О проекте «Элемент» я узнал, увидев клип на очень хорошую песню «Музыка». Мы договорились об интервью. А накануне было объявлено о том, что проект покидает солистка Юлия (Люля) Витрук. Поэтому мы встретились с оставшейся половиной дуэта Пашей Руденко и поговорили о будущем проекта, перспективах творчества и о многих других темах.

Выражаем благодарность бару «Goos’to Wine» за возможность проведения интервью и фотосъёмки.

— Совсем недавно из проекта «Элемент» ушла твоя партнёрша. Что будет происходить дальше?

— Новую солистку пока не нашли. Есть менеджмент, который этим занимается. Они и будут принимать финальное решение, это их задача.

— Ты сам участвуешь в смотре претенденток?

— Если честно, в моей голове проект «Элемент» — это я и Люля. Так вышло, что мы больше не сотрудничаем. Название, движение – это то, что сделали мы. Поэтому вопрос о том, как будет дальше существовать «Элемент», мне непонятно. Чтобы не грустить, я ушёл в творчество. Для того, чтобы не стоять на месте, я решил, что буду писать свой материал для сольного исполнения. Одно другому не мешает.

— То есть, дальше будет проект «Элемент» и параллельно Паша Руденко?

— Точно могу сказать, что будет проект «Паша Руденко». О судьбе «Элемента» решение будет принимать менеджмент. Всё, что я мог сделать для «Элемента» — я сделал. Дальше посмотрим.

— За 2 года существования «Элемента» в составе тебя и Лили вышло в свет не так много материала: пара песен, один клип. Почему?

— Материала хватает на альбом. И я готов делать больше. Есть желание работать. Финальное слово за продюсерами, а у них свои стратегии. Мы с тобой можем поговорить не про «Элемент», а про Пашу Руденко и тут я тебе смогу сказать больше.

— Давай поговорим про Пашу Руденко. Информации в сети немного. В одном из интервью ты сказал, что ты из Казани. Но до начала записи нашего разговора ты сказал, что это был пятый город в твоей жизни. Расскажи подробнее свою историю.

— Я родился в семье музыкантов. Мой отец был скрипачём, долгое время папа был первой скрипкой в оркестре. Папа сам из Львова, мама из Воронежской области. У нас с братом особенно и не было вариантов: его, как старшего, отдали на скрипку, а я пошёл на фортепиано. Брат быстро бросил, я выдержал гораздо дольше. Мы воспитывались в музыкальной среде, отец постоянно играл дома. Я помню, как я приходил из школы и папа вечерами играл на фортепиано. Ещё поднимаясь по лестнице, я слышал звуки музыки и это для меня было нормой. Конечно, на меня это очень сильно повлияло.

— Не уставал от такого количества музыки?

— Абсолютно нет. Для меня музыка в доме — данность и я не думал, что может быть иначе. Мне не с чем сравнить. Когда отец играл на фортепиано, я танцевал. Когда он заканчивал, я замирал и ждал другого музыкального настроения. Из детских воспоминаний: Воркута (я там родился), мы со старшим братом и двоюродной сестрой на Новый год делали некие «перформансы». Я раздавал роли, говорил кому где встать и кто что делает. Мне было 5-6 лет и мне уже тогда это дико нравилось. Потом папа погиб, мы очень много переезжали. Понятно, что пришлось оставить музыкальную школу, это было несовместимо с уровнем жизни моей семьи. Было очень тяжело. Но именно в те годы своей жизни (средняя школа) я начал писать – стихи, рассказы, сочинять мелодии. Конечно, первые опыты не были выдающимися. Это была отдушина от проблем – жизненных, подростковых. Позже, в старшей школе, я сколотил бойс-бэнд. Я пригласил двух ребят из параллельного класса. Мы раскладывали песни на интервалы, пели на всех городских конкурсах. Понятно, что три пацана, которые чисто пели, интонировали, пели в терцию – привлекали внимание. Мы выигрывали все городские конкурсы!

— Что пели?

— Тогда была очень популярна «Фабрика звёзд» и основной репертуар был оттуда. Плюс мы пели песни группы «Hi-Fi». Я недавно познакомился с Митей Фоминым и рассказывал ему, что в школе пел его песни. Это было классно. Мы были модные, девчонки от нас пищали, мы выступали на всех школьных праздниках. И тогда я понял, что в этом есть не просто фан. Есть энергия, которую ты создаёшь и взамен получаешь от публики. И тогда я понял, насколько я этого хочу!

