Инженерная танго-опера «Мария де Буэнос-Айрес» была показана в Эрарте в рамках театрального фестиваля, посвящённого 10-летию Teatro Di Capua.

Хорхе Луис Борхес в своём эссе пишет: «Я бы сказал, танго и милонга всем своим существом выражают то, что поэты разных времён и народов пытаются высказать словами: веру в бой как праздник». О времени и месте возникновения танго классик латиноамериканской литературы говорит так: «Оно появилось в борделях около 1880 года – так рассказывал один из моих дядьёв, который в молодости был повесой. По-моему, это доказывается тем, что, будь у танго народные истоки, его инструментом была бы гитара, как в милонге. Но танго исполняют на фортепиано, на флейте и на скрипке – все это инструменты, характерные для более высокого экономического уровня. Откуда могли люди, жившие в доходных домах, взять деньги на покупку фортепиано? Это подтверждается свидетельствами современников, а также стихотворением Марсело дель Масо, описывающим танец начала века».

Великий аргентинский музыкант и композитор Астор Пьяццолла основную часть своего творчества посвятил поискам новых форм танго. Совместно с поэтом-авангардистом Орасио Феррером он создал опериту «Мария де Буэнос-Айрес» – поэтическую биографию tango nuevo. Впервые она была поставлена в 1968 году. Мария – святая и блудница, женщина-музыка, женщина-танец гибнет в первой части опериты и воскресает во второй.

В 2008 году Teatro Di Capua выпустил свою версию «Марии де Буэнос-Айрес», в которой главную роль исполнила аргентинская певица Габриэлла Бергалло. В качестве музыкального сопровождения был приглашён оркестр Remolino. Режиссёр Джулиано Ди Капуа обозначил жанр своей постановки так: «инженерная танго-опера». Ключевое слово – инженерная: движение предметов здесь так же выразительно, как звучание танго. Партия вещей сочинена легендарным Павлом Семченко. Поклонники театра АХЕ мгновенно узнают этот почерк – бегущую тень хорошо знакомого голоса. Всё так близко и понятно, что невольно ожидаешь увидеть в этом пространстве и самих инженерных магов – Павла Семченко и Максима Исаева.

В центре сцены находится огромный стол со скошенными ножками – и танцплощадка, и бильярд, и подиум, и сам Буэнос-Айрес: то город смятых простыней, то мегаполис грусти, над которым тряпичной куколкой витает Тень Марии. То тут, то там проворно орудует парочка бандитов (Максим Кузнецов и Роман Жданов). Уличная певица (Илона Маркарова) завораживает взмахом красивых рук. Одного взгляда на неё достаточно, чтобы понять – в её снах горячо. Скользят почти невесомые тангерос (Александра Вахтер и Михаил Иммамутдинов). О Марии рассказывает влюблённый в неё Эль Дуэнде (играет сам Ди Капуа), в одной из сцен появляющийся в экстраординарном наряде: длинном ожерелье из лампочек и в джамперах, надетых на валенки.

В этом инженерном мире жизнь начинается с взмаха ножницами, символизирующими распятие, а смерть приходит с гулким стуком ножей, врезающихся в дерево. Погрузившаяся в траур аргентинская столица превращается в кофейное поле, на котором невыразимая печаль открывает два огромных сахарных глаза. На этом поле вырастают картонные домики, а рядом с ними застывают облака на палочках – дыхание печных труб. Танцовщица, вставшая на пуанты, напоминает балеринку из «Пуха и Праха», которая внезапно обрела плоть. Она осторожно переступает по неустойчивой поверхности. В финале не сразу веришь в реальность гигантского, ослепительно голубого шара, вдруг распустившегося на сцене. Внутри него Мария поёт колыбельную новорождённому танцу.

Рецепт идеального танго выглядит следующим образом: согреть Питер терпким голосом Бергалло. Наполнить стаканы музыкой Пьяццоллы. Стать смелее и перерезать красным подолом юбки чьё-то молчание так, чтоб оно разлетелось во все стороны россыпью ледяных кубиков. Рассказать историю «с нежностью до самого горла» – так, как это делает Teatro Di Capua.

Екатерина Балуева, специально для MUSECUBE

Фото: Станислав Гордиенко