Группа Хьюго, отметившая в прошлом году свое семилетие, – явление неординарное и в музыкальном плане, и в плане, скажем так, организационном: участники ее живут в разных городах (Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге, Москве), собираясь в разной степени полным составом на концерты. Лидер Хьюго Павел Пиковский говорит, что как таковой идеи создать группу, у него никогда и не было – было желание найти творческих людей-единомышленников, а дальше все получилось само. Мы встретились с Павлом в преддверии его питерского концерта, чтобы поговорить о предстоящем выходе четвертого номерного альбома «Сальто-Мортале», взаимоотношениях с поклонниками и поисках счастья.

Банальный вопрос, но не могу его не задать: почему твоя группа называется Хьюго?

Изначально была такая песня – «Хьюго». Я ее сочинил, когда жил в Питере, у нас с другом возникли проблемы с жильем, и мы никак не могли разобраться с ними. В итоге наш дизайнер, прекрасный человек, Лана ее зовут, тогда нас пустила перекочевать к себе в маленькую-маленькую комнатушку. Мы там ютились втроем четыре месяца, пока мы не нашли жилье – как она нас терпела? Помнится, была зима, такая холодная, что я руку доставал из варежки или из перчатки и как будто в ледяную воду ее окунал. Вообще невозможно было – лицо все горело… Я как-то раз пришел с улицы и пошел греться в душ – а там общий душ такой, в большом коридоре – и вот в этом душе я написал песню о мальчике Хьюго, который ушел из дому, чтобы искать счастья, а в итоге он счастье находит внутри себя. И вся пластинка «Сказки Хьюго», она об этом: счастье не где-то во внешнем пространстве, а внутри, и если человек несчастлив именно вот здесь и сейчас, то он и не будет счастлив никогда и нигде. Это именно необходимость: осознание того, что счастье – не товар, его не найти, не отрыть, не купить, а это труд большой, которому ты учишь себя сам. Собственно, Хьюго – такой вот лирический герой, который это понял. Частично это я, частично – мои друзья, частично – мои близкие, частично – те, кто слушает, к кому обращены эти песни. То есть, это все мы: мятущиеся, ищущие успокоения, не находящие его, потом находящие, срывающиеся, отчаявшиеся, отчаянные… всякие-всякие разные, ищущие это самое счастье…

А потом произошли несколько встреч в моей жизни, в том числе встреча с Ильей Чертом из Пилота. И он мне как-то раз сказал: слушай, я вот хочу тебе помочь, мне нужно взять две песни твои или твое резюме и отнести его там, на радио, человеку какому-то показать. Но ты понимаешь, имя – это хорошо, но нужно какое-то емкое, краткое, запоминающееся название. Я думал три дня, советовался со всеми подряд, и ничего в голову мне не приходило: все казалось каким-то наигранным, неестественным, таким слишком специальным. И в какой-то момент я подумал: а почему бы не назвать группу Хьюго? Позвонил всем, и все одобрили. Просто я вдруг понял, что действительно это как раз то, что объясняет очень многие вещи для меня. Кроме того, это же производное от немецкого имени Гумберт, в переводе означает «блестящая душа», что тоже очень красиво, концептуально. Очень о нас, так сказать.

То есть, погоди, это все когда происходило? Группе уже 7 лет, а название…

А название у нее появилось около двух с половиной лет назад. До этого это был Павел Пиковский band. Причем группа меняла составы, и нашли мы друг друга как-то вполне естественно, не специально. То есть я никого не принуждал, я никого не нанимал, я специально никого не собирал – это люди, с которыми мы долгое время общались просто как друзья в тусовке музыкальной нижегородской и прочей, а потом уже впоследствии стали обрастать новыми музыкантами. Мы просто собрались хорошей компанией, чтобы записать три песни, которые не давали мне покоя: «Меняй!», «Хьюго» и «Вы обнаружены». Записали и результат настолько нам всем понравился, настолько нам было близко то, что получилось в итоге, что мы решили продолжить. Пока писали пластинку, решили попробовать сыграть концерт вместе.
Отрепетировали, сыграли, и я понял, что на данном этапе это тот самый состав, который должен быть.

После выступления на фестивале «Нашествие»-2014 у Хьюго прибавилось поклонников. Есть ощущение, что пройден некий важный рубеж?

