Как оказалось, проект «Дима Пермяков» – это всё-таки 2 человека. Непосредственно Дима – лицо и голос, а также соавтор песен. И Антон Морев – соавтор, саундпродюсер и второй человек на сцене во время концертов. Парни отлично работают в тандеме, громко заявив о себе на проекте «Песни на ТНТ»-2 и в интернете. У Димы и Антона почти анархистский, своеобразный и отличающийся от привычной риторики взгляд на российскую музыку и шоу-бизнес. Перед сольным концертом, который пройдёт 3 июня в Москве, мы встретились в их студии «СХЕМА» и поговорили о многом. Мало о «Песнях», но много о творчестве.
— Парни, давайте сразу расскажем про грядущий концерт?
Дима Пермяков: -3 июня, 20:00, клуб «Китайский лётчик Джао Да». В этом составе – с Антоном – мы уже давали концерты, но это первый билетный концерт. Стоимость смешная – 500 рублей. Мы впервые отработаем программу чисто авторского музла. Никаких каверов. Мы исполним два альбома, релизы из которых уже начали появляться и которые, я надеюсь, будут периодически выходить ещё долгое время.
Антон Морев: — Программа будет идти 1 час 15 минут и это мы сильно сокращаем, примерно на 45 минут.
-Почему «долгое время»?
Д.П. – В материале у нас недостатка нет! Выход первого альбома мы планируем на осень. Сроки релиза второго мы ещё не определили, посмотрим. У нас очень много материала, выпуск которого мы хотим растянуть, выпуская синглами.
А.М. – Мы делаем по песне в месяц. Стараемся держать темп и у нас это получается. Мы – ребята очень плодовитые, за полгода написали 70 песен. Что-то для себе, некоторые продаем.
Д.П. – За три месяца после проекта «Песни на ТНТ» вышло 3 песни – «Я в панике», «Твои мысли обо мне» и «Спать мало». Где-то в 20-ых числах мая мы планируем выпустить новый сингл. Летний, некая альтернативная танцевалка. Пока проект «Дима Пермяков» все воспринимают как исключительно лиричный. Нет, нет и нет! Мы хотим представить огромный спектр жанров. В нашей музыке «совка» никогда не будет. Хочется развивать свою музыку.
А.М. – У нас в студии даже запрещено слово «коммерческий». Вместо этого мы говорим «народный». Нам нужен народный хит!
Д.П. – Вообще, нам с Антоном очень комфортно работать. Мы чувствуем друг друга, у нас потрясающая химия.
А.М. – Но к сексу это отношения не имеет! (смеётся)
Д.П. – И у Антона, и у меня есть своя музыка. Но когда это соединяется – получается хит.
А.М. – Иногда я пою в студии и мне кажется – вообще никак. Но я знаю, что сейчас придёт Дима, споёт в своей манере – и будет круто. Прямо до слёз. Песни пишутся очень легко.
По иронии судьбы, мы встретились два года назад и решили попробовать написать песни. И ничего не получалось! У Димы были свои люди, я со своей командой. А потом все ото всех ушли, мы снова встретились и всё случилось.
Д.П. – Официально заявляю: мне очень комфортно работать с Антоном, он очень талантливый человек. Думаю, ему надо отдельные статьи посвящать. Любой человек крут, если он совершенствуется в том, в чём он талантлив. Антон мне преподал урок тем, что совершенствование личности – главное, что должно быть в артисте. Мы растем вместе и это дороже любых миллионов.
А.М. – Я пытаюсь сделать так, чтобы каждая наша новая песня звучала всё круче и круче. Не только по звуку, я много внимания уделяю форме.
Д.П. – Резюмирую: наши амбиции не просто Стинговские, а мы сможем по стадионности перебить «Queen»!
— Смело!
Д.П. – А как иначе? Мы честны в творчестве. Мы не скрываем в песнях, что мы страдаем, пьём. У нас всегда есть драматургия.
А главное – мы не боимся меняться. Поэтому в альбоме и джаза, и поп-жвачки, и альтернативный поп.
— Про коммерцию: как же вы позиционируете себя, когда артисты хотят купить песню?
Д.П. – Люди приходят к нам не за коммерцией. Ни разу не слышал: «Ребят, нам надо что-то коммерческое». Часто говорят не: «Напишите вот так», а: «Напишите как у вас».
А.М. – Тех людей, которые к нам приходят, объединяет то, что они видят наши песни очень честными. Нам говорят, что наши песни попадают в самое сердце. Мы и стараемся бить в эту цель.
