Рене Магритт и Имре Кальман: модерн и классика на балетной сцене

Московский губернский театр31 мая на сцене Московского губернского театра были представлены дипломные спектакли студентов именитого профессора, руководителя мастерской, кандидата искусствоведения, заслуженного деятеля искусств РФ Тарасовой Ольги Георгиевны (Институт театрального искусства — ГИТИС).

Первое отделение было отдано «хореографически театральному сочинению» (так этот перфоманс в стиле модерн был обозначен в программке) под названием «Архитектор снов».

Хореография и либретто Дарьи Дерябиной, музыка Надежды Чеботаревой, музыкальная инженерия Алессандро Коста с помощью артистов Анастасии Игнатовой, Иннокентия Исаева, Анны Песковой, Ксении Тетерчевой, Елизаветы Матвеевой, Виктории Хорошавцевой, Елизаветы Кобяковой, Ксении Руденко, Инги Березовой, Александра Курляндчика, Анастасии Кувшиновой и солистов Арсения Гордеева, Елизаветы Мазурлевич, Никиты Кораблева явили залу пластическую историю о взаимоотношениях Рене Магрита и его супруги Жоржетты, истории создания шедевров сюрреализма, сотканных из намеков, аллюзий и дымки сна. Это не «дословный» пересказ их сложной любви, но два образа, которые живут внутри символов и знаков — ведь и предметы, и люди, изображённые Рене, вовсе не то и не те, чем кажутся.

В зале присутствовали родители и друзья выпускников кафедры хореографии — и многие из них были озадачены (это было заметно по утихающим — и вообще невпопад — аплодисментам), возможно, у искусствоведов и художников настрой был бы иным.

Спектакль поставлен по ряду ярких и довольно известных — даже среди обывателей — работ художника-сюрреалиста, известного своим уникальным стилем, пронизанным тонкой иронией, философской направленностью и стремлением заставить зрителя задуматься о самых вечных вопросах бытия: находясь в повседневности и обыденности человек теряет себя и свою суть. Спектакль решает эту проблему парадоксом: чтобы проснуться и осознать важное, герою надо уснуть.

Остаётся только догадываться, скрыто ли в названии спектакля знание биографии художника (Магритт жил довольно скромно, работая на кухне (единственном отапливаемом помещении в квартире — по этой причине и ванна была установлена здесь же!), он спал по 12 часов, а остальное время работал: спал и работал, работал и спал; современники шутили, что «закольцованные» сюжеты своих картин он придумывает во сне).

Вероятно, где-то на границе сна и яви родилось то допущение, что породило открывшиеся последствия и дало наказ зрителю: людям не стоит забывать мечтать и верить в придуманный мир, ведь только так можно понять тот очевидный, но малозаметный факт, что изображения не идентичны объектам, которых они изображают.

Мужчина и женщина, предающиеся такому важному в любви занятию, как поцелуй («Влюбленные») не имеют при этом возможности напрямую видеть и осязать друг друга. В этих белых покрывалах и сокрыта вся суть картины. Ты видишь перед собой вполне понятную сцену, участником которой и сам бывал множество раз — и все, вроде бы, ясно, яснее некуда — если бы не эти белые покрывала. Ровно это и было показано — в танце.

Аналогично и с «Голкондой»: абсолютная статичность почти одинаковых персонажей не наводит на мысли о каком-либо движении, но она существует! Существует, как наша жизнь, развитие персональных историй и пересечение судеб.

Именно поэтому «Терапевт» держит в себе клетку с птицами, и именно поэтому солистка выпускает из клетки саму себя и своего сценического супруга.

Магритту-художнику всегда сложно давались автопортреты, он описывал эти сложности как «проблему совести». В качестве компромисса художник скрыл свое лицо символическим фруктом. Когда же Магритт все же завершил заказанное полотно, получилось изображение этого анонимного человека в котелке (с которым он сам не расставался!) под названием «Сын человеческий»): яблоко скрывает видимое, но нераскрытое нам лицо человека. Это то, что происходит постоянно.

Все, что мы видим, скрывает что-то другое, мы всегда хотим видеть то, что скрыто за тем, что мы видим. Это своего рода аллегория «Бесконечного признания» Магритта.

Удалось ли людям в зале прочесть все скрытые в спектакле замыслы и символы, которые могли бы соперничать со снами великого сюрреалиста, вряд ли покажет даже время: дипломные спектакли редко обретают долгую сценическую жизнь…

Второе отделение было посвящено балету (в двух действиях) «Сильва» несравненного Имре Кальмана.

Сценическую судьбу одноимённой оперетты, известную также под названиями «Королева (Княгиня) чардаша» и «Да здравствует любовь!», можно без преувеличений назвать блестящей: 100 с небольшим лет спектакли продолжают своё триумфальное шествие по сценам всего земного шара! Эта оперетта в своё время задала высокую планку для жанра в целом и не опускает ее до сих пор.

Потому пришедшие этим вечером в Московский губернский театр опереттоманы были заметно озадачены, ведь режиссёр-постановщик Настасья Воронцова «посягнула» на давно известное «святое». Балетоманы были настроены более позитивно: спектакли выпускающихся балетмейстеров предполагают новаторство. В одном публика сошлась единодушно: если кто-то счёл возможным сделать из оперетты балет, то это возможно только от большой любви к музыке и с целью преумножить прекрасное!

