Сегодня имя Иосифа Бродского, Нобелевского лауреата и автора великих стихотворений, широко известно даже тем, кто далек от мира литературы. Но мало кто знает, что Бродский был не только блестящим поэтом, но и талантливым драматургом. Спектакль, поставленный по его одноименной пьесе «Мрамор», можно увидеть на сцене Санкт-Петербургского «Театра за Черной Речкой».

Действие происходит во втором веке после нашей эры. В камере, похожей на что-то среднее между «однокомнатной квартирой и кабиной космического корабля», пожизненно сидят двое: римлянин Туллий и Публий, уроженец провинции. Тюрьма расположена в огромной стальной башне, и только бюсты классиков скрашивают одиночество заключенных. На самом деле, Публий и Туллий никакие не преступники, а, скорее, жертвы. Все дело в том, что, согласно статистике, в любой стране во все времена в местах заключения находится около 6,7 процента от числа населения. Император Тиберий сократил это число до 3 процентов, отменил смертную казнь и доверил компьютеру определять, кто проведет остаток своей жизни в тюрьме. Туллий, настоящий римлянин, относится к своей участи со спокойствием стоика, а Публий продолжает стремиться к свободе, за что его нередко упрекает сокамерник, называя «варваром».

Эта пьеса затрагивает отношения человека со всем важным, что находится как внутри, так и снаружи: власть, пространство, одиночество, поэзия, сантименты, рассуждения о свободе. Но все-таки «Мрамор» — это квинтэссенция рассуждений И. Бродского о времени. Кажется, никакое другое слово не звучит со сцены так часто, как это. Туллий без устали объясняет Публию, что события без «до» и «после» — есть само время, и в этом смысле задача Рима – слиться с ним. Это та самая пьеса, в которой звучит хрестоматийная фраза: «Да, тюрьма есть недостаток пространства, возмещенный избытком времени…»

Но, все-таки, автор отказывается драматизировать и оставляет немало места для юмора. Публий периодически рассказывает сокамернику, как они стояли когортой в Ливии или Галии, и Туллий всегда обреченно говорит, что сейчас начнется какая-нибудь «похабель», и, в общем-то, не ошибается. В другой раз Публий делает абсурдное с точки зрения истории замечание, что модернисты довели Рим до ручки. Кроме того, у обоих всегда найдется «крепкое словцо» как для господина Претора, так и друг для друга. Поэтому жанр «Мрамора» — это скорее трагикомедия, пестрящая сюрреалистическими деталями.

Создателям спектакля, во главе с режиссером Иваном Стависским, удалось создать ту самую условную обстановку, которую Бродский описывал словами: «камера — идеальное помещение на двоих». Декораций на сцене немного, и все они выглядят довольно абстрактно: тумбочка, кровати, умывальник, клетка для канарейки, телефон, чтобы звонить Претору, и множество бюстов классиков, таких как: Гораций, Овидий и Вергилий. Интересным режиссерским решением было расположить их по кругу, чтобы пространство камеры казалось еще более тесным и душным. Также примечательно, что на сцене не было ни одного яркого предмета, даже одежда, которую носят Публий и Туллий, серого цвета. Музыкальное оформление постановки также носит минималистический характер.

Спектакль построен на диалогах между героями, поэтому на актеров легла практически вся ответственность за то, какой получится постановка. Анатолий Журавин и Семён Мендельсон великолепно справились со своими ролями. Они прониклись не только образом своих героев, но и теми идеями, которые стоят за ними, поэтому беседы Публия и Туллия звучали действительно убедительно.

«Мрамор» — это тот редкий случай, когда что-то очень сложное и неоднозначное подано совсем не утомительно или скучно. Наблюдение за жизнью людей в антиутопическом государстве позволяет зрителю посмотреть на многие вещи по-другому, а античная эстетика спектакля придает повествованию монументальность и эпичность. Зритель становится свидетелем того, как эта история обращается одновременно в прошлое и в будущее, сливаясь тем самым со временем. Хотя, как сказал римлянин Туллий: «У нас один зритель – Время…»

Инна Дмитриева, специально для MUSECUBE