Д.П. — Если серьёзно, в нашей стране этого очень мало. Немного проектов, которые рассчитаны на искренность, а не на быстрые топы и срочную прибыль. Мало того, что останется в истории. Росси этого очень не хватает.
А.М. – Я считаю, что в России сейчас не только музыка, но и любая деятельность, делится на два равных по своей омерзительности пути. Первый путь: копирование Запада. Подражание. Второй путь: оставаться русским, используя банальную атрибутику, типа Гжели, балалайки. Почему мне не нравится ни то, ни другое: мне в голову постоянно приходит эффект, который называется «культ карго». Американцы разместили свои базы в Меланезии и местные жители – папуасы – увидели американские флаги, самолёты, мобильные телефоны, марши. Когда американцы свалили оттуда, папуасы стали делать самолёты из соломы, вырезать мобильники из дерева, кучками маршировать с деревянными ружьями. Когда наши артисты записывают, к примеру, рэп, вставляя туда заимствованные фразы на английском, у меня идёт прямая ассоциация с карго-культом. Давайте мы впишем «йоу», «вотсап» и прочее – и это будет круто! А крутизны в этом столько же, как в деревянных мобилах в руках диких племён.
С другой стороны: после 1945 года в Японии произошёл масштабный импорт технологий из США. Вместо того, чтобы всё изобретать с ноля, японцы начали перенимать технологии с Запада. Они внедряли, разрабатывали, но с учётом местного менталитета и на выходе получились японские высокие технологии. Это совершенно другой подход, это круто, некая ассимиляция.
Вот сейчас у нас происходит некий выбор: с одной стороны – культ карго.
Американский рэпер надел кепку козырьком назад – я тоже так надену. Пародия. Но есть вторая категория отбитых: нам не нужен этот Запад, давайте его игнорировать, всё своё, все хватаем балалайки, всем водить хороводы по Садовому кольцу.
Мы с Димой причисляем себя к третьей категории музыкантов. Мы находим крутые ходы у западных музыкантов, осмысливаем их и внедряем в России. Те, которые наши артисты проигнорировали, но которые отзываются в нашем менталитете. Резонирует с нами. Точнее, ищем, интегрируем и создаем свое. Мы готовы учиться у Запада, правильно использовать технологии. Нужно признать, что прорыв в американской музыке XX веке никак не сопоставим с российской музыкой того же периода. Но подражать мы не собираемся. Некоторые склонны позиционировать оторванность российской музыки от мировых трендов как именно российскую беду, но никакой уникальности в этом нет. С той же точки зрение можно смотреть на какое-нибудь венгерское кино, румынский театр или нечто подобное. В любом случае, никто по масштабности не может тягаться с Голливудом или американским шоу-бизнесом – у них слишком налаженная индустрия. Так что всё вышесказанное – не беда России, а большинства стран.
— А беда ли? Неплохо, если есть флагман.
А.М. – Сейчас многие выбирают для пения английский язык. У многих наших музыкантов есть ошибочный посыл: мол, всё, что сейчас происходит со мной в России – это некая репетиция моей большой карьеры на Западе. Мол, однажды я вырасту, выучу английский, выпрыгну из русских трусов, я запишу англоязычный альбом – и вот тогда у меня будет настоящая карьера! При этом, у на с многие достаточно поверхностно и неквалифицированно относятся к творчеству и это касается не только музыки.
Д.П. – Получается, русский человек стесняется себя и в этом бич.
А.М. – Просто никто не смотрит на Россию как на площадку, на которой можно создавать. Никто не рассматривает русский язык как музыкальный инструмент. А американцы сделали иначе: песенный английский – язык придуманный. Они на нём не разговаривают.
Д.П. – А песенного русского не существует. Мы пытаемся его создавать. Мелодичностью, впеванием. Эта школа, которую заложил Иван Дорн лет восемь назад, совершив очень мощный виток. Он интегрировал западный стиль в нашу русскую ментальность.
А.М. -Дорн показал, что можно сделать какие-то «подкаты», совершить редукцию слов, чтобы всё звучало иначе. То же самое сделали в Америке. Если послушать американскую музыку 20-ых годов, то это были такие же марши, как и у нас. Но потом пришёл другие стили, с которыми они экспериментировали и придумали для них песенный язык. И получилось круто. А у нас в эту тему никто не вникает. Мы не создаем что-то крутое в соответствие с нашим менталитетом, а просто подсматриваем и передираем. И русского в этом мало, и на Западе смотрят с недоумением. Там
никто не понимает, зачем мы в русскоязычные песни вставляем отдельные английские слова. И им это не кажется крутым. Получается не «фирма», а «фермище».
