— На самом деле, меня немножко разочаровала это история. Конечно, я ожидал увидеть там песни, которые мы и так обычно играем, но в итоге получилось, что все традиционно исполняемые композиции получили большинство голосов. Какие-то редкие, полузабытые, может, даже песни почти не отметились. В общем, можно сказать, что эксперимент не очень удался.

— Ваша команда — едва ли не уникальный случай на отечественной сцене. За все эти годы состав практически не менялся. Что помогает группе оставаться единым целым?

— У нас разные случались времена. Когда все были моложе, то довольно часто поругивались по разным творческим вопросам и не только. Теперь мы уже напоминаем тихую пожилую супружескую пару, которая давным-давно выяснила все отношения (улыбается).

— Вы зачастую привлекаете к сотрудничеству талантливых сессионных музыкантов. Достаточно вспомнить Михаила Жидких, Валерия Шурыгина, Виталия Погосяна и многих других. Даже Лариса Долина в свое время отметилась у Вас на бэк-вокале. Как складывалось творческое партнерство с этими людьми?

— В основном, все это происходило через каких-то приятелей-знакомых. Например, наш сегодняшний сессионный перкуссионист Павел – из знаменитого проекта Сергея Щуракова «Vermicelli Orchestra». А про Щуракова, в свою очередь, я услышал когда-то от Гребенщикова… Мир маленький, и все музыканты в нем более-менее связаны.

— А как вы решаете, какой именно сессионный музыкант и с каким инструментом у Вас будет задействован? Заранее просчитываете?

— Да, подгоняем все под аранжировку. Если не можем сами себе обеспечить нужное звучание, то тогда ищем подмену. Допустим, в песне «Дом на горе» есть фолковые мотивы, значит, нам необходимы такие инструменты, которые дополнительно подчеркнут эти настроения.

— А есть ли такой инструмент, который еще не был Вами привлечен к записи? С чем бы хотелось поэкспериментировать?

— Валторну, например, интересно было бы при случае попробовать, мне так кажется.

— Я могу ошибаться, но какое-то время группа все же не имела названия, не так ли? Само слово «Хиппобенд» связано с альбомом «Гиппопотазм», это знаменитая история с опечаткой Владимира Густова. Так ли это?

— Раньше я все же собирал музыкантов в качестве аккомпанирующего состава. Но в процессе нашего совместного творчества ребята превратились в единый слаженный коллектив. На самом деле, открою маленькую тайну, в свое время у меня была идея: с каждым новым альбомом давать команде очередное свежее название.

— Кстати, хорошая же мысль, наверняка было бы интересно.

— Да, но вот как-то не пошло. А могло бы получиться так, например: альбом «Гиппопотазм»- Максим Леонидов и группа Hippoband, «Основы фэн-шуя»- Максим Леонидов и «Мандарины» и так далее…

— Давайте перенесемся назад, в 96-й год, во времена старта полноценной сольной карьеры в России. Каково это было — начинать практически с нуля?

— Страшно было и весело одновременно. Хотя, нет, страшно не было (улыбается).

— Насколько я помню, первый альбом вообще в Москве записывался, на студии Александра Кутикова.

— Да, именно там мы сделали пластинку «Командир», и тогда со мной вообще совсем другие музыканты играли.

— Бывает ли у Вас такое, что отношение к той или иной песне меняется с годами?

— Конечно, такое бывает. Поэтому-то мы включаем время от времени в репертуар песни, которые давно не игрались. Вот сегодня, допустим, в концерте прозвучит «Я снова бегу», она ведь огромное количество лет назад вообще исполнялась.

— Понятно, что Вы, в первую очередь, именно автор песен, их музыки и текста. Аранжировки создаются неким коллективным разумом?

— У нас есть человек, который отвечает за аранжировки — это Володя Густов. Он может рассказать про всю эту «кухню».

— Владимир, скажите, пожалуйста, долог ли путь от первоначальной версии той или иной песни, которую написал Максим, до ее окончательного варианта?

Владимир Густов: Все зависит, конечно, от конкретного случая. Бывает так: Максим привозит какой-то черновой вариант, набросок, не успевает даже до дома со студии доехать, а у меня уже все практически готово. А порой сложно все идет, можно и месяц просидеть. Есть примеры, когда в процессе песня вообще меняется до неузнаваемости, как «Духовная жажда», допустим. Мы ее долго крутили-вертели, в итоге у нее ритм и размер даже стали совершенно иными.

— Максим, давайте поговорим о Ваших клипах, благо, они всегда красивые, интересные и необычные. Например, видео на песню «Две гантели и один утюг»- прекрасный образец минимализма.

— Это все Макаревич придумал с данным конкретным роликом. В клипах же в целом для меня, как и вообще в творческом процессе, важен смысл. Главное не форма, а содержание.

— Где Вам комфортнее всего выступать?

— Лучше всего- клуб больших размеров, как сегодняшнее наше место А2 или «Космонавт», допустим. Лишь бы только не ресторанного вида.

— А большая серьезная площадка внутренне обязывает Вас к чему-то?

— Конечно. Другой расход энергии происходит, возникает особый способ существования на сцене.

— Вы можете определить «типичного поклонника» Вашего коллектива?

— Я теряюсь, честно говоря. Раньше мог, теперь затрудняюсь с ответом. В целом, мне кажется, это все же люди среднего возраста, но есть и некоторый процент молодежи.

— В заключение нашей беседы поделитесь, пожалуйста, своими свежими творческими планами.