31 мая на сцене Московского губернского театра были представлены дипломные спектакли студентов именитого профессора, руководителя мастерской, кандидата искусствоведения, заслуженного деятеля искусств РФ Тарасовой Ольги Георгиевны (Институт театрального искусства — ГИТИС).
Первое отделение было отдано «хореографически театральному сочинению» (так этот перфоманс в стиле модерн был обозначен в программке) под названием «Архитектор снов».
Хореография и либретто Дарьи Дерябиной, музыка Надежды Чеботаревой, музыкальная инженерия Алессандро Коста с помощью артистов Анастасии Игнатовой, Иннокентия Исаева, Анны Песковой, Ксении Тетерчевой, Елизаветы Матвеевой, Виктории Хорошавцевой, Елизаветы Кобяковой, Ксении Руденко, Инги Березовой, Александра Курляндчика, Анастасии Кувшиновой и солистов Арсения Гордеева, Елизаветы Мазурлевич, Никиты Кораблева явили залу пластическую историю о взаимоотношениях Рене Магрита и его супруги Жоржетты, истории создания шедевров сюрреализма, сотканных из намеков, аллюзий и дымки сна. Это не «дословный» пересказ их сложной любви, но два образа, которые живут внутри символов и знаков — ведь и предметы, и люди, изображённые Рене, вовсе не то и не те, чем кажутся.
В зале присутствовали родители и друзья выпускников кафедры хореографии — и многие из них были озадачены (это было заметно по утихающим — и вообще невпопад — аплодисментам), возможно, у искусствоведов и художников настрой был бы иным.
Спектакль поставлен по ряду ярких и довольно известных — даже среди обывателей — работ художника-сюрреалиста, известного своим уникальным стилем, пронизанным тонкой иронией, философской направленностью и стремлением заставить зрителя задуматься о самых вечных вопросах бытия: находясь в повседневности и обыденности человек теряет себя и свою суть. Спектакль решает эту проблему парадоксом: чтобы проснуться и осознать важное, герою надо уснуть.
Остаётся только догадываться, скрыто ли в названии спектакля знание биографии художника (Магритт жил довольно скромно, работая на кухне (единственном отапливаемом помещении в квартире — по этой причине и ванна была установлена здесь же!), он спал по 12 часов, а остальное время работал: спал и работал, работал и спал; современники шутили, что «закольцованные» сюжеты своих картин он придумывает во сне).
Вероятно, где-то на границе сна и яви родилось то допущение, что породило открывшиеся последствия и дало наказ зрителю: людям не стоит забывать мечтать и верить в придуманный мир, ведь только так можно понять тот очевидный, но малозаметный факт, что изображения не идентичны объектам, которых они изображают.
Мужчина и женщина, предающиеся такому важному в любви занятию, как поцелуй («Влюбленные») не имеют при этом возможности напрямую видеть и осязать друг друга. В этих белых покрывалах и сокрыта вся суть картины. Ты видишь перед собой вполне понятную сцену, участником которой и сам бывал множество раз — и все, вроде бы, ясно, яснее некуда — если бы не эти белые покрывала. Ровно это и было показано — в танце.
Аналогично и с «Голкондой»: абсолютная статичность почти одинаковых персонажей не наводит на мысли о каком-либо движении, но она существует! Существует, как наша жизнь, развитие персональных историй и пересечение судеб.
Именно поэтому «Терапевт» держит в себе клетку с птицами, и именно поэтому солистка выпускает из клетки саму себя и своего сценического супруга.
Магритту-художнику всегда сложно давались автопортреты, он описывал эти сложности как «проблему совести». В качестве компромисса художник скрыл свое лицо символическим фруктом. Когда же Магритт все же завершил заказанное полотно, получилось изображение этого анонимного человека в котелке (с которым он сам не расставался!) под названием «Сын человеческий»): яблоко скрывает видимое, но нераскрытое нам лицо человека. Это то, что происходит постоянно.
Все, что мы видим, скрывает что-то другое, мы всегда хотим видеть то, что скрыто за тем, что мы видим. Это своего рода аллегория «Бесконечного признания» Магритта.
Удалось ли людям в зале прочесть все скрытые в спектакле замыслы и символы, которые могли бы соперничать со снами великого сюрреалиста, вряд ли покажет даже время: дипломные спектакли редко обретают долгую сценическую жизнь…
Второе отделение было посвящено балету (в двух действиях) «Сильва» несравненного Имре Кальмана.
Сценическую судьбу одноимённой оперетты, известную также под названиями «Королева (Княгиня) чардаша» и «Да здравствует любовь!», можно без преувеличений назвать блестящей: 100 с небольшим лет спектакли продолжают своё триумфальное шествие по сценам всего земного шара! Эта оперетта в своё время задала высокую планку для жанра в целом и не опускает ее до сих пор.
Потому пришедшие этим вечером в Московский губернский театр опереттоманы были заметно озадачены, ведь режиссёр-постановщик Настасья Воронцова «посягнула» на давно известное «святое». Балетоманы были настроены более позитивно: спектакли выпускающихся балетмейстеров предполагают новаторство. В одном публика сошлась единодушно: если кто-то счёл возможным сделать из оперетты балет, то это возможно только от большой любви к музыке и с целью преумножить прекрасное!