Когда я работал в США, я обратил внимание, что бытовая повседневная жизнь там и здесь практически не отличается. Но есть качественное различие в других вещах. Прежде всего в самооценке. Те вещи, о которых россиянин каждый день ломает голову, задумывается, рефлексирует , американца вообще не парят. « У нас паршивая дорога, значит, Россия – плохая страна». А там: «Плохая дорога – да фиг с ней, Штаты – лучшие!». И часто разговоры русских с американцами сводятся к извинениям за то, что мы такие ущербные. Я как-то шёл с русским по Лос-Анжелесу и спросил: «Что хорошего? Посмотри, грязища вокруг». Он ответил: «Нет, это фирменная грязь». Убого прозвучало. Когда я вернулся обратно, я совсем другими глазами посмотрел на жизнь в России. Я понял, что можно создавать крутой материал на русском языке. Я сам сейчас записываю альбом на русском.
— Некоторые певцы мне говорили, что петь на английском удобнее. Это такой штамп?
Д.П. – Штамп. И это неправда. Я сам раньше много пел на английском языке, у меня полно неизданных записей, ещё начиная с Ижевска, откуда я родом. Английский мне казался прекрасным. Но русский так не придуман для пения, как английский. И вот этим мы сейчас и занимаемся. Мы придумываем песенный русский. И у нас это круто получается. Есть очень много фишек, которые нашими артистами просто не исследованы.
А.М. – В 90% студий звукорежиссер будет настаивать на чётком произношении слов. А это для языка неестественно, он стремится к редукции. «Сегодня» превращается в «севодня», потом в «сёдня» и так далее. Язык цементируется системой образования, но в разговоре он другой. Для музыки это игра, эксперимент.
— Давайте поговорим о проекте «Песни»?
Д.П. – Мы были рады завершить его именно на том этапе, на котором это произошло. Для нас свобода – очень важная составляющая. Я уже работал с продюсером и знаю, каково это.
— Почему в «Песнях» был Дима, а не вы вдвоём?
Д.П. – Во-первых, Антон везде указан в авторах. Во-вторых, мы – проект «Дима Пермяков». Если бы Антон играл на заднем плане, это было бы дискриминационно. Нужно было бы заявлять дуэт. Пойми, наш формат: лицо – Дима Пермяков, сольный проект. Но весь проект «Дима Пермяков» — это много людей, которые работают, чтобы всё получилось. У нас есть ещё дизайнеры, СММщики, концертные директора, независимые продюсеры.
А.М. – За музыкальную часть полноценно отвечают 2 человека: Дима Пермяков и Антон Морев. Мы как бы дуэт, но лицо проекта – Дима, а я в тени.
— Почему? У тебя нет личных амбиций?
А.М. – Есть. Я буду выпускать альбом, это отдельная сольная история.
— А по картинке: сколько людей будет на сцене 3 июня?
Д.П. – Двое. На сцене мы работаем в тандеме. Мы меняемся на инструментах. Естественно, используем «минус». Пока нет смысла, да и возможности, выступать с живым бендом. Да это и дорого. Мы не только выступаем вместе, мы и пишем 50/50. Авторские тоже делятся напополам.
А.М. – Димина задача – хорошо петь и круто выглядеть. Моя – чтобы всё было круто записано, отлично звучало и чтобы наши песни были хитами. После первого выступления на «Песнях» многие люди – медийные и не медийные – оценили саунд и то, что мы привносим «русскость» в музыку. Поэтому такой отклик и произошёл.
Д.П. – Мы хотим с Антоном вселять в музыку русскую душу. В современной музыке вообще мало души. Вот чем подкупает Эд Ширан?Он же обычный парень с гитарой и неважно, придуман этот образ или нет. Он собирает стадионы. Людям не хватает простоты и душевности, это нужно. У нас есть артисты — «фирма». Я недавно был на концерте «Моя Мишель», она крута! Но такая музыка слишком сложная и не собирает стадионы.
А.М. – Я не люблю слово «высокоранговый», но в России не хватает именно таких артистов. На Западе есть Стинг, Адель, Элтон Джон, Сэм Смит и многие другие, которые могут выйти с кружкой чая на сцену и зацепить 30 Лужников. Если честно, у нас мало артистов, на которых смотришь и понимаешь, что это великий музыкант.
— А кто есть?
