Дмитрий Бородин – профессиональный музыкант, гитарист групп «Plastic Sonic», «Дартвейдерз » и «Мама Ро». Мы встретились с ним и поговорили о рок – музыке, тенденциях, самореализации музыканта и общем положении дел в российском шоу – бизнесе.

— В 8 лет ты поступил в музыкальную школу по классу «фортепиано». Обучение игре на гитаре ты начал по окончании музыкальной школы?

— Я изначально хотел учиться играть на гитаре, а в те времена этот инструмент официально не преподавали в музыкальных школах. В каких – нибудь элитных – может быть, а я учился в обычной, районной, где до меня учились мои старшие брат и сестра. Поэтому пришлось идти на фоно. К тому – же, мне сразу начали объяснять: «Если научишься играть на фортепиано, то гитару легко освоишь». Сложнее, чем на фортепиано, невозможно представить себе обучения.

— Это, наверно, самое базовое образование?

— Да, конечно. Всё это связано с нотной грамотой, сольфеджио. А нотный стан для пианистов читается сложнее, чем для гитаристов, саксофонистов и так далее. Гитару осваивал сам. Я пытался поступить в несколько музыкальных заведений Москвы в качестве гитариста. Полгода проучился в Педагогическом колледже на Маросейке, но оттуда ушёл. Т.к. в музыкальной школе я учился по специальности «фортепиано», то и дальше мог получать официальное образование, как пианист.

— Я помню, в начале 90 – ых было полно разных курсов. Печатались объявления в газетах, типа: «Приходите к нам и через месяц вы будете играть классику рока». Причём с нуля! Ты не вляпывался в эти истории?

— Нет! В лучшем случае, люди играли бы «Чижика – пыжика». Или «Smoke on the water» — четыре аккорда. Поэтому я избежал этих тем.

Понимаешь, мой старший брат (композитор Владимир Бородин) зацепил начало становления шоу – бизнеса в Москве, в России. Он начал меня к этому приобщать. Я узнал, что есть такие гитаристы, как Дмитрий Четвергов, который много где играл. Они с моим братом сотрудничали долгое время. Я увидел, что он – изумительный гитарист и в какой – то момент пошёл к нему учиться.

— Ты учился у легендарного Дмитрия Четвергова, сейчас учишься у Игоря Бойко?

— Они преподают немного разные вещи. Их методика сильно отличается. Преподавание Дмитрия Четвергова во многом построено на джеме, где много внимания уделяется блюзу, импровизации с использованием дополнительных ступений. Это помогает мне во время спонтанных импровизаций, построенных на ладовой музыке. А Игорь Бойко преподаёт именно гармонию и импровизацию – это во многом связано. Игорь Александрович даёт более структурированную информацию. Более «педагогично», наверно. Он уже более 10 лет занимается исключительно преподаванием, и у него колоссальный педагогический опыт. Игорь Александрович рассказывал, что к нему приходят учиться из музыкальных заведений потому, что те знания, которые у него можно получить, не преподают даже в музыкальных ВУЗах.

— Опять – же, ты пришёл к нему учиться уже с какой – то школой, наработками, опытом. Значит, ты видел в этом смысл?

— Наступает такой момент, когда ты много играешь, много сочиняешь, много работаешь на студии с разными проектами, замечаешь, что топчешься на месте. Начинаются повторения, использование заезженных гармонических линий. Конечно, чуть иначе, но ты отталкиваешься от того, что успел накопить – опыт, знания. И, как любит говорить Игорь Александрович, его Лаборатория – для повышения квалификации. Если быть точнее, то это — «Лаборатория профессионального образования для гитаристов».

— Ты уже человек опытный. Сам не преподаёшь?

— Конечно, я преподавал. Но сейчас у меня большая занятость с коллективами и в студии. С одной стороны, это хорошо. С другой, невозможно строить какие – то конкретные планы по преподаванию на месяц, на год и так далее. Потому что можно просто не совпасть по графику. Придётся отодвигать учеников.

А ученики у меня были. И они неплохо научились играть. И, уж, точно превзошли дворовую школу.

— Нравилось обучать?