Было такое ощущение, после того, как мы выпустили альбом «Сказки Хьюго» в январе 2014 года. Альбом писался два года подряд и вообще появился только благодаря тому, что появилась команда, с которой мы его писали. Когда мы его выпустили, мы сразу попали на «Наше Радио», на программу «Живые» к Семену Чайке, он еще тогда был программным директором. Был резонанс. Кроме того, на альбоме есть несколько дуэтов – один с Чижом и с Рубекиным, и еще один с Чижом, и с Пухом и Чертом из Пилота. Дружба с оными музыкантами, я так думаю, привлекла определенную часть их аудитории в нашу, так сказать, коалицию поклонников, слушателей. Я бы не сказал, что у нас какой-то дикий ажиотаж, но, да, в общем-то, началась активная концертная деятельность: я и в том году, и в этом очень много ездил. Побывал и в Сибири с концертами впервые, правда, с акустикой – с группой пока проблематично, это все сейчас очень дорого, особенно учитывая ситуацию эту кризисную…

На «Нашествии» этим летом будете выступать?

Да, опять на сцене 2.0.

А тебе вообще какие концерты больше нравится давать – на больших площадках или камерные, в маленьких клубах?

Мне, кстати, понравилось очень играть на «Нашествии» в том году. Для нас это был первый фестиваль такого уровня. И было очень хорошо, тепло. Мне очень понравилось то, что мы смогли, как мне кажется, принести туда свою атмосферу. То есть, мы не делали специально каких-то подборок песен драйвовых или не драйвовых, мы сыграли абсолютно то, что было нам интересно, что, по нашим ощущениям, было важно. И мне кажется, что люди, которые были на поле, нас услышали – это было очень хорошее, такое доброе единение под палящим солнцем. Ну а что касается концертов… Когда это группа, наверное, все-таки зал должен быть побольше. Я считаю, что у нас достаточно громкая музыка, и зал просто должен соответствовать. Хотя это не всегда удается ввиду нашей недостаточной популярности. А когда я играю один, я очень люблю, когда… ну, человек 30–50. То есть, скорее 50 человек квартирник, чем 500 человек камерный зал. Квартирник, он теплый, непринужденный: можно поговорить, о чем-то спросить или ответить, если тебя спрашивают…

Что для тебя вообще значат слава и успех? Есть желание стать «звездой рок-н-ролла» и собирать стадионы?

У меня есть желания, которые намного опережают это желание. Есть желание написать хорошую песню. У меня это все с периодичностью происходит: я пишу хорошую песню и мне хватает, ну, грубо говоря, на месяц, а потом я начинаю тухнуть и понимать, что что-то давно я хороших песен не писал, и пока я не напишу еще одну хорошую песню, я не успокоюсь. И вот такие вот удачи, они намного более желанны и радостны, нежели удачи в популяризации творчества. То есть намного более важно для меня реализовываться именно в творческом плане, нежели в плане массовой какой-то популярности.

Кто-то сказал, что деньги нужны, чтобы о них не думать. Вот у меня абсолютно такая же позиция: полные залы нужны для того, чтоб ты не думал о том, сколько народу придет к тебе на концерт, а занимался своим делом и выходил уже к людям, сосредоточенный на одном – на музыке. Чтобы люди спокойно работали: чтобы продюсеры, там, менеджеры, рекламщики, директора, администраторы занимались своим делом, а музыкант чтоб писал песни. Безусловно, чтобы люди могли услышать эту музыку, необходима определенная известность, медийность какая-то, массовость. Я понимаю это и понимаю, что нам нужно двигаться в этом направлении. Собственно, мы этим и занимаемся. Я этого не отрицаю, я просто говорю о том, что это приятная цель, но это не самое главное – есть вещи, которые доставляют радости намного больше.

Как ты пишешь песни: идешь от слов к музыке или наоборот?

Бывает по-разному, но я могу сказать, что скорее все-таки от хорошей строчки, но она должна уже нести внутри мелодическую линию какую-то. То есть, я не скажу, что важнее, стихи или музыка. Но обычно вдруг из ниоткуда происходит четверостишье, или двустишье, или просто одна хорошая строчка, которая фонетически очень хорошо произносится, гладко, и какая-то необычность в ней есть, какое-то волшебство, оригинальность, и это впоследствии уже может стать песней. А иногда бывает так, что я очень долго вынашиваю идею песни, то есть я знаю, о чем я хочу написать и в голове уже имею такой смутный образ припева, например. Но только через пару лет эта песня может появиться – я могу очень долго вынашивать.