Я жил сначала в городке в Тульской области, потом в Йошкар-Оле. Так сложилось. Меня помотало по маленьким городкам. И чем я старше я становился, тем сильнее крепло желание уехать.

Затем я поступил в институт. Я все годы занимался с преподавателем по вокалу, осваивал свой голос как инструмент. Но учиться по музыкальному направлению я не пошёл. Я поступил на факультет психологии, это было модное направление. Хотя студенчество прошло тоже очень музыкально – «Студ.вёсны» и всё такое. Я учился в Марийском государственном университете. Мы много сочиняли, много выступали. До сих пор ребята, которые приезжают на Селигер, слышат наши песни. Никто даже не помнит, что их написали мы. Песни ушли в народ, как студенческое наследие. Творчество в нашем ВУЗе не только приветствовалось, оно культивировалось.

Я отучился. Мне пророчили будущее в науке. Я поступил в аспирантуру, шёл на учёную степень. Уехал в Казань. Официально — продолжать учёбу. Но сейчас понимаю, что это был повод вырваться из маленького городка. А Казань расцветала после своего тысячелетия и перед Универсиадой. Татарстан – прекраснейший регион, я обожаю Казань, это один из любимейших городов в России. Там сумасшедшая энергия. Микс европейской и восточной культур сказывается во всём, в том числе в музыке. Я посещал аспирантуру полгода, кандидатом наук так и не стал. Бросил, устроился на работу. Работал в частной клинике, вёл групповые занятия психокоррекции. Мне это нравилось, я видел в этом возможность некого выступления перед аудиторией.

— Какая у тебя была специализация?

— «Социальная психология». Я занимался аддикциями, это разного рода зависимости. Мне было интересно. К тому же, хорошая терапия стоит недёшево, я начал зарабатывать. Почувствовал «вкус денег». Я начал путешествовать, рабочий график позволял. Как-то мой босс спросил, вижу ли я себя психотерапевтом через пять лет. Я обманул, сказал «Да» — мне нужна была работа. Но для себя понял, что – нет! И я уволился. Начался затяжной, депрессивный, не самой приятный период в моей жизни. Всё было не гладко. Я потратил все накопленные деньги. У меня был разрыв в отношениях, я испытывал колоссальную боль. Я был потерян, мне было очень плохо. Появились наркотики. Я выкуривал по две пачки в день. Мне было всё равно. Был полнейший мрак. Не стало стабильности и появилось много тревог. А я и без этого по жизни себя «накручиваю». Я только последний год научился с этим бороться.

— А как же самоанализ?

— «Сапожник без сапог». Это как у всех. Но, зная о пользе терапии, я периодически посещаю психотерапевта.

Как-то я сидел на казанском «Арбате» (улица Баумана), курил сигарету за сигаретой и не знал, куда мне жить. По улице шёл мой товарищ, тоже не в сказочном настроении. Он подошёл ко мне и сказал: «Пашка, мы тут решили с пацанами, что в следующую субботу мы прыгаем с парашютом. Давай с нами». В тот момент я был согласен на всё. Я ему
очень благодарен! Через две недели мы прыгнули. Этот шаг действительно разделил жизнь на «до» и «после». Когда я увидел над собою раскрытый купол (мы прыгали без инструктора), я понял, что я – охренительно смелый! Я понял, что я человек слова, пообещал – сделал. Я преодолел себя. В тот момент я очень сильно подключился, если ты понимаешь. И тогда я понял: я всю жизнь занимался музыкой, это – моё! Я живу музыкой, я принадлежу этому миру, я хочу этим заниматься. Понятно, эйфория. Но не прошло и недели, как позвонил знакомый саундпродюсер и попросил поучаствовать в его проекте. Я приехал на студию, он сказал мне, что у меня интересный тембр и он хочет меня записать. Мы сделали интересную вещицу. Ребята, которые курировали этот проект, сняли видео. Ролик попал в интернет. Через две недели мне позвонила Ирина Щербинская («ZION»). Год мы общались на тему сотрудничества, творчества. И через год я переехал в Москву.

— Ты сам пишешь песни для «Элемента»?

