Яркая пьеса Григория Горина «Поминальная молитва» относится к тем произведениям, которые зовутся шедеврами. В ней есть все: и смех, и слезы, и исторический подтекст, и выразительные характеры, и диалоги, которые хочется цитировать, и острейшая, но при этом естественная драматургия. Это эффект снежной лавины, которая начинается с пары легких снежинок, оборачивается большой бедой и низвергается с выдохом облегчения.

Почему-то принято считать, что «Поминальная молитва» — пьеса именно для большой сцены: как здесь обойтись без развеселых еврейских плясок, массовых сцен в русско-украинско-еврейской деревне Анатовке? Однако театр «МОСТ» с легкой руки режиссера Георгия Долмазяна решил поэкспериментировать, воспроизведя жизнь одной еврейской семьи в камерном пространстве.

И вот что оказалось: пьеса Горина обладает еще большим потенциалом, чем мы ожидали. Здесь можно совершенно иначе расставить акценты и получить на выходе действительно невероятно откровенное действо. В отличие от многих существующих постановок, у Долмазяна гораздо больше сакрального, глубокого. Получился спектакль не о евреях, а о Боге и любви. И в таком случае противопоставление трагического и комического выглядит еще ярче, контрастнее.

Казалось бы, как можно в такой реалистичной, понятной и, можно сказать, конкретной пьесе найти место для игровой режиссуры? Но Долмазяну удалось сделать не только исключительно проникновенный спектакль, но и насытить его зрелищными сценами и постановочными выдумками. Чего стоят, например, дырявый ботинок Менахема (Фамиль Велиев) и его манеры пройдохи – утянуть как бы невзначай рюмку в карман? Вообще у Велиева в этой роли какое-то совершенно сногсшибательное обаяние, наивно-трогательное и цепляющее.

Очень живо смотрится находка в образе Лейзера-мясника (Юрий Огульник) в сцене его прощания с Цейтл (Наталья Дедейко), когда Лейзер готовится к поцелую со своей несостоявшейся невестой.

Но если комические сцены выведены с тончайшим юмором, то сцены, полные драматизма, выделены в особый фокус. Акцент всего спектакля смещен на них, и то, что в небольшом зале зритель находится в бóльшем контакте с актерами, производит на первых глубочайшее впечатление. В отличие от множества постановок, где сцены погромов и воссоединения семьи Тевье несколько нивелированы, упрощены, то у Долмазяна они даны размашисто, укрупненно, эмоционально. Так, что зритель как будто проваливается во внутренний мир каждого героя и сопереживает ему с новой, только рожденной силой.

Сценография постановки завораживающе красива. Достаточно простые средства создают оригинальные, захватывающие дух сцены. Зритель видит всего лишь несколько деревянных скамеек, стульев, досок – как сложно из элементарного создать красивые мизансцены! Но авторам спектакля это удалось. Сквозь весь спектакль лейтмотивом проходит персонаж, названный в программке «Голос» — это то ли дух предков еврейского народа, то ли смерть, то ли (смешная догадка!) бабушка Голды, а скорее всего, все сразу. Особенное впечатление производит сцена на колокольне, и визуально, и смыслово, и актерски, и музыкально – это настоящий театральный шедевр!

Сцена смерти Голды (Людмила Давыдова) также эмоционально сильная, порождающая слезы и комок в горле, не отпускающий до конца спектакля. Голда в исполнении Людмилы Давыдовой – олицетворение дома, уюта и тепла. И от такого бытового образа в этой ключевой сцене Голда возвышается над этим бытом и ей становится доступна какая-то иная реальность. Эти сцены связаны между собой образом порхающих голубей. Ведь голубь – дух, душа, связь с Богом.

И, конечно, молочник Тевье в исполнении Евгения Никулина. Это не просто важнейший персонаж, но и отдельный мир, который вращает вокруг себя все, что происходит в его семье и Анатовке. Его искренние слезы, его смех – это отражение данной ему реальности. Чтобы не рассыпаться во вполне заслуженных комплиментах, отмечу, что Евгений Никулин словно родился в роли Тевье, как будто с самого начала Григорий Горин писал эту роль для него. И как же удачно сошлись звезды, что у зрителя есть возможность увидеть такого Тевье!

Спектакль, несмотря на обилие юмора и светлую развязку, все же больше философский – именно поэтому, в финале, когда вся семья в сборе и в начале нового, неизвестного пути, снова появляется Голда, как символ связи еврейского народа с его прошлым.

Зритель испытывает настоящий катарсис, и на поклонах не дает уйти артистам. То, что они рассказали на сцене, действительно нужно каждому из нас. Это настоящее чудо, рожденное на маленькой сцене. И, кажется, в зале никто уже не сомневается, что от этого спектакля исходит небесный свет невероятной силы.

Юлия Зу специально для Musecube

Фоторепортаж Юлии Солодовниковой можно посмотреть здесь