О проекте «Жил. Был. Дом.» очень много и активно рассказывают в СМИ, прямо скажу: рекламная компания мощная. У проекта даже есть собственный, очень красиво сделанный сайт! Лидеры и идейные вдохновители этой истории – Константин Хабенский и Александр Цыпкин.

Что же входит в этот проект? Две составляющие: первая — киноспектакль (или, точнее даже сказать, кино), вторая — спектакль в привычном понимании слова, который идет на сцене Московского художественного театра. Пиар-компания в основном направлена на то, чтобы зрители из разных городов России сходили в кино на это произведение. Спектакль позиционируется как «вторичный продукт», и, в принципе, таким он и получился.

И тут стоит сразу сказать, что кино и спектакль — это совершенно разные произведения, но драматургическая основа у них одна и та же – тексты Александра Цыпкина. В этом, на мой взгляд, фатальная ошибка создателей проекта «Жил. Был. Дом.», и мне странно было её обнаружить в работе людей, которые занимаются и театром, и кино и прекрасно знают различия этих двух видов искусств.

Кино очень обманчиво, оно может создать любую иллюзию с помощью таких средств, как монтаж, смена планов, декорации. Поэтому даже простой по форме и содержанию текст писателя Александра Цыпкина может восприниматься как что-то необычное и имеющее глубокий смысл. Театр существует принципиально по другим законам: иллюзия создается здесь и сейчас с помощью сценических средств, во время действия нельзя переснять сцену или сделать, например, акцент на чем-то одном, как в кино.

Так как создатели проекта всё-таки действуют в сфере традиционного драматического театра, то изначально для создания спектакля нужна драматургическая основа (пьеса или инсценировка), в которой соблюдаются законы «Поэтики» Аристотеля, работающие до сих пор, если мы не говорим, например, о театре абсурда или визуальном театре. Главный элемент, согласно «Поэтике», это сочетание событий, которое сопровождается сменой счастья на несчастье. В спектакле «Жил. Был. Дом.» таких переломных моментов нет, поэтому нет и драматической основы, вследствие чего постоянно происходит провисание по темпоритму спектакля (если кратко об этом термине, то это смена событий в постановке, которая заставляет зрителей оставаться в напряжении и не терять концентрацию) и возникают бессмысленные, пустые паузы. И это не чеховское молчание, которое несет в себе столько же информации, сколько содержится в тексте.

В постановке «Жил. Был. Дом.» нет драматургии, как следствие — нет скелета, который должен обрасти мышцами, в роли которых выступили бы и сценография, и звук, и костюмы. Правда, этих мышц тоже нет, так как эти составляющие отсутствуют. О какой сценографии можно говорить, если на протяжении трех часов, которые тянутся бесконечно долго, зрители наблюдают фасад дома, в котором почему-то окна разного размера, и интерьер во время действия разных новелл спектакля не меняется, все истории разворачиваются в одной и той же обстановке, в одних и тех же комнатах. О костюмах особо говорить нечего, потому что это одежда, которую можно купить в любом магазине, и она не несет в себе никакой смысловой нагрузки. Переодень героев – и совершенно ничего не поменяется.

Как уже я упоминала, кино и спектакль поставлены по произведениям Александра Цыпкина. Рассказы писателя абсолютно прозрачны для понимания, в них заложены очень простые истины, в духе «трава зеленая, небо голубое». Поэтому в принципе что-то глубокомысленное сделать из такого материала – сложно. Но благодаря тому, что кино снималось в павильонах «Мосфильма», хотя бы за счет визуальной составляющей происходит некоторое движение и развитие в киноверсии проекта. Причем, действительно есть такой жанр как киноновеллы, например, «Париж, я люблю тебя». В театре невозможен монтаж, поэтому очень сложно воплотить на сцене драматический спектакль, состоящий из отдельных новелл.

Странное и неожиданное чувство возникло у меня во время просмотра постановки: мне стало жалко артистов Московского художественного театра, участвующих в действе, —  ведущих артистов труппы. Я сама видела, что они могут показать на сцене, но здесь им просто нечего играть. И снова всё упирается в разницу между театром и кино: если на экране можно показать красивый крупный план артиста, произносящего незамысловатый текст писателя, и это даже может сработать, потому что зрители разглядят и эмоции, и глаза артиста, то в театре это не работает. Тут не крупных планов, нет многочисленных дублей и монтажа сцен.

Артистам, которые принимали участие в комедийных новеллах, повезло больше: они могут «уйти» и в импровизационный характер игры, и зрители воспринимают комедию как будто более открыто. Участники «драматических» новелл не столь удачливы: истории задумывались создателями в народно-драматическом ключе, но получились сюжеты в духе банальной «Санта-Барбары» и скандальных ток-шоу. Отдельное разочарование – это новеллы с животными, которые опустили уровень театрального искусства Московского художественного театра на уровень самодеятельности. Мне непонятно, зачем героев сделали представителями фауны, потому что такая «фишка» ничего не привнесла в постановку.

В аннотации к спектаклю звучит очень привлекающее внимание словосочетание «народная сказка». Сейчас в сферах искусства часто стали обращаться к сказкам, славянской мифологии: появляется художественная литература, сюжеты которой основаны на сказках и мифах, в музеях открываются выставки, посвященные народному деревенскому творчеству. Происходит переосмысление культурного кода, правда, с разной степенью профессионализма, таланта и вовлеченности в тему.

Что касается «народной сказки» в Московском художественном театре, во-первых, сказка уже сама по себе продукт, если можно так сказать, народа, поэтому получается «масло масляное». Во-вторых, в этом спектакле нет черт, характерных для данного жанра. Не буду подробно углубляться в эту тему, потому что есть прекрасные монументальные труды Владимира Яковлевича Проппа, выдающегося филолога и фольклориста, в которых рассказывается и о типологии сказок, и о характерных чертах русских народных сказок, и, конечно же, об истоках этого жанра. И снова у меня возникает чувство, что создатели театральной постановки не знают своего зрителя и не понимают его уровень начитанности и насмотренности.

Изначально концепция проекта очень воодушевляет, потому что она направлена на привлечение людей, которые никогда не были в театре или редко посещают его, к этому прекрасному виду искусства. Но материал, выбранный для этих целей, не проработан и не выгоден для театра, вследствие чего зрители-неофиты, наоборот, еще больше разочаруются в театральном искусстве. Надеюсь, что в будущем идея трансформируется и приобретет те содержание и форму, которые заинтересуют зрителей и покажут, что такое настоящий и живой театр.

Ксения Вязьмикина специально для Musecube

Фотографии Ольги Кузякиной можно увидеть здесь