А.М. – Я очень надеюсь, что это будет Дима Пермяков! (смеётся)
Д.П. – Вот придёте 3 июня на концерт – и мы вам покажем! Покажем, что такое смотреть наверх, а не вниз. Постараемся, во всяком случае. Мы переживаем, но делаем. А осенью мы планируем замахнуться на «16 тонн». Но туда надо заходить абсолютно уверенно. На предыдущем выступлении мы играли 2-х часовую программу на небольшой площадке. Но было ощущение, что мы где-нибудь в «Олимпийском» — атмосфера была нереальная! И мы поняли, что не так важна площадка, как атмосфера концерта.
— Не было ощущения, что вы пытаетесь что-то новое донести, а зал ждёт только знакомых песен?
А.М. –Лет 10 назад я смотрел интервью со «Swedish House Mafia», мне очень понравились их слова: «Мы мутим проект в студии – и это совершенно ничего не значит. Вся соль – когда мы пытаемся дождаться вечера, чтобы обкатать его на публике. Что скажет народ, то и правда». Ты можешь трижды думать, что песня хит, а народ так не считает. Также ты можешь недооценивать песню, а народ подхватывает при первом исполнении.
Д.П. – У нас на всех песнях идёт рефлексия от зала. Не было такого, чтобы сидели и молча внимали.
Мы будем впервые исполнять альбом. Песни, которые люди не знают. Естественно, никто не знает, понравится или нет. Но если в песне есть хук – они с нами. А будет ли так, чтобы приходили и пели с нами весь альбом – узнаем осенью. Ждём.
А.М. – Мы стараемся писать песни так, чтобы и при первом прослушивании уже на втором припеве публика пела с нами. Если этого не случается, значит, песня не совсем удачная.
Д.П. – Моя мечта, которую я обязательно реализую: на огромной площадке взять российский флаг и пробежаться вдоль трибун под песню «Я в панике». Обязательно это реализую!
— В тебе столько патриотизма!
Д.П. – Да. Мы любим свою страну. Мы хотим работать именно здесь. Это важно для нас.
— Амбициозно.
А.М. – Часто говорят: «Да кому там нужен русский язык, люди хотят понимать песню». Я вас умоляю! Как будто все понимают, что там поётся на английском.
— А что было бы, если бы в «Песнях» Дима прошёл дальше?
Д.П. – Вполне мог бы выиграть. Участвовал бы в концертах. Мы обсуждали с Антоном разные возможности. Если бы и оставили, то мы продолжали бы работать как дуэт. Думаю, проблем бы не возникло.
Кстати, в интернете мне много писали: «Тебе же объяснили, почему тебя слили?». Нет. Просто не прошёл и всё.
— Дима, ты учишься во ВГИКе на актёрском. Ты собираешься развивать актёрскую карьеру или для тебя это этап, подводящей к музыке?
Д.П. – Скорее, да. Это мой путь к музыке. Года два назад, когда я поступал, я чувствовал зажать на сцене, в подаче, в своих мыслях, в психо-физике. Мне нужна была актёрская профессия, чтобы себя открыть и самого себя изучать. Но я не планирую отказываться от кино-предложений, если они поступят. Я не считаю, что музыкант – однобокая профессия. Артист должен развиваться всесторонне. Для меня это приоритет. ВГИК мне очень много дал. Мы много гастролируем, 10 июня едем в Сербию. Класс-концерт, где я пою, как это не удивительно. Акапельно поём госпел-хор. И педагоги меня понимают.
ВГИК для меня потрясающая история. Меня же взяли за актёрские способности и на бюджет.
А. М. – Педагоги относятся с пониманием и сочувствием.
— Давайте красиво закончим интервью?
Д.П. –Разбиваю сердца поклонницам: у меня есть девушка. Это для тех, кто интересовались. А то СМИ пишут, что я держу всё в тайне.
3 числа концерт, приходите все!
Мы хотим, чтобы на концертах происходила большая оргия – настоящая любовь! Чтобы люди понимали, что они не одни.
А.М. – Наша студия «СХЕМА» — это большая секта. Ну, или пока небольшая, но секта. Идеологически большая. Мы хотим, чтобы люди в неё вступали и видели, что всё можно делать круто и без заимствований. С элементами русскости и российского менталитета. И при этом однозначно чувствовать себя успешными и ни в чём себе не отказывать. Это тот путь, который мы предлагаем нашему шоу-бизнесу.
Александр Ковалев, специально для Musecube
Фоторепортаж Марианны Астафуровой смотрите здесь.
ССЫЛКИ:
https://vk.com/permyakovofficial
https://www.instagram.com/prmkov/
https://www.instagram.com/morev_anton/
Добавить комментарий