— Когда преподаёшь – учишься сам! Начинаешь смотреть на то, что ты умеешь, с другой стороны. Приходили и те, кто что – то может играть, и те, кто с нуля. Единственный раз я отказался, когда мне предложили ученика младше шести лет. Он, может, и обучаемое создание, но с ним же ещё надо кубики перебирать, а не пальцы ставить! Он ведь просто не усидит на месте.

— В будущем, когда ты уже не захочешь активно гастролировать, нет мыслей открыть свою музыкальную школу?

— Есть такой вариант, конечно. Но не хочется зарекаться — ещё неизвестно, сколько мне захочется жить гастрольной жизнью, до какой степени старости. Ведь когда ты много ездишь, это сказывается на состоянии – утомляемость, например. А так – преподавать я собираюсь, когда буду в более преклонном возрасте, скорее всего.

— Насколько необходимо специализированное музыкальное образование?

— Конечно, оно нужно! Ты начинаешь иначе воспринимать то, что играешь на публике.

— Не каждый может вообще появиться перед людьми.

— А музыкальная школа как раз нам и прививала опыт выхода на сцену. Два раза в год были показательные концерты. Публика – родители, друзья. И один раз в год был отчётный концерт в большом клубе. Там обучают сценической деятельности.

— Ты учился и параллельно начал играть в группах?

— Официально я выступаю с коллективами с 1999 года. Было много концертов. Группы были совсем неизвестные, конечно. Но ведь нужно набираться опыта.

— Многие музыканты для опыта начинают в кавер – командах, а потом дорастают до авторского материала. Ты тоже прошёл этот путь?

— Я тогда занимался только авторским материалом. Сейчас конечно бывает работа и с кавер-группами.

— А с какого возраста ты сам пишешь?

— Лет с 16 – ти, с последних классов. Именно тогда стали появляться какие – то первые музыкальные произведения, первые наработки. Тогда – же пытался писать стихи, но поэт из меня никудышный.

— Это ты сам решил или тебе кто – то сказал?

— Я так много работал с хорошими поэтами, что уже могу сказать, что пишу никак.

— То есть, ты самокритичный человек?

— Да.

— Это качество тебе помогает в работе или тормозит процесс?

— Думаю, помогает. Ты в меньшей степени захочешь показывать публике конечный продукт, который недостаточно хорош. Можно сесть, сочинить десять песен на одних и тех – же аккордах и продать. А можно подойти более ответственно и сочинить что – то более интересное, с небанальными музыкальными размерами, с интересными гармониями. То, что потом будет действительно интересно играть.

— А внутри коллективов, в которых ты работаешь, это твоё качество не мешает отношениям с другими участниками?

— Никогда не задавался этим вопросом. Возможно кого-то и раздражаю, но мне об этом не говорили. Необязательно сочинять что-то долго и кропотливо, можно и быстро сделать хорошую вещь! В «Plastic Sonic» проще, там сейчас два автора. А вот в «Дартвейдерз» сложнее, в этом коллективе собралось пятеро самодостаточных, креативных людей и пишут все, кроме барабанщика. Хотя, может, он и пишет, но скрывает. Получается, четверо занимаются сочинительством музыки, двое пишут по – настоящему хорошие тексты. Люся Махова пишет потрясающие тексты, Серёжа Гамкрелидзе пишет тоже хорошие, но более лиричные тексты. И поёт он здорово – из похожих вокалистов я могу выделить, пожалуй, только Тома Йорка. Такая – же динамика, подача вокала, мелодичный высокий голос.

— Раз уж ты сам начал сравнивать, то спрошу. В конце 80-ых – начале 90 – ых разница между рок и поп музыкой была очень конкретна: с одной стороны «ДДТ» и «Алиса», с другой – «Ласковый май» и «Мираж»…

— Надо сказать, что тогда востребованность рок – музыки была больше. Дмитрий Четвергов рассказывал, что в те времена можно было приехать в любой город, заявить несколько концертов в неделю и все эти концерты были аншлаговые. Публике это действительно было интересно. Появилась свобода, была настоящая рок – музыка. Это было изумительно! Сейчас выступают те – же самые люди, а публики на концертах на порядок меньше. Конечно, хорошо, что эта индустрия стала более развита. Открылось много клубов, готовых принять музыкантов. Концертов стало гораздо больше. Поэтому зритель выбирает. Люди ходят не на то, что просто нравится, а на то, что нравится больше.