У тебя много песен, не вошедших пока ни в один альбом – что с ними делать планируешь?

Их вообще несчетное количество. Сейчас в голове очень много всего: и романсовый альбом, и альбом лирических песен, такой акустический, но не под гитару, как это принято в русском роке – я ничего против этого не имею, тем более, что сам этим занимался: в 2008 вышел альбом такого плана («Поэты пишут пешком» — прим. автора). Но я хочу попробовать что-то новое. И вот сейчас мы делаем проект с народным ансамблем, с квартетом, то есть там бас-балалайка, две домры и баян. Потом у меня есть хороший пианист, который иногда делает аранжировки – это такой уход уже даже не в авторскую песню, а именно в авторский романс.

Ты, кстати, кем себя сам считаешь: рок-музыкантом, бардом? Или тебе не важно вписываться в какие-то жанровые рамки?

Не знаю. Я экспериментирую настолько часто… Обычно залогом успешности считается, когда ты оправдываешь ожидания публики, а у нас получается как раз-таки наоборот. Я вижу, что год из года публика наша меняется, и на концерты полного состава, например, приходят в большинстве своем совершенно другие люди, нежели когда я выступаю один с акустикой. Поэтому у нас несколько программ, и каждый альбом я стараюсь сделать так, чтобы он не был похож на предыдущие ни по какой-то жанровой окраске, ни по стилистической, ни даже по мелодической. Стараюсь привлекать новых музыкантов. Вот сейчас мы занимаемся записью четвертого нашего номерного альбома – там у нас очень много духовых, труба там будет, например…

А когда выйдет этот самый четвертый альбом «Сальто-мортале»?

Я надеюсь, что он выйдет к осени или летом. Но все упирается, во-первых, в то, что мы все из разных городов. То есть, мы базируемся в Нижнем Новгороде и звукорежиссер у нас там очень хороший, который одновременно с нами делает еще Элизиум, 7 штук баксов, FPG и еще ряд интереснейших команд. Там сложившаяся команда, сложившиеся отношения: мы знаем, чего хотим друг от друга и не тратим время на объяснения лишние. Во-вторых, естественно, в деньги, потому что сейчас это не дешево все. И в-третьих, для того, чтобы выпустить альбом мне нужно его оформить внутри себя. То есть, я хожу, слушаю, песни расставляю по порядку, смотрю, как они будут слушаться друг за другом – это должна быть все-таки цельная концептуальная картина. У меня вроде уже что-то сформировалось, но еще пока нет окончательного ощущения… Где-то мне еще месяца два точно надо, чтоб понять, дописать все нюансы, и мы уже приступим к процессу сведения.

И все-таки, каким получается альбом: более роковым, как «Сказки Хьюго», или более лиричным, как предыдущий, «7 кругов»?

Он странный выходит. То, что мы делаем на этом альбоме, мы делаем вообще впервые в жизни, именно в рамках проекта Хьюго. Там есть достаточно жесткие песни… Не скажу, что какой-то гипертяжеляк – мы от своего языка тут не отходим музыкального –, но там присутствуют новшества какие-то, и мы еще пока тоже не знаем, как со всем этим быть. Поэтому ходим, думаем… А какой он? Я хочу надеяться на то, что он более ясный и прозрачный, чем все, что мы делали до этого, потому что альбом о нас сегодняшних, о том, что сегодня с нами происходит. В отличие от всего остального, что, в общем-то, можно слушать в любое время, этот альбом пишется как раз с целью, чтобы через 20–50 лет мы сами или кто-нибудь мог взять его и вновь очутиться здесь, в 2014–15 годах.

«Сальто-мортале» будет посвящен «людям невинно убиенным в военных конфликтах» – это связано с нынешними событиями на Украине?

Связано, безусловно, потому что это касается всех нас, и не может обойти никого, мне кажется, никакого гражданина. Но я старался не конкретизировать. То есть это применимо вообще к любому военному конфликту.

В искусстве и в рок-музыке в частности есть два полярных течения: злободневное, этакие песни-лозунги о том, что происходит прямо сейчас в политике, экономике и вообще вокруг, и, скажем так, чистое искусство, обращенное к неким вечным ценностям, к внутреннему миру человека, а не внешним событиям. Тебе какое ближе? Насколько музыканту, на твой взгляд, вообще нужно в своем творчестве что-то остро актуальное отражать?