— Нет, их приобрели продюсеры. Но всё то время, что я живу в Москве, я зарабатывал тем, что сочинял песни. Для разных артистов. Из Казани, для малоизвестных. Сейчас написал песню для одной очень известной певицы, мы ведём переговоры. Я пишу и музыку, и слова.

— Ты уже наметил концепцию развития сольного проекта?

— Да, я много работаю над этим. По сути, основа заложена раньше, ведь пока не переехал в Москву, я работал сольно. Конечно, как и все молодые артисты, я исполнял кавера. Мы делали стилизованные каверы. Со мной работала команда танцоров и мы показывали некое театрализованное шоу. Люди любят зрелища. Особенно такие, которые восхищают. Мы выступали на разных сценах – клубных, больших спортивных площадках. Это было очень круто! Очень хорошая школа. Не только артистическая, но и селф-менеджмента. У меня же не было ни директора, ни PR-агента. Я сам всё планировал. Знаешь, есть штамп, что артист должен быть странным, несколько «не от мира сего». Думаю, эти времена прошли. Если ты сам не умеешь себя организовывать, то в огромной толпе артистов ты просто утонешь или затеряешься.

— Мне кажется, что артист не должен заниматься маркетингом, менеджментом.

— Согласен. Для этого необходим сильный менеджер или команда. Но когда их нет, адекватного артиста постоянно будет заносить в ту сторону. Найти свою команду всегда большая проблема.

Возвращаясь к сольному проекту. Я совсем недавно принял тот факт, что у меня есть свой тембр. Я это слышал от людей и раньше, но принял только сейчас. Я понял, что сейчас засилье «мальчиковых» артистов, ориентированных на молодых девчонок. Я не подросток и мне хочется делиться с творчеством ещё и с более взрослой аудиторией.

— Сколько тебе лет?

— В этом году будет 30. У меня довольно серьёзный бэкграунд. Я хочу делать своё шоу. По сути перформанс. Хореография, свет, стилизация. У меня в голове есть чёткая картинка, к которой я однозначно приду.

— Это о визуализации. А музыкально?

— Однозначно это будет поп-музыка. Но мне хочется, чтобы она была окрашена какими-то нео-джазовыми, фанковыми темами. Клеп, трубы. Мне нравится такая музыка. Кто-то говорит, что в России такая музыка не зайдёт, но я всё больше и больше убеждаюсь, что никто не может прогнозировать. В какой-то степени, должна начать меняться та ситуация, что в России музыку ограничивают.

— Кто или что?

— Форматы, радиостанции, продюсерские центры, восприятие зрителей – это взаимосвязанная ситуация. Часто менеджмент «пляшет» от мнения станций, те в свою очередь от привычного зрительского вкуса.

— Но для менеджмента во главе угла — чтобы артист был продаваем.

— Конечно, продавать себя надо. Но… Во всём должна быть стратегия, всё должно быть спланировано! Во всяком случае, в моём рабочем мире так. Когда у тебя есть цели и сроки – появляются инструменты для достижения. Если плана нет, то ты будешь бултыхаться по сторонам, пока тебя кто-то не подхватит и не направит. И не факт, что это будет то, что ты хотел делать. А мне нужна конкретика, сроки. Мне необходимо всё точно понимать. Часто говорят, что хит – это какая-то неуловимая вещь. Думаю, что хит – это история, актуальная на данный момент. Упусти время и ожидаемой популярности не случится.

Я сейчас «ворошу» рынок, в том числе украинский, в поисках песни. Какие-то вещи я пишу сам. Но если есть возможность купить – значит, есть возможность выбирать. Так что мне ежедневно присылают песни, которые я отслушиваю, ищу, консультируюсь со знающими людьми.

— Многие молодые артисты ориентируются на западных топовых исполнителей. Ты в качестве примера смотришь в ту сторону?

— Конечно. Мне всегда нравилось то, что вокально творит Джастин Тимберлейк. Поскольку я баритон, я могу брать не все партии тенора. И однажды обнаружил, что мой фальцет звучит с ним в октаву очень симпатично. На днях я записал один фит, в котором вокально мы ориентировались как раз на Тимберлейка. Звучит довольно интересно. Плюс то, как он работает на сцене. В общем, он для меня пример номер 1. The Weeknd – проект, который делает очень хороший саунд. Они делают минималистично, но так сочно.