— Ты считаешь, что публика стала более придирчива? Или избалована?

— Придирчива – да, избалована – тоже да. Хорошо собирают западные артисты, которые приезжают раз в десять лет. А так – у меня ощущение, что в Москве у каждого человека есть друг, который так или иначе занимается музыкой и постоянно тащит на концерты.

— Давай вернёмся немного назад. Был подъём рок – музыки в конце 80 – ых. Потом начался подъём поп – музыки и она заняла гораздо больше пространства. И была очень чёткая разница между этими направлениями. Сейчас, как мне кажется, во всём дикий сплав и никто не занимается «чистыми» стилями. Придумано куча названий (инди, брит – поп, поп – рок и т.д.), а разницы особенно и нет. Нужно ли всё это?

— Мы как раз столкнулись с этим вопросом в «Plastic Sonic». Если ты в России играешь что – то, отличающееся от поп – музыки и на русском языке, то это всё равно будет русский рок. Как ты это не называй – индии, фьюжн – это всё равно будет русский рок! При чём в наших силах сделать так, чтобы было более уважительное отношение к этому термину, чем оно сложилось на данный момент.

В общем, даже если ты играешь брит-поп, альтернативу или инди и поёшь на русском языке – это всё равно будет русский рок.

— Так нужны ли вообще эти разделения?

— Все эти определения придуманы для привлечения публики. Целевая аудитория всё равно понимает, что она слушает. Это всё, скорее, относится к разряду менеджмента. Таким образом можно закинуть некие «маячки» той публике, которая потенциально может стать твоей. Люди обращают внимание на нечто похожее на то, что они привыкли слушать. Есть вариант, что они увидят тебя на концерте и им понравится. Ведь существуют фестивали не только с разноплановой музыкой, но и узконаправленные. И группы могут там найти аудиторию, которая не видела их до этого, но которую они заинтересуют.

У меня есть друзья, которые играют джаз и никогда в жизни не будут исполнять попсу. Тоже самое фьюжн: публика может не врубиться, когда на сцене стоят люди, практически не поют и звучит малопонятная музыка, если эта публика не подготовлена. Везде своя специфика.

— А тебя не смущает, что рядовому зрителю нужно всё как – то пояснять? Ведь есть люди, которые пришли в клуб, но им что фьюжн, что фанк, что лаунж – абсолютно одинаково, они вообще поесть пришли. Нужно ли это до них доносить?

— Ну, вот смотри: есть такое место «Клуб Алексея Козлова». Туда никогда не пригласят группу, которая играет в стиле «Руки вверх». Так же туда никогда не пригласят группу, которая играет в стиле «Короля и шута». Это – специализированное заведение. Там своя публика, которую даже зазывать не надо, они приходят сами, зная, что именно они там могут услышат. И это очень хорошо! Публика сама решает, что она хочет слушать.

А если публика приходит, например, в «Китайский лётчик Джао Да», она может и не угадать, что их ждёт сегодня. А у Алексея Козлова всегда будет играть что – то джазовое, более интеллектуальное.

— Когда стал развиваться рынок шоу – бизнеса, то, если быть объективным, поп – музыка значительно подвинула рок в плане массовости. Есть ли среди рок – музыкантов некое пренебрежение к попсе по этому поводу?

— Как сессионный музыкант, я сотрудничаю и с поп – артистами. Например, разные кавер – команды, которые хотят сделать концертную «подложку», которая будет звучать из ноутбука. Это поп – музыка и многое из неё мне нравится. Она тоже разная. Есть «Руки вверх», а есть Рианна. Она ведь никак не рок. А когда появилась песня «Umbrella» — она просто взорвала эфиры, интернет. Даже группа «Vanilla Sky» записала кавер на эту песню, только в рок варианте. Хорошую музыку аранжировкой не испортить. Её можно сделать в любом стиле.

— Вот исполнением можно «убить»!

— Это уже претензии к вокалисту и музыкантам, а не к музыке. А всё, что происходит на студии – это творчество звукорежиссёра, продюсера. Когда ты записываешься на хорошей студии, не услышишь фальши. Всё будет доработано. Даже если ты криво сыграл, всё будет «причёсано». Конечно, поп – музыка имеет право быть. Если подумать, то группа «U2» — это тоже поп – музыка. Или «Coldplay» — красивая меланхоличная попса. Она тоже разная.

