О Юлии Теуниковой знает не только Википедия, но и многие рок-энциклопедии. На новом альбоме «Russian Сказки» артистка раздвигает границы привычных для себя жанров и с головой окунается в мейнстрим. Услышать новую Теуникову с группой «КоМПОзит» можно 17 февраля на презентации альбома в клубе «Китайский летчик Джао Да». Мы встретились с Юлией в день ее рождения в загородном доме и в компании годовалого ребенка побеседовали о материнстве, его влиянии на личность и творчество, о непростой ситуации с московской публикой, о соотношении женского и мужского творчества на российской музыкальной арене. Об этом и о многом другом читайте в интервью Musecube.

— Юлия, у вас сегодня день рождения. Вы любите этот праздник?

— Не то что люблю, или что-то особенное для меня есть в дне рождения. Я люблю само февральское время. Это мой любимый зимний месяц. В феврале всегда очень много всего происходит в плане музыки, он очень насыщенный по событиям. Это такой промежуток между рождественскими праздниками и Великим постом. Это время для хороших, веселых, может быть, даже хулиганских свершений.

— Тогда понятно, почему вы выпускаете альбом «Russian сказки» в феврале.

— Да, мы его специально на февраль запланировали, потому что именно в феврале такое настроение всегда появляется.

— Как планируете провести сегодняшний праздник?

— Утром я была в бассейне, а перед этим мы с мужем отвели детей в школу и детский сад. Сейчас интервью, потом занятие по вокалу, а вечером репетиция.

— Отличный сценарий для творческого человека! Вы сказали, у вас есть дети. Было бы интересно узнать, как материнство изменило вас саму и как оно повлияло на творчество?

— Материнство изменило меня в том плане, что я вообще поняла, что такое дети. До этого я не то чтобы любила или не любила детей, я к ним спокойно относилась. Для меня мир детства был совершенно закрыт. А в нем я очень многое о себе узнала, в том числе, конечно, негативного, что узнавать было не очень приятно.

Еще материнство научило больше ценить время. Как ни странно, я стала больше писать и вообще больше делать, чем до того, как появились дети. Мне это дало вдохновение. Причем сама детская тема – колыбельные, например – у меня совершенно не идет, но все остальное идет очень хорошо.

Во-первых, стало писаться больше, а во-вторых, пришло осознание, что это все-таки мое, и мне этим надо заниматься.

— В этом были сомнения до появления детей?

— Ну да, у меня постоянно были сомнения, мне это по-человечески свойственно. На жизнь этим не заработаешь, и по большому счету это сейчас не очень кому-то нужно. Я не очень верила в песню, в музыку как таковую. Когда у меня родились дети, я поняла, что все это неважно. Что надо жить и делать здесь и сейчас то, к чему у тебя лежит душа, потому что если дети видят недовольную жизнью маму в хреновом настроении, то это очень сильно сказывается на них. Они должны видеть маму увлеченную, с горящими глазами. Я думаю, что так.

— Согласна. Давайте поговорим про альбом. Я послушала, а вернее мы с сыном послушали. У меня впечатления такие: глубоко, задорно, динамично, танцевально, хлестко, метко, образно, свежо. Когда смысл и форма на высоте, причем не мешают друг другу, а как будто подстегивают, взаимодополняют. Как вы к этому пришли? Именно не хронологически, а внутренне, концептуально.

— Новый альбом, конечно, сильно отличается от того, что я делала раньше. Я всегда занималась традиционной песней, но меня также интересовал свой музыкальный язык, какая-то экспериментальность. Раньше мне было важно сделать что-то, отличающееся от мейнстрима.

Этот альбом, напротив, в поп-ключе: народный, легкий, развлекательный, хулиганский. У меня как раз именно дети очень активизировали эту сторону, не знаю, почему. Видимо, мой внутренний ребенок, а точнее подросток, который проснулся с появлением детей, отреагировал вот таким образом. Стало писаться очень много песен в таком ключе. На альбоме есть более серьезные вещи типа «Московской стройки» или «Карты москвича», но они все равно сделаны в популярной стилистике.

Есть вещи китчевого характера – от «Доктора Быкова» до песни «Черное море», написанной под влиянием рыночной попсы. Летом на даче я часто ходила на рынок, слушала эту попсу и от раздражения сочинила эту песню. Еще, конечно, сыграла роль ситуация с Крымом.

Альбом еще специально сделан в ретро-эстетике, отсылающей к 90-м годам. Саунд там нарочито несовременный. Этим песням больше всего подошел именно такой саунд.