Это необходимо время от времени, потому что необходим диалог, даже не столько между слушателем и исполнителем, сколько в принципе между людьми. Диалог не отстаивающий какую-то позицию, а наводящий на размышления о том, нужен ли этот диалог и в каком ключе. То есть, такой диалог о диалоге. Что меня больше всего беспокоит в современной ситуации, это то, что люди начали разделяться на лагеря. У меня, слава Богу, такого не было, но я знаю, что даже родственники перестают общаться из-за того, что по-разному относятся к чему-то. Это очень неприятно, отзывается очень большой болью лично в моем сердце.

Что касается лозунгов, то я стараюсь обойти их все-таки, потому что в искусстве важнее художественная часть: музыка, мелодия, подача, какой-то внутренний драйв, энергия – особенно в рок-музыке. Это все намного важнее, чем информативная часть. Вот как есть поэзия и публицистика: публицистика хорошая, грамотная, но это совсем другое. Я все-таки стараюсь в этом смысле выбирать именно сторону поэзии, когда я пишу песни.

Ты активный пользователь соцсетей, много общаешься там с поклонниками Хьюго, причем накоротке – скорее, как с друзьями, чем как с публикой. То есть, ты не считаешь необходимым держать дистанцию со своей аудиторией?

Нет. Дело в том, что у нас такая аудитория. Наверное, каждый автор, исполнитель, фронтмен… в общем, публичный человек, скажет: «у нас аудитория особенная». Я буду в этом смысле по-хорошему банален – я тоже скажу, что у нас очень особенные люди, уважительные. Если им не нравится, они просто не будут слушать и не пойдут на концерт, и это нормально: я знаю несколько периодов у моих любимых музыкантов, которые мне не близки абсолютно. Но что-то говорить они вряд ли будут. Не было ни разу такого, чтобы кто-то начал оскорблять или еще что-то. Безусловно, такие ситуации бывают, когда в очень корректной форме пишут, что вот раньше больше нравилось, потому что было лиричней или еще что-то. Я объясняю всегда людям, которые слушают нашу музыку, что мы ни от чего никогда не отказываемся, поэтому у нас есть несколько программ концертных: концертируем разными составами, я один выступаю много с лирикой с той же самой… Но чтобы не застаиваться на одном и том же, мы и экспериментируем.

В общем и целом, никаких таких серьезных эксцессов не возникало. Поэтому, пока, как говорится, меня не клюнуло, я тоже очень уважительно и тепло общаюсь со всеми. А почему нет? Я не отношусь к публике, как публике. Каждый человек индивидуален: он находит время, чтобы прийти на концерт, покупает альбом или скачивает его бесплатно в Торренте – он все равно прикладывает какие-то усилия, уделяет внимание нашему творчеству. Поэтому я пока не вижу надобности держать дистанцию.

Кстати, а кто они – твои любимые музыканты?

Если говорить о русских музыкантах, которых все знают, это Аквариум, Сплин, Земфира. Если говорить о менее известных и о тех, с кем я дружу, то это Бранимир, это нижегородская группа Хроноп, это мои товарищи FPG, 7 штук баксов… Если говорить о моих современниках, которых я лично не знаю, но очень уважаю, то это Zorge, Tinavie… Ветер всем – замечательная питерская группа, они играют удивительную этническую музыку с примесью электроники. С удовольствием ходил на ВДНХ на Пасху на их концерт, они на открытой площадке выступали. Принял участие даже в записи нового альбома их, спел там чуть-чуть. Много, много талантливых людей, и не все они известные – у каждого своя тяжелая дорога.

Практически все твои песни можно бесплатно прослушать и скачать в интернете – это ваша политика или пираты постарались? Как ты вообще к пиратству относишься?

Не, мы ничего не делали. Это кто-то делает, и я радуюсь, что кому-то это интересно. Что касается вот этих всех моментов насчет бесплатного скачивания, в принципе я к этому отношусь абсолютно положительно, потому что не у всех есть возможность заплатить деньги. Я не понаслышке знаю, как живут студенты те же самые, у которых маленькая стипендия и далеко не у всех есть богатые родители. Возможность слушать музыку нельзя перекрывать. И я против того, чтобы студент тратил последние 400 рублей на диск и не доедал из-за этого там… кусок батона с майонезом и дешевой колбасой. Пусть лучше он поест и музыку послушает. Я думаю, что все равно это все впоследствии возымеет положительный результат какой-то: от этого будет кому-то хорошо, и значит это хорошо.

Беседовала Елена Емышева, специально для MuseCube.