— Давай поговорим о твоих коллективах. Сейчас ты играешь в трёх коллективах, в двух ты приложил руку к их созданию. Расскажи последовательность появления?

— Было много коллективов. Я очень долго сотрудничал с одним музыкантом (речь идёт о бас-гитаристе Усачёве Иване), мы вместе прошли через много групп и дружим ещё с музыкальной школы. Ваня успел и с Plastic Sonic поработать. Сейчас он взял тайм – аут и не занимается музыкой: семья, ребёнок, кризис… Так вот, постоянно вокруг нас менялись разные люди, музыканты и вокалисты. В общем, было множество проектов, в которых мы набирались опыта. Из них выделить могу, пожалуй, группу «Neobella». Было интересно, на самом деле. До этого была группа «Newm» — такой ученический, олд — скульный хард — рок на английском языке. Потом была «Аритмия» и уже потом «Neobella». Мы до сих пор иногда собираемся, поиграть для себя, поджемить.

А потом начались более серьёзные приглашения. Я понял, что не хочу быть привязан исключительно к одному коллективу. Когда развалилась «Neobella», я понял, чего я хочу как музыкант. Я начал соглашаться принимать участие в различных коллективах. Был такой перформанс – проект под названием «НЕБЕСмысленно», в котором я познакомился с Люсей Маховой. Там не было песен. Была интересная музыка, была поэтесса (Майя Тёплая), которая под хорошую музыку читала стихи, занималась мелодекламацией. Это был театрализованный проект, который на тот момент мне был очень интересен. Ведь уже тогда мне надоело играть исключительно рок или исключительно поп, хотелось чего – то необычного, интересного, интеллектуального.

А потом уже собрался «Plastic Sonic». Мы вместе с Серёжей Гамкрелидзе организовали группу в 2012 году. Точнее, в конце 2011, но в феврале 12 – го года вышел первый сингл, а в 2013 мы выпустили альбом. Нас так зацепила работа вместе, что очень хотелось «движухи», мы давали по 5 концертов в месяц. А потом нам не то чтобы надоело, но вышел альбом, мы сделали концертную программу, отыграли множество концертов, сидим и думаем: «А что – же дальше?». Ну мы и начали экспериментировать. Из этого и появился проект «Дартвейдерз». К нам присоединилась Людмила «Тёща» Махова, которой тоже хотелось экспериментов. Её поклонники иногда спрашивают: «А чем «Дартвейдерз» вообще отличается от «Дайте два»?». Она говорит: «Послушайте и поймёте».

В «Дартвейдерз» пятеро действительно очень самодостаточных и креативных людей и поэтому сложно. Всем приходится подавлять в себе эгоистичные потребности. Типа: «Я принёс песню, её нужно сделать так!» — «Нет, мы сделаем её иначе!». Пришлось учиться командной работе. Не только мне, всему коллективу.

Время от времени мы с Люсей собираемся и что – то сочиняем. Как – то нам не хватало двух песен для эфира в программе «Живые» у Семёна Чайки. И мы их написали за один день! Ударными темпами. Чайка был в шоке. И при этом песни были абсолютно разноплановыми. Одна из песен абсолютно спокойно могла быть саундтреком к фильму «Завтрак у Тиффани», такая красивая джазовая песня. Конечно, на песню очень сильно повлияла Люся как вокалистка – всё спето в её манере. Но всё равно это был джаз, а не рок – музыка, было очень интересно.

«Дартвейдерз» — это испытательный полигон для каждого из участников группы. Потому, что в этой команде мы реализуем то, что мы не делаем в своих основных группах.

— Если говорить о «Plastic Sonic» — ты один из основателей, один из основных композиторов и очень переживаешь за судьбу группы, как я понял. У вас ведь недавно был вынужденный перерыв?

— Да, сразу двое участников заявили, что по семейным обстоятельствам больше не могут с нами работать. И нам пришлось искать замену. А это вся ритм — секция. Сложить вместе хорошую ритм – секцию очень нелегко. И вот сейчас мы более – менее сыграны. К нам присоединились отличные музыканты — бас- гитарист Дмитрий Кондаков и барабанщик Дмитрий Хориков.