В целом толчком для альбома послужило мое раздолбайское начало, а еще удачное знакомство с Сашей Орденарцевым. Он инициировал проект Soundrussia, который включает в себя портал и звукозаписывающий лейбл. Саша свел меня с Кириллом Кухаренко из группы «Джин-Тоник». Кстати очень рекомендую послушать – очень профессиональная, крутая музыка. Какие-то аранжировки мы делали с «КоМПОзитом», а Кирилл сводил, какие-то мы вообще целиком делали сами, но большинство аранжировок на альбоме сделано Кириллом.

— А сколько времени писались песни с этого альбома?

— В основном это песни периода с 2012 по 2016 год. Причем две песни написаны на текст и музыку Алексея Кулаева и одна на музыку Петра Акимова. Альбом не совсем авторский – для меня это тоже нетипично.

— Есть ли другое отношение к не своим или не полностью своим песням?

— Как ни странно, «Трехмерная кисть» прямо впечаталась в сердце, и я ее пою уже практически как свою. Это очень редкий случай. А в основном на альбоме песни моего авторства. Песни, которые писались за эти 4 года, тщательно отбирались. Некоторые даже специально были написаны для «Russian Сказок», появлялись под влиянием этой эстетики.

А еще две песни будут добавлены бонус-треком. Это то, ради чего я прервала запись альбома, когда в 2014 году случилась вся эта история с Украиной. Я написала песню «Беженцы», и мы тут же записали ее с Петром: она практически акапельная, под одну виолончель. И еще чуть раньше была записана песня «Гагарин жив». Саша Валединский из фирмы «Выргород», которая меня издает, предложил тогда эти две песни издать синглом и бесплатно распространять. Под это дело еще была благотворительная акция: пожертвования за диски передавались в фонд «Милосердие». А сейчас мы включаем в альбом «Беженцев» и «Гагарин жив» бонус-треками.

— В пресс-релизе альбома написано, что это песни разных персонажей. Когда вы писали эти треки, когда вы их исполняете, где в этом вы, какая вы?

— Я расскажу. Во-первых, песня Алексея Кулаева «Купи мне мама интернет» – текст целиком его, а я написала музыку – я даже не знаю, где я там могу быть. Я совершенно другой человек, я даже не представляю, что у меня с типажом, от лица которого поется песня, может быть общего. Это чистая игра, чистый театр. Моего там – только энергетика какая-то природная.

— Получается, что здесь вы выступаете как актриса?

— Да-да-да. Когда я пою «Интернет», я представляю себя девушкой из группы «Пающие трусы» (Смеется).

— Просто артисту-автору это не свойственно. Мне кажется, мало кто готов на это пойти и рискнуть. Это же такой эпатаж.

— Я знаю некоторых, кто это любит делать. Например, Ольга Арефьева, Бенька (Светлана Бень). Шнур очень много балуется такими штуковинами, правда, использует для этого девушек. В принципе это нормально, но это менее распространено. Есть способ транслирования своих эмоций и чувств через личность, а есть способ игровой. Мне изначально свойственно было транслирование своих глубинных эмоций, но с возрастом проявился такой путь.

— Интересно очень.

— Как ни странно. Я сама не понимаю, почему. Еще у меня это продиктовано желанием обрисовать и объективизировать эту ситуацию, как я ее вижу в стране, вообще в жизни.

— В одном из интервью вы говорили, что вы пишете на остросоциальные темы, потому что вам не хватает этого у других артистов, и если бы этого было больше, вы бы писали о другом. О чем?

— Я бы писала больше о вещах экзистенциального характера, о природе, о вопросах веры, жизни и смерти. Обо всем, о чем я писала раньше, в альбомах «Таймер» и «Очарованный странник». Очень много вещей, касающихся жизни души, пути человека. Это на самом деле традиционные темы для русских авторов. И социальные темы тоже берутся не потому, что о них вообще никто не пишет, а потому что этого не делают так, как представляю себе я. Это мое сугубо личное представление.

— У артистов часто спрашивают, где они берут вдохновение. У меня вопрос немного в другом ракурсе: где вы берете ресурсы, чтобы вообще жить и творить?

— Очень интересный вопрос, потому что вдохновение лично для меня брать не нужно. У меня вопрос, как заткнуть его. Если я забываю обо всем, оно само приходит. Это естественное состояние. А сложнее все это разрулить, организовать процесс так, чтобы одно другому не мешало: музыкальная жизнь, контакты с людьми, контакты с семьей и занятия какими-то текущими делами. Как сделать так, чтобы это не вымотало? Это действительно непросто. Я этому учусь каждый день, не могу сказать, что я это умею делать.