— А продюсерская компания не против, что ты пишешь с кем-то дуэты?

— Понятно, что эту работу я обсуждал. По контракту я – не самостоятельный артист, я подчинён их решениям. Конечно, всё с их разрешения. А вообще я пробую разное, нарабатываю контакты и опыт.

— Я часто задаю следующий вопрос артистам и мнения разнятся: насколько нужно обращать внимание на комментарии в сети, слушать советы посторонних людей, ориентироваться на мнения поклонников и хейтеров, открываться в личных моментах перед интернет-аудиторией?

— Это очень хороший вопрос! И тут, как мне кажется, это крайне субъективная тема, индивидуальная для каждого артиста. Думаю, обращать внимание стоит лишь на общие тенденции мнений. Единая «красная нить» всех комментариев как маркер твоей деятельности. Но ориентироваться жёстко я бы не стал. Я вообще не привык полагаться на мнение большинства. Можно себя потерять и всё остальное станет бессмысленным. Но нужно слышать, что говорят люди. Знаешь, я взял себе за правило: я слушаю советы тех людей, на которых я хочу быть похожим. Если мне начнёт советовать по написанию и исполнению человек, чья музыка мне не кажется интересной – я кивну, но прислушиваться не стану. Спасибо, но мимо. Это очень помогает в жизни. Например, я никогда не умел правильно распоряжаться деньгами. Я смотрю на людей с солидным состоянием, как они рациональны – я запоминаю их поведение, как они это делают. И мне помогает. Ужасно не люблю неадресные, размытые советы: «Будь добрее», «Полюби себя». Бред какой-то!

— Ты артист с образованием психолога. Насколько важна составляющая славы и известности для публичных людей? И насколько это важно для тебя лично?

— Для меня это очень важно, врать не буду. Я обожаю внимание! Меня очень часто критикуют за мои откровенные посты в Инстаграмм. Но это всё для того, чтобы привлечь внимание. Я его очень люблю. Кто-то был рождён для того, чтобы привлекать внимание.

Почему нет? Я считаю, я правда в это верю – моя вселенная, мой бог дали мне инструменты для того, чтобы это было моим предназначением.

— Большинство артистов будет кокетничать, увиливать, но так откровенно не ответят на этот вопрос!

— Это как разговоры про секс в нашей стране – у нас до сих пор его нет. У нас сексуальность ассоциируется с какой-то распущенностью, с похотью. А это не так. Секс – это прекрасная энергия. Главное, чтобы человек не вредил себе и окружающим. Вот так и с этой темой для артистов, хотя все публичные люди имеют склонность к нарциссизму.

— А насколько ты вообще готов для привлечения внимания к эпатажу? Например, сняться в порно, записывать песни, которые не нравятся, участвовать в договорных скандалах?

— Признаюсь6 не каждая песня «Элемента» мне нравится. Но я к этому готов. Есть определённые правила игры. Для начала нужно накормить этого монстра, под названием «шоу-бизнес», а потом уже проявлять упёртость и принципиальность. Да, я готов на многое, врать не буду. Я никогда не соглашусь для известности кому либо сделать больно. Умышленно сделать чью-то жизнь хуже. Я живой человек и мои слова могут кого-то обидеть, но это всегда не со зла. Просто начать кого-то оскорблять, чтобы стать известнее на чьём-то имени, я не буду. Пусть это будут какие-то настроенческие стычки, заранее обговорённые и никого не обижающие – вот так можно. А сняться в порно – почему бы и нет?

— Что будет важного в ближайшее время?

— Касаемо «Элемента» — не знаю. Не совсем понятно, что будет. Трудно сказать. Не я принимаю решения. А Паша Руденко надеется за лето найти ту самую песню, с которой можно начинать себя показывать публике. В августе у меня день рождения и я надеюсь отметить его именно так.

— Что нибудь скажешь на финал?

— Люди, занимайтесь сексом! Хорошим и настоящим! И ничего не бойтесь. Остальное скажет музыка.

Александр Ковалев, специально для Musecube.

Фоторепортаж Марианны Астафуровой смотрите здесь.

Ссылки:
https://vk.com/elementmusicband
https://vk.com/rudenko_pasha
https://www.instagram.com/rudenko_me/
https://www.youtube.com/channel/UCGHmLB03Hv8j9t16HizboLA/videos
http://elementmusic.ru/