— Ты считаешь себя продюсером «Plastic Sonic»?

— Каждый по – своему тащит процесс. Но это первая группа, которую я собрал после долгой работы в разных коллективах. Мне хотелось делать что – то, что по-настоящему нравится. А в других группах ты не всегда можешь делать то, что тебе хочется. Как опыт – интересно, но… Вот мы с Серёжей и сделали эту группу.

Продюсером?… Наверно, да! В «Дартвейдерз» я не собираюсь «тащить одеяло на себя», в «Мама Ро» я пришёл как музыкант и там другие люди рулят процессом, включая менеджера группы. Иногда что-то сочиняю и записываю для них. А в «Пластике» во многом управляю процессом, ребята терпят…

— Что – то я не верю, что ты такой уж тиран!

— Если суммировать мою въедливость, процесс работы над песнями – наверно, в чём – то тиран. Например, в процессе репетиции я могу отобрать гитару у басиста, чтобы показать, как нужно! Хорошо, что он такой человек, что всё правильно понимает. Мол «Да, так будет интересней».

— Ты участвуешь в трёх группах, у тебя много работы в студии в качестве сессионного музыканта. Тебе не кажется, что ты «распыляешь» свой талант и было бы больше толка, если бы ты сосредотачивался поэтапно на каждом проекте?

— Ну вот «Дартвейдерз» — это более роковый проект. «Plastic Sonic» — это некий сплав английских стилей, из аналогов можно привести «Blur» и «Radiohead», мы делаем нечто близкое к их музыке. А «Мама Ро» — это хип-хоп, где много фанка, джаза, но и рок тоже присутствует. Все коллективы разные, они не повторяют друг друга. Поэтому интересно работать в каждом из них.

— Тебе банально времени хватает?

— В сутках 24 часа!

— Всего – то…

— Да, но ведь можно правильно составить график, поехать к 9 часам на одну репетицию, а к 12 на репетицию с другой группы (или к 6 вечера) – на всё хватает времени.

— То есть, ты круглосуточно живёшь только музыкой? На что – то ещё времени хватает? Как ты говорил в интервью: «Просто пойти, пройтись»?

— Я живу не только музыкой. Для меня семья очень важна.

— А сорваться и уехать на море, например?

— Всё обсуждаемо. У всех групп есть чаты, в которых пишешь: «С такого – то числа меня не кантовать, меня не будет в Москве, я буду в глубоком роуминге» — и всё нормально. Так что на отдых времени хватает, если заранее обо всём договориться. А просто сорваться и в последний момент заявить: «Я уезжаю» — так нельзя! Есть же какие – то моральные принципы!

— То есть, ты очень дисциплинированный человек?

— Да.

— Сколько себя помню, столько рок – музыканты заявляют: «Рок – н – ролл мёртв!». И, тем не менее, он всё ещё существует. Как ты относишься к этому утверждению?

— «Рок – н ролл мёртв», «Punk not dead» и прочее – это всё клише. Всё тот же менеджмент. Как невозможно себе представить хэви – металл – группу, выходящую на сцену в костюмах «с иголочки», есть определённые традиции, так и с этим. Если ты во что – то вписался, то изволь соответствовать! Отсюда и эти утверждения. Это часть индустрии.

Любые стили никуда не уходят. Они просто могут стать менее популярными в народе или видоизменяться. Ушёл хэви – металл – пришёл грандж, ушёл грандж – пришёл брит – поп, за ним индастриал и рэпкор и так далее. Это нормальный процесс.

— И напоследок, обратись к своим слушателям.

— В ближайших планах: 8 марта с группой «Мама Ро» мы сыграем сольный концерт в «Клубе Алексея Козлова». 5 марта группа «Дартвейдерз» отмечает день рождения в Культурно-развлекательном Центре «КАЛИПСО XXI ВЕК», где отыграет концерт». Приглашаю всех, кто это читает!

А людям что можно пожелать? Саморазвития, наверно… Но это тоже клише! Люди сами знают, что им нужно делать. Так что пожелаю им богатства и здоровья крепкого, чтобы это богатство выдержать.

Александр Ковалев, специально для Musecube.org

Фото — Марианна Астафурова