— То есть если бы за вас делали какие-то бытовые вещи, вы бы могли сидеть и писать по много часов в день?

— В общем да, наверное. Играть, писать, сидеть, придумывать. Ну да. Когда кто-то за тебя что-то делает, конечно, очень приятно.

— Я имею в виду, что на то, чтобы воспроизводить уже написанное, нужны доступные многим ресурсы. А тем, чтобы постоянно создавать новое, мне кажется, не многие могут похвастаться.

— Дело в том, что вдохновение – это что такое? Не обязательно что-то регулярно писать. Можно же и что-то отрабатывать, тренироваться, играть. Можно искать какие-то новые формы, изучать. Это не только то, что ты отдаешь, но и то, что ты берешь. Это непрерывный процесс от выдавания накопленного до всасывания. У меня так обычно и происходит. Если у меня появляется свободное время, я его делю условно на проработку того, что я уже придумала, на придумывание каких-то аранжировок, потом на дописывание каких-то вещей и на их создание. И на прослушивание того, что я считаю интересным. То есть это такая трехсоставная часть, можно сказать.

— Вы много с кем знакомы и много с кем общаетесь внутри музыкальной тусовки в Москве. Кто вам наиболее близок по духу, творчески? Я понимаю, что это большой круг людей, но на нынешний момент, например.

— Люди из моей группы мне очень близки. Это Петр Акимов, конечно, с группами «Ковчег» и «Ихтис», Борис Долматов со своими проектами, Володя Bigus Глушко со своими, это Маша Розанова – у нее с Андреем Беловым есть замечательный проект «Части Целого», это Сергей Краснопольский, который сейчас живет в Питере, это Семен Ильягуев, с которым мы постоянно делали какие-то совместные проекты.

Есть такая замечательная джазовая пианистка Наталья Скворцова. Есть Юлия Тузова, с которой у нас совместный проект «ТЮТЮ». Есть Саша Арбацкая. И есть Алиса Апрелева, которая в Америке, но мы про нее всегда помним, всегда рады видеть. Так я навскидку сказала. На самом деле их, конечно, больше. И Александр Логунов тот же, и Игорь Лазарев, много в общем.

Надо сказать, что меня, конечно, немножко огорчает, что авторов огромное количество, но у этих авторов практически нет слушателя. Если предположить, что у нас в общем-то слушатель примерно один, ситуация не очень веселая. Я не знаю, может быть, это возрастное. Может быть, мы в свое время не сформировали какую-то свою среду и теперь пытаемся это всеми силами восполнить, но теперь это уже гораздо сложнее. Может быть, по каким-то другим причинам. Слушатель – это то, что достается нам сложнее всего прочего.

— Знаю эту историю, согласна очень. Думаю, это такой уклад общества и государства в том числе. Нет же никакой поддержки музыкантов.

— На самом деле все это всегда происходило снизу. Даже в самые жесткие годы в Советском союзе к музыке был огромный интерес, и все структуры формировались без поддержки государства, а наоборот во многом вопреки. Были 90-е годы, когда на этом интересе к музыке выстрелила такая радиостанция как «Наше радио» и такой канал как MTV. А сейчас этого просто нет. Сейчас общество сильно сегментировано. Огромное количество молодежи пересело на англоязычную музыку, то есть к русской музыке интерес очень низкий. Потом очень много молодежи слушает рэп. Это не хорошо и не плохо, просто это факт. А есть, например, такое явление как Ed Sheeran – 25-летний британский сингер-сонграйтер, который дважды собрал стадион. Два раза он собрал какое-то безумное количество народа. Я не представляю, чтобы у нас кто-нибудь мог столько собрать, потому что не найдется столько любителей этого жанра. То есть для этого должно произойти что-то невероятное.

— А есть какие-то соображения, как можно изменить ситуацию?

— Соображений-то масса, но я не уверена, что они будут работать. Должно быть обоюдное желание. Одного нашего желания донести до людей песни – мало. Должно быть желание ответное. Я не знаю, в чем оно должно выражаться. У людей – особенно у молодежи, ведь именно она слушает музыку больше всех – накопился очень большой отрицательный рефлекс по отношению к русскоязычной музыке. Надо это переломить. У людей большой скепсис в отношении местных групп, отношение примерно такое: «А чего у нас может быть хорошего?». Я это знаю, поскольку я очень много общалась с меломанами и моего поколения, и младшего. Единственные, кого интересует русская музыка – это люди старшего поколения, но эта аудитория по естественным причинам на концерты ходить не будет. Как сделать, чтобы люди заинтересовались именно русской музыкой? Должен произойти какой-то очень серьезный поворот в голове.

