Первая в России сценическая адаптация романа Мигеля де Унамуно «Туман» является, бесспорно, одной из самых смелых постановок Театра Моссовета за многие годы. Это даже не спектакль в классическом понимании этого слова. Под режиссурой Ильи Носоченко (который является так же автором инсценировки и художником-оформителем) на сцене театра проводится настоящий научный эксперимент по влиянию брака на человека (в частности – на мужчину). А в подобном деле никогда не знаешь, как все пройдет и чем закончится.

 Об этом нас заранее предупреждает Дон Мигель (в исполнении Вячеслава Бутенко). В его руках так называемое ружье правды, с помощью которого он (а вместе с ним и зрители) узнает истинные мысли персонажей, ведь, будучи сраженными выстрелом из этого ружья, они в течение примерно получаса не могут их скрывать.

Он же представляет нам и главного героя  —  Аугусто (Владимир Прокошин), который, как и все его окружение, является лишь… персонажем. Вымышленным персонажем даже на просторах реальности, предлагаемой сценой. И по ходу действия мы наблюдаем, как этот картонный образ постепенно, сквозь тернии, труд и внутренние терзания, обретает жизнь и душу. Герой впервые влюбился, не может определиться со своими чувствами и мечется между испытывающей к нему чувства девушкой и своей возлюбленной, которая в свою очередь его лишь презирает. Это выбор не сколько между двумя девушками, сколько между собственным достоинством и спасительным обманом.

 Говоря об упомянутых выше представительницах прекрасного пола, стоит сказать и о том, что все персонажи вокруг главного героя, имеют своего рода двойников, причем двойственность образов подчеркивает то, что «парных» персонажей играют одни и те же актеры: трепетно влюбленная в него Росарио –  Эухения, которой противно само предложение выйти за него замуж (Кристина Исайкина), лучший друг –  главный соперник в борьбе за любовь девушки (Сергей Зотов), его слуги – дядя и тетя Эухении (Олег Кузнецов и Лариса Кузнецова), профессор, наблюдающий со стороны, – Орфей, собака, спасенная Аугусто, являющаяся олицетворением его совести. По своей сути они лишь фигурки, «важные декорации», способствующие  эксперименту, но не имеющие возможности хоть как-то повлиять на его исход.

Сцена под крышей является идеальной площадкой для подобного рода постановок. Зрители – основные свидетели – оказываются глубоко вовлечены в судьбу молодого человека, чему весьма способствует камерность пространства.

Внезапно для столь короткого периода времени история о любви умудряется вырваться на свободу, сломав четвертую стену, и превратить рассказ о влюбленном человеке в размышления о человеке в принципе. Вполне стандартный в начале конфликт, приводит к мыслям о жизни и смерти, о творчестве и месте автора в нашем мире. Присутствуют даже вполне себе четкие аллюзии на религию. Любовь – она так и остается в начале всего, вот только это уже не любовь к какой-то женщине, это любовь к самой жизни.

 Таким образом, вместе с героем и сам спектакль становится к концу намного сильнее. Главная идея уже не частный сюжет, а что-то более глобальное и вечное.

Особенно ярко проявляется этот переход, если вспомнить два основных предмета, символизирующих начало и конец спектакля. От будильника – начала настоящей жизни Аугусто, наступившего с появлением в его жизни Эухении, когда он как бы просыпается от долгого сна, до… гроба, замирающего посреди пустой сцены в финале. Контраст заметен невооруженным глазом.

 То, что обещало быть обычной красивой и внушающей надежду историей, заканчивается столь мрачно…

Эксперимент, однозначно, не удался. Или…?

Мария Кладиева специально для Musecube

Фотография предоставлена пресс-службой театра имени Моссовета,

фотограф Елена Лапина