Роберт Анчиполовский, Алексей Подымкин, Дмитрий Аверченков, Макар Новиков и американец Уэйн Смит-мл. завершили тур по 40 городам России с программой-посвящением Филу Вудзу. Корреспондент musecube застала Роберта Анчиполовского 23 ноября в нижнетагильской филармонии и поговорила с ним по душам. Саксофонист дал неприлично откровенное интервью. Его нынешняя жена и продюсер Альбина, получив текст откровенного интервью на согласование, потянулась за валерианкой и попросила интервью в первой редакции приберечь до лучших времён. Редакция musecube уважает чувства 53-летней эффектной блондинки. Наш корреспондент поделила откровения Роберта на двадцать, присыпала саксофониста белым пушком, пригладила, причесала, и получила вот такой монолог от первого лица.

Я джазовый ремесленник
Я скорее всего джазовый музыкант, который как ремесленник ничего не внёс в современный джаз своего. Я иду по протоптанному пути, как все. Я не изобретаю ничего нового и не пытался изобретать. Я играю традиционный джаз, который называется би-боп, хард-боп, свинг, мейнстрим.

Я не финансовый продюсер

Я не продюсер, сразу хочу поставить здесь точку. Продюсер – это человек, который берёт артиста с нуля и как Юрий Айзеншпис делает из него звезду. Я никогда не занимался продюсированием людей с нуля. Я скорее всего промоутер, который договаривался с продюсерами о концертах для их артистов. Ну и договаривался с артистами, которых хотел пригласить с собой на одну сцену и давал им финансовые гарантии. Что деньги я в любом случае им выплачу, если случатся какие-то проблемы у организаторов. Я не продюсер. Единственное, что я продюсировал, это свои диски. Я сам вкладывал свои деньги, сам всё организовывал. Вот тут я был продюсером самого себя. В чужих людей я деньги не вкладывал. Я не брал людей с улицы и не обещал им сделать из них джазовую звезду. Я музыкант, а не продюсер.

Я не музыкальный продюсер

Я никого не продюсировал! Я брал малоизвестных музыкантов в свой коллектив, и мы вместе выступали. Они получали какие-то строчки в резюме, что играли со мной и, скажем, Кевином Махогани. За счёт этого они уже дальше могли как-то себя промотировать.

Я помогал Алле Рид и честно к ней относился как к красивой еврейской девочке, которой была нужна помощь. Я делал ей концерты в Израиле, свои гонорары она получала. Но я не вкладывался в её костюмы и прочая, я только подсказывал ей, что стоит петь, что не стоит. Я не вкладывал в неё денег.

Я ей всегда говорил, что у неё очень хорошо получается еврейская песня. Что это её конёк и не надо больше никуда лезть. Ни в поп, ни в джаз. Я ей говорил: у тебя получается еврейская музыка, иди по этой стезе, и куда-нибудь придёшь. Я не знаю, куда она в результате пришла. Там всегда было слишком много амбиций.

О джазовых продюсерах в России

Если они продюсируют в России, то это не выгодно. В России джаз не популярен на таком уровне, как в Америке. Тут нечего продюсировать. Ну, есть у нас некоторые личности. Но я не знаю, что-то они зарабатывают или нет. Судя по гонорарам, которые они просят у филармоний, заработать тут сложно. Тут опять больше понтов, чем продюсирования.

Раньше было так. Если ты работаешь на знаменитый лейбл, то они сами занимались раскруткой, твоими концертами. Ты только записывал и дальше был свободен. Сейчас этого уже нет, потому что пластиночный бизнес пришёл в ноль. Диски записывать не выгодно, их никто не покупает.

Диск записать сейчас – это так, выпендрёж, типа как визитную карточку себе сделать. Диски есть у всех. Умеешь петь, не умеешь петь, у тебя всё равно есть диск. Раньше считалось, что диск или пластинка – это достижение. А сегодня любой безграмотный певец может сказать: «У меня есть диск».

Как я начинал

Начинал я ещё в Киеве, в Израиль переехал намного позже. Первый мой опыт был в 1988 году, я играл в студенческом джазовом оркестре и учился в музыкальном училище. Мы выступали на джазовых фестивалях в Киеве, потом мы поехали все биг-бэндом в Ростов-на-Дону к Киму Назаретову. Потом были на фестивале Jazz Jam, где я, кстати, впервые увидел Фила Вудза, он выступал со своим квинтетом. Я обалдел от звучания этого коллектива. В то время для меня, мальчика 15 лет, это было как бога встретить и увидеть, как это на самом деле происходит. Как люди с лёгкостью играют джаз, как они этим живут. Именно тогда я понял, что хочу заниматься джазом. И хотя бы играть похоже, как Фил Вудз. Там же я на фестивале впервые увидел Майлза Дэвиса. Все кричали: «легенда, легенда». Майлз туда приехал своим звёздным коллективом: Маркус Миллер, Кенни Гарретт. Это был потрясающий фестиваль, есть с чем сравнивать.

Потом ещё в Советском Союзе был Первый международный фестиваль в Москве. Это был 1990 год. Фестиваль шёл дней десять. Первый концерт был 9 мая, открывал Диззи Гиллеспи. Приехало команд пятнадцать, совершенно звёздных. Брэнфорд Марсалис, Чико Фримен, Валерий Пономарёв. Такого фестиваля в Москве больше не было и не будет. Это был подарок русским людям. Сейчас такие фестивали невозможны. Даже три топовых коллектива на фестиваль привезти сложно. А тогда по три звёздных коллектива выступали каждый день десять дней подряд. Привезти одного Брэнфорда Марсалиса сегодня это 25-30тыс.долл.

Мне ровно на медийность

В Израиле меня иногда приглашают на большие концерты. На телевидение я работал 10 лет в программе «Семь сорок». Там я повстречался со всеми поповыми и роковыми звёздами.

Нам приходилось им аккомпанировать, они присылали к эфиру ноты. Работа была неплохая, меня выдвигали на премию «Человек года» в Израиле. Но я отказался от этой премии. Это выглядело глупо. Если я работал на 9-ом канале телевидения, как мой же канал может меня выдвигать на премию? Выглядит как подстава. Когда надо было идти получать, я просто развернулся и попросил отдать премию другому человеку. Не хотел, чтобы меня проклинали и говорили, он там не телеканале свой, поэтому ему и дали. Премия была нематериальная, толку от неё никакого. И так было много шума. Полгода мою физиономию пиарили по телевизору, чтобы люди высылали смс-ки и голосовали. Я от этого всего отказывался, не надо мне такого.

Музыканты на свадьбы