— Получается, что все должно происходить на уровне не местного действия какого-то конкретного артиста, а на уровне массового сознания.

— Конечно. Допустим, есть Шнур, который сделал серию удачных клипов и получил 80 миллионов просмотров. Но это не значит, что к русской музыке в целом сразу возник такой интерес. Просто такой казус, и понятно, что не в музыке тут дело, а в клипах. Если бы 10 таких явлений было, причем разнохарактерных, то можно было бы уже о чем-то говорить. А это только единичный случай – исключение, которое подтверждает правило.

— Давайте поговорим еще про грядущий концерт 17 февраля. Я знаю, что презентация альбома для артиста всегда очень важна, уверена, что вы ее очень ждете. Чего вы от нее ждете, какая она будет?

— Мы сейчас с «КоМПОзитом» готовим этот концерт. Я очень боялась, что после всех наших сложносочиненных вещей музыкантам будет скучно играть эту программу, но, слава Богу, это не так. Я подозреваю, что народ всерьез увлекся, и я даже уже думаю, не подсадила ли я их на попсу (Смеется). Концерт для меня будет во многом интригой. Я еще до конца не понимаю, как это все будет происходить, но я точно знаю, что одно отделение будет состоять практически целиком из песен альбома, а другое отделение соберет в себя the best, лучшие вещи, которые мы накопили за период, который мы играем этим составом – с осени 2015 года.

— У меня последний вопрос. Получается, что музыкальная тусовка в основном все-таки мужская. Правильное ощущение?

— Абсолютно неправильное. У меня всегда ощущение, что она в большой степени женская. Я навскидку сейчас могу десяток назвать, от которых тащусь, а так я их штук 30 знаю.

— А мужчин 100!

— А мужчин я 100 не знаю. Или знаю, но из них 5 гениальны, 15 интересны, а остальное – так себе. Среди женского творчества в среднем отстоя гораздо меньше. Я знаю очень много достойных женщин и примерно столько же достойных мужчин. Но женщин почему-то мало кто пропагандирует, они слабо вовлечены в разные музыкальные движухи. Я сейчас не беру проекты с женским вокалом, я говорю о тех женщинах, которые формируют свои проекты и являются в них творческими лидерами. То ли они менее пробивные, то ли на них спрос меньше, но я могу точно сказать, что женщины делают музыку на порядок интереснее и на порядок сложнее. Например, кто крутит Юлю Тузову с ее «Портом Июля»? Хотя как раз у нее музыка вполне доступная и на редкость качественная. Кто знает Оксо и Невидимок, Ясный-Svetly? Кто знает Сашу Арбацкую, Марину Барешенкову? Кто знает Shantynatty, прекрасную Полину Свиридову? Ну, ее, допустим, растаманская тусовка чуть больше знает, но все равно – где они? Их нет! Света Чапурина из «Дочь Монро и Кеннеди» превосходно владеет домрой и играет невероятно драйвовую музыку, но где она? Такое ощущение, что у нас все-таки общество, я прошу прощения, сексистское. Иначе я ничем не могу объяснить тот факт, что женщин «на виду» у нас меньше, тем более, если они делают продукт лучше. Я не знаю, почему так, но мне, честно говоря, это очень обидно.

— Возможно, вам кажется, что женщин больше, потому что вы относитесь к ним с повышенным интересом, потому что это то, чем вы занимаетесь? А слушатель наверняка не разделяет творчество на мужское и женское.

— Слушатель слушает то, что ближе лежит. Ему что дадут, то он и слушает. А дают ему это такие же люди со своими субъективными пристрастиями. Условный мужчина – арт-директор, журналист или радиоведущий – мужчин, как правило, и будет отмечать, а женщины ему будут казаться все на одно лицо. А мне, допустим, кажется наоборот, что все мужики на одно лицо, а женщины все интересные. И еще один момент касаемо реализации творчества. У мужчин есть элементарный бонус – у них больше свободы в силу того, что они не так сильно завязаны на детей и на домашние дела. Я считаю, что мне еще очень повезло. Не всем так повезло, не у всех так лояльно домашние относятся к их занятиям. А скольким не повезло? У мужчин больше налажены внешние связи – вот и весь ответ. Это явление исключительно социального характера. С другой стороны, если брать исторические народные песни, три четверти их будут от женского лица. Женских песен больше, и они объективно лучше. Вот такой вот парадокс.

Официальные ресурсы артиста:

http://www.teunikova.ru
https://vk.com/teuha
https://www.facebook.com/teunikova

Беседовала Ирина Фомина