вода для рыбы: комфортно, спокойно и хорошо в нём думается и пишется. Но недолго музыка играла, и вот уже понеслись суды (первый и второй), приговор, ссылка, вынужденная эмиграция. Крупными мазками будут показаны самые важные по мнению создателей спектакля вехи жизни главного героя. Но сделано это будет не в жанре скучного биографического повествования, а через комедию с элементами гротеска, музыку и драму.

Действительно, в начале спектакля комедия шла рука об руку с гиперболой: преувеличение характеров героев, нелепая физическая форма, абсурдные реплики и странные жесты. Присутствовало всё, чтобы зритель мог посмотреть на судебные процессы над Иосифом Бродским через призму нелепости и абсурда. Кто является ключевым действующим лицом в заседании, на кого направлены взгляды, кому обращены просьбы и ходатайства? Судья (Наталья Палагушкина) важно восседала по центру стола. Её губы, накрашенные ярко-алой помадой, были порой красноречивее тех слов, которые они же и произносили. Не хватало только жвачки (но в то время в СССР про такое и не слышали). Казалось, что вот-то судья закинет ноги на стол и развалится на стуле, направив взгляд в потолок от скуки и безразличия к тому, что говорят подзащитный и его адвокат. Недруги, которые очень уж напоминали газетных критиков (Стас Кардашев, Максим Наумов, Иван Выборнов), вообще выглядели как Змей Горыныч в смирительной рубашке, а под конец своей речи они уже даже не говорили, а лаяли, словно свора собак.

Иосиф Александрович наблюдал за процессом слегка отстранённо, не веря во всё происходящее. Он лишь небрежно теребил в руках пачку сигарет «Мальборо» и иногда поднимал свой взгляд на судью. Его ответы порой были несколько робкими, но мощь и уверенность возвращались в те моменты, когда меч правосудия заносился над святыми для этого человека вещами: его стихами. Тогда какая-то неведомая сила вселялась в Бродского, его голос становился громче и увереннее, а слова произносились так, словно их буквы вырезали на скалах для потомков.

Драма проявилась ближе к концу спектакля. Мать (Наталья Палагушкина) и отец (Олег Сапиро) Оси по одну сторону стола, а их сын – по другую. Между ними – океан, переплыть который не представляется возможным. Трогательный монолог Иосифа, пропитанный тоской по тому, что так мало времени он провёл со своими самыми близкими людьми, так многое не успел им сказать и так многое не узнал от них. И вот родители ушли, а задать волнующие вопросы больше некому. Мудрый посыл будущим поколениям звучал между строк: берегите родителей и цените их, пока они живы. Грустные сцены, предварявшие окончание спектакля, завершились мощным эпилогом, который пробил до мурашек и вселил надежду. Несмотря на всю моральную тяжесть, которой порой одаривал спектакль, из зала всё равно удалось выйти окрылённым и даже немного просветлённым, с тихой улыбкой на лице, лёгкостью в сердце и радостью в душе.

Надо сказать, что для актёра, не просто играющего роль Иосифа Александровича, а целиком проживающего судьбу своего героя, «Бродский – это всё. Он писал так, как будто пишет в вечность». И именно Юрий Анатольевич Коренев явился главным идейным вдохновителем этой постановки. Он натолкнул Олега Сапиро на мысль сделать такой спектакль, а дальше сложился весь пазл. Все причастные к «Ося. Иосиф. Joseph» потрудились на славу. Для понимания и переосмысления происходящего, Олег Сапиро изучил множество различных документов, но лишь часть из них легла в основу данного спектакля: выборочная эссеистика, стенограмма Фриды Вигдоровой, эссе «Полторы комнаты».

Перед некоторыми актёрами лежала вообще непростая задача – сыграть сразу несколько ролей, порой диаметрально противоположных: Наталья Палагушкина — судья и мать; Алина Вакаева – МБ и свидетельница Грудинина; Олег Сапиро – свидетель Николаев, полковник из ОВИРа, отец; Анна Лобоцкая – адвокат защиты, свидетель Ромашова, житель Норинской.

В завершении хотелось бы упомянуть музыку, тяжёлую и живую, и всем известные песни, которые благодаря работе музыкального оформителя спектакля Риммы Латышевой прекрасно укладывались в общее настроение спектакля, дополняя его и как-то по-особенному высвечивая жизненный путь главного героя. Иосиф Александрович Бродский прожил не так много, всего 55 лет, но оставил нам в наследие главное – свою поэзию, которая ни много ни мало действительно открывает человеку чудо и прививает любовь:

Мой друг художник и поэт в дождливый вечер на стекле
Мою любовь нарисовал, открыв мне чудо на Земле.
Сидел я молча у окна и наслаждался тишиной,
Моя любовь с тех пор всегда была со мной.

Константин Никольский

Светлана Игнатова специально для Musecube

Фотографии Ирины Петровской-Мишиной можно увидеть здесь