Что есть оперетта? В современном понимании это одно из направлений музыкального театра, где музыкально-вокальные и музыкально-хореографические номера перемежаются разговорными сценами. Вокал и хореография при этом существуют наравне и служат развитию действия и идеи произведения, то есть составляют драматургически взаимосвязанное целое. В разные периоды существования жанра оперетты балет то выходил на передний план, то немного сдавал свои позиции в угоду развития вокала и драматургии: нам известны случаи крайне успешных антерприз, играемых без поддержки внимания зрителя танцем, но можно ли из признанного шедевра Кальмана убрать вокальную составляющую вовсе?

Настасья Воронцова — небывалой смелости и уверенности в своих силах молодой режиссёр и балетмейстер: она сделала ставку на великолепную музыку и любовь.

Ведь именно любовь является главным действующим лицом в этом спектакле — любовь во всех ее проявлениях и ипостасях. Этот балет буквально дышит любовью к музыке, к зрителю, к героям; этот балет сплетен не только из выверенных движений рук, ног, тел, но и из взаимоотношений — любовных, конечно же! — героев разных возрастов и положений.

Удивительным образом образы Сильвы (Настасья Воронцова — да! режиссёр танцевала заглавную героиню!), Эдвина (Степан Косыгин), Бони (Никита Кораблев), Стасси (Диана Мясоедова), князя и княгини Воляплюк (Талгат Кожабаев и Анастасия Бердникова) абсолютно не нуждались в пояснениях и либретто: это было настолько идеальное сочетание пьянящей музыки, отточенных движений и выразительной мимики артистов, что вечная и запутанная история любви раскрывалась на глазах и начинала жить.

При этом надо помнить, что как история не терпит сослагательного наклонения («Die Geschichte kennt kein Wenn”), так балет существует только в рамках настоящего времени — невозможно танцем показать прошлое или будущее относительно того, что на сцене происходит сейчас.

Законы жанра (в части необходимости показать поступательное развитие событий) и окружающая нас действительность современности (в части отсутствия всяких условностей в любовных отношениях) позволили режиссёру слегка изменить сюжетные линии и даже пожертвовать некоторыми номерами, сотворенными Кальманом, но любовь создателя спектакля к своему делу позволили сохранить четкие рамки истории, а в чем-то даже превзойти оригинал.

Взять хотя бы «Песенку Бони» — этот оперетточный номер довольно часто исполняется сольно и требует недюжинной пластики и драматического мастерства от вокалиста (иначе от зрителя неминуемо ускользает посыл текста этой самой песни), однако танцем — без слов! — эта часть истории была представлена невероятно достоверно! Бони и его партнерши по сцене великолепно донесли абсолютно до каждого сидящего в зале: этот номер о любви к женщине, и о том, насколько каждая из них уникальна и прекрасна.

Вообще, это часть вечера для зрителя была гораздо спокойнее и комфортнее — и не потому, что Кальман более доступен для невовлечённой аудитории (это только подчёркивает не банальность, но доходчивость и масштабность его музыки), но именно потому, что заметна колоссальная и бережная работа по сохранению музыкальной канвы и самой истории — работа прежде всего режиссёра и балетмейстера (счастье, что это один человек в данном случае!). И если в оперетте неподготовленному зрителю в отсутствие либретто сложно уловить смысловую нагрузку арий, спетых академическим вокалом, то в данном классическом балете — созданном впервые, кстати, в мировой истории по оперетточному материалу! — был настолько чисто подан сюжет, что осознание этого невероятного закулисного труда настигло далеко не сразу. Ровно сюда же можно отнести и удивленное восхищение от корреляции хореографического мастерства, выносливости и юного возраста артистов (в спектакле заняты не только выпускники, но и студенты балетмейстерского факультета).

Дипломная «Сильва» — тот самый случай, когда даже далеким от балета зрителям было понятно и очевидно, с какой целью и для усиления какого драматического эффекта в этом танцевальном спектакле существует вставное па-де-де: этот номер танцевали признанные профессионалы Елизавета Чубакина и Давид Срабов, а заводную музыку вечно молодой и оттого пьянящей Венгрии так ярко отобразили скрипичное соло и последующая за ним виолончель, что эта танцевально-музыкальная феерия смогла многое рассказать о многогранности и таланте постановщика.

Этот же талант позволил Настасье Воронцовой сделать едва уловимый намёк относительно финала спектакля, а уж как они будут считаны и решены, зависит от каждого думающего зрителя.

И здесь остаётся только пожелать, чтобы у этого спектакля все же случилась та самая долгая сценическая жизнь, которая позволит раскрыть новые таланты и новую историю старого сюжета — однако можно выразить надежду, что какому-то театру очень и очень повезёт заполучить в свой репертуар эту версию «Сильвы», нужно лишь следить за новым режиссерским именем в российском балете!

…И очень, очень-очень, невероятно трогательным были едва ли не первые па в исполнении детей — прямо на площади перед театром сразу по окончании вечера!

Балет будет жить, пока выпускаются столь талантливые балетмейстеры, а им внимают юные (и не очень) зрители!

Ольга Владимирская специально для Musecube

Фотографии Анастасии Фолманис можно увидеть здесь


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.