7 сентября на сцене Большого театра кукол состоялась премьера спектакля Руслана Кудашова «Песнь Песней». Главная тема постановки — любовь без границ и запретов, любовь без субъекта и объекта, любовь, символизирующая бесконечное слияние и бесконечное же рождение.
«Ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасная» — тихие шепоты повторяют эти слова снова и снова. «Песнь песней» — один из самых спорных текстов Ветхого Завета. И один из самых известных. Его авторство приписывают иудейскому царю Соломону. Это поэтическое произведение имеет несколько трактовок. Например, существует мнение, что текст полностью иносказателен и повествует не о земной любви мужчины и женщины, а об отношения Бога и народа Израиля.
Однако, для большинства людей «Песнь Песней» — гимн, воспевающий красоту чувственной любви. Туманный сюжет этого произведения раз за разом переосмысливался в искусстве и литературе разных эпох. И каждый автор, припадающий к этому источнику, по-новому смотрел на историю Соломона и Суламиты. Руслан Кудашов не стал исключением. И даже более того, режиссер определенно вышел за рамки библейского текста, расширив его границы до трудно представимых пределов.
Спектакль построен по законам визуального театра: Кудашов отказался от логоцентрической традиции в пользу перетекающих друг в друга образов. Главные герои спектакля он (Анатолий Гущин) и она (Виктория Короткова) становятся то Адамом и Евой, потерявшими невинность в райских садах, то Соломоном и Суламитой, нашедшими друг друга на темных улицах Иерусалима, то безвинно погибшими Ромео и Джульеттой. Пластичные движения актеров, их яркая эмоциональная игра и безупречно подобранное музыкальное сопровождение перенесли зрителей в некий синтетический мир, где все любовные истории сплавились в одну — неизбывно повторяющуюся снова и снова.
По сути, спектакль и бесконечно далек от библейского текста, и бесконечно близок к нему. Далек, так как режиссер никоим образом не пытается реконструировать события, описываемые в произведении. Он создает совершенно особую фантазийную вселенную, которая при всей своей эфемерности на время спектакля захватывает реальную власть над зрителем, диктуя ему свои законы и заставляя безоговорочно принимать на веру зыбкую ткань театрального бытия.
Здесь влюбленным противостоит энтропия в зловещем образе черной старухи (Мария Батрасова). Звуки ее адской трещотки приносят страх и тревогу и прогоняют всякий свет и всякую радость. Кажется, что он и она на век обречены лишь предчувствовать друг друга. Но все меняется: смерть становится жизнью, и стена, разделяющая влюбленных, рушится.
В то же время несомненна и близость постановки к библейской легенде. Дело в том, что вереницы образов, предстающие перед зрителями, часто не имеют видимых стыков. А текст «Песни Песней» рефреном звучит на протяжении всего спектакля, объединяя разрозненные сцены в единую картину, где каждый элемент занимает особое место. Произведение, по приданию написанное Соломоном, одновременно с глубоко личными мотивами носит характер всеобщности, поэтому строки, которые раз за разом шепчет целый сонм бесплотных голосов, становятся неким кодом, отсылающим к любви как к таковой: «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем».
Стоит отметить, что для адекватного восприятия данной постановки публике, привыкшей к сюжетным спектаклям, необходимо сменить оптику виденья. «Песнь песней» Кудашова не хуже и не лучше привычной драматургии. Она просто другая. Для того чтобы понять пьесы Антона Чехова или Теннесси Уильямса, необходимо вдумываться и вчувствоваться, а здесь необходимо вчувствоваться и вглядываться.
Пожалуй, можно сказать, что в спектакле Кудашов творит собственную мифологию и собственный язык. Невозможно разобрать значение всех сцен спектакля (да и нужно ли это?). Образы, созданные режиссером и актерами, имеют очень большой потенциал смыслов. Поэтому каждый из пришедших зрителей уйдет домой со своим собственным пониманием спектакля, и совсем не обязательно, что это понимание будет выражено словами.
Тем более, что в своих поисках режиссер старается отойти от слов в пользу того, что изначально скрывается за ними. Результатом его попыток становится живой и зримый образ любви, как единственно достойного предназначения человека.
Анастасия Денешек, специально для MUSECUBE
Фотоотчет Евгения Мироненко смотрите здесь
