«Три сестры» по-богомоловски

«Три сестры» по-богомоловски

На минувшей неделе в МХТ имени А.П. Чехова состоялись заключительные в этом театральном сезоне показы премьерного спектакля режиссера Константина Богомолова «Три сестры». Несмотря на солнечную летнюю погоду, а также круглосуточный карнавал на улицах Москвы, который подарил нам Чемпионат мира по футболу, в зале снова и снова переаншлаг. В проходах между рядами десятки дополнительных посадочных мест – число зрителей, которое вмещает театр, явно меньше числа желающих увидеть премьеру Богомолова.

На сцене мир, выстроенный художником Ларисой Ломакиной. Дом Прозоровых схематично обозначен с помощью неоновых трубок. Внутренняя сторона ската крыши служит видеоэкраном, еще два больших экрана вместо кулис. Герои «Трех сестер» существуют будто в кинопавильоне. А телеоператоры, передающие картинку – крупные планы героев – в режиме он-лайн, похоже, заменили в постановке по пьесе Антона Павловича Чехова Федотика и Родэ. Усадьба незамысловато  меблирована товарами из магазина ИКЕА, несмотря на то, что автор спектакля переносить действие в другую эпоху не стал: в начале каждого чеховского акта титрами выводится год, в котором развиваются события: 1884, 1885, 1886, 1887… Дом – один из главных героев спектакля. Живой, дышащий, реагирующий светом и цветом на все, что происходит как внутри самого дома, так и внутри его жителей.

На минувшей неделе в МХТ имени А.П. Чехова состоялись заключительные в этом театральном сезоне показы премьерного спектакля режиссера Константина Богомолова «Три сестры». Несмотря на солнечную летнюю погоду, а также круглосуточный карнавал на улицах Москвы, который подарил нам Чемпионат мира по футболу, в зале снова и снова переаншлаг. По всем внешним признакам «Три сестры» – это «тихий Богомолов», как в переносном смысле, так и в прямом. Здесь не только отсутствуют характерные для режиссера провокативные, на грани фола, приемы, но и сам хрестоматийный текст Чехова проговаривается артистами в микрофоны быстрым, иногда почти нечленораздельным полушепотом. Безусловно, такой прием заставляет зрителя вслушиваться в текст, концентрироваться на нем, превращая тем самым спектакль в глубокую медитацию, длиною 2 часа 20 минут. Эта находка режиссера Богомолова – очень сильный ход и серьезный инструмент воздействия на зрителя. Тем более, что актеры, в большинстве своем, эту сложную задачу выполнили – грань между текстом, который требует от зрителя концентрации и внутренней работы над его эмоциональной окраской, и нечленораздельным бормотанием, неподвластным человеческому уху, была соблюдена. Сложно было слушать лишь Дарью Мороз (сыгранная актрисой роль барона Тузенбаха – пожалуй, самое радикальное решение режиссера в этом спектакле). Складывалось впечатление, что в работе Дарьи форма полностью поглотила содержание. Стараясь произносить свой текст четко, быстро (очень-очень быстро), без запинок и даже с неким хитрым ритмическим рисунком, всегда безупречная на сцене актриса превратила свою речь в какофонию. Что особенно остро бросалось в глаза (а точнее, воспринималось на слух) на фоне ее коллег, создающих своей ювелирной работой с текстом магию и эффект легкого гипноза.

К примеру, несказанно хороша в роли Ольги Сергеевны Прозоровой Александра Ребенок. Она – королева интонаций и полутонов. Никто не сможет сказать так много и так громко одной полуулыбкой или взглядом, слегка приподнятой бровью или легким кивком головы, коротким словом «да» или глухим, мягким «нет», как это сделает Александра.

«Три сестры» по-богомоловски

Единственная роль в спектакле, предполагающая целых три состава артистов, — это роль Маши Прозоровой. Ее исполняют Александра Виноградова, Софья Евстигнеева и Мария Фомина. Ирину играет молодая актриса, недавняя выпускница Школы-студии МХАТ Софья Эрнст.

Как зачастую это бывает у Богомолова, в спектакле нет ролей второго плана. Все герои нужны, важны и имеют свой ощутимый вес. Даже няня, бесшумно просидевшая на сцене вест первый акт, и даже антракт, и в начале второго действия изгнанная из дома и со сцены Натальей Ивановной в исполнении Светланы Устиновой.

Четвертый член семьи Прозоровых – брат Андрей. Растерянное мягкое лицо Кирилла Трубецкого, исполняющего эту роль, неуверенные манеры так и не повзрослевшего мальчика отлично подходят к этому образу.

У Кирилла Власова получился очень хрестоматийный учитель гимназии Кулыгин: беспомощный, жалкий, не вызывающий интереса и, тем более, желания у своей жены Маши. Тем быстрее и очевиднее ее сближение с харизматичным подполковником Вершининым в исполнении артиста Театра О. Табакова Дмитрия Куличкова.

А вот лейтмотив спектакля, фраза «Может быть, я и не существую вовсе, а только кажется мне, что я хожу, ем, сплю», звучит из уст Чебутыкина, военного доктора в исполнении Александра Семчева.

Финал спектакля знаком всем и каждому. Штабс-капитан Соленый – Евгений Писарев – изначально никак не выказывает намерения убить Тузенбаха. Однако его недовольство положением дел и своим местом в мире делают дуэль, обернувшуюся впоследствии трагедией, неизбежной.

На прощанье барон – Дарья споет нам с плазменных экранов с папироской в зубах: «Давайте выпьем, Наташа, сухого вина». И даже это будет очень по-чеховски.

Константин Богомолов создал абсолютно четкую, понятную и очень подробную интерпретацию пьесы Чехова. Скрупулезность прочтения и проработки образов вызывает восторг и достойна внимания и аплодисментов. А вот проживет ли спектакль на сцене чеховского МХТ долгую и счастливую жизнь? Если бы знать, если бы знать…

 Наталия Каминская специально для Musecube

Фотографии предоставлены пресс-службой МХТ им. Чехова. Фотограф — Екатерина Цветкова


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.