Что есть оперетта? В современном понимании это одно из направлений музыкального театра, где музыкально-вокальные и музыкально-хореографические номера перемежаются разговорными сценами. Вокал и хореография при этом существуют наравне и служат развитию действия и идеи произведения, то есть составляют драматургически взаимосвязанное целое. В разные периоды существования жанра оперетты балет то выходил на передний план, то немного сдавал свои позиции в угоду развития вокала и драматургии: нам известны случаи крайне успешных антерприз, играемых без поддержки внимания зрителя танцем, но можно ли из признанного шедевра Кальмана убрать вокальную составляющую вовсе?
Настасья Воронцова — небывалой смелости и уверенности в своих силах молодой режиссёр и балетмейстер: она сделала ставку на великолепную музыку и любовь.
Ведь именно любовь является главным действующим лицом в этом спектакле — любовь во всех ее проявлениях и ипостасях. Этот балет буквально дышит любовью к музыке, к зрителю, к героям; этот балет сплетен не только из выверенных движений рук, ног, тел, но и из взаимоотношений — любовных, конечно же! — героев разных возрастов и положений.
Удивительным образом образы Сильвы (Настасья Воронцова — да! режиссёр танцевала заглавную героиню!), Эдвина (Степан Косыгин), Бони (Никита Кораблев), Стасси (Диана Мясоедова), князя и княгини Воляплюк (Талгат Кожабаев и Анастасия Бердникова) абсолютно не нуждались в пояснениях и либретто: это было настолько идеальное сочетание пьянящей музыки, отточенных движений и выразительной мимики артистов, что вечная и запутанная история любви раскрывалась на глазах и начинала жить.
При этом надо помнить, что как история не терпит сослагательного наклонения («Die Geschichte kennt kein Wenn”), так балет существует только в рамках настоящего времени — невозможно танцем показать прошлое или будущее относительно того, что на сцене происходит сейчас.
Законы жанра (в части необходимости показать поступательное развитие событий) и окружающая нас действительность современности (в части отсутствия всяких условностей в любовных отношениях) позволили режиссёру слегка изменить сюжетные линии и даже пожертвовать некоторыми номерами, сотворенными Кальманом, но любовь создателя спектакля к своему делу позволили сохранить четкие рамки истории, а в чем-то даже превзойти оригинал.
Взять хотя бы «Песенку Бони» — этот оперетточный номер довольно часто исполняется сольно и требует недюжинной пластики и драматического мастерства от вокалиста (иначе от зрителя неминуемо ускользает посыл текста этой самой песни), однако танцем — без слов! — эта часть истории была представлена невероятно достоверно! Бони и его партнерши по сцене великолепно донесли абсолютно до каждого сидящего в зале: этот номер о любви к женщине, и о том, насколько каждая из них уникальна и прекрасна.
Вообще, это часть вечера для зрителя была гораздо спокойнее и комфортнее — и не потому, что Кальман более доступен для невовлечённой аудитории (это только подчёркивает не банальность, но доходчивость и масштабность его музыки), но именно потому, что заметна колоссальная и бережная работа по сохранению музыкальной канвы и самой истории — работа прежде всего режиссёра и балетмейстера (счастье, что это один человек в данном случае!). И если в оперетте неподготовленному зрителю в отсутствие либретто сложно уловить смысловую нагрузку арий, спетых академическим вокалом, то в данном классическом балете — созданном впервые, кстати, в мировой истории по оперетточному материалу! — был настолько чисто подан сюжет, что осознание этого невероятного закулисного труда настигло далеко не сразу. Ровно сюда же можно отнести и удивленное восхищение от корреляции хореографического мастерства, выносливости и юного возраста артистов (в спектакле заняты не только выпускники, но и студенты балетмейстерского факультета).
Дипломная «Сильва» — тот самый случай, когда даже далеким от балета зрителям было понятно и очевидно, с какой целью и для усиления какого драматического эффекта в этом танцевальном спектакле существует вставное па-де-де: этот номер танцевали признанные профессионалы Елизавета Чубакина и Давид Срабов, а заводную музыку вечно молодой и оттого пьянящей Венгрии так ярко отобразили скрипичное соло и последующая за ним виолончель, что эта танцевально-музыкальная феерия смогла многое рассказать о многогранности и таланте постановщика.
Этот же талант позволил Настасье Воронцовой сделать едва уловимый намёк относительно финала спектакля, а уж как они будут считаны и решены, зависит от каждого думающего зрителя.
И здесь остаётся только пожелать, чтобы у этого спектакля все же случилась та самая долгая сценическая жизнь, которая позволит раскрыть новые таланты и новую историю старого сюжета — однако можно выразить надежду, что какому-то театру очень и очень повезёт заполучить в свой репертуар эту версию «Сильвы», нужно лишь следить за новым режиссерским именем в российском балете!
…И очень, очень-очень, невероятно трогательным были едва ли не первые па в исполнении детей — прямо на площади перед театром сразу по окончании вечера!
Балет будет жить, пока выпускаются столь талантливые балетмейстеры, а им внимают юные (и не очень) зрители!
Ольга Владимирская специально для Musecube
Фотографии Анастасии Фолманис можно увидеть здесь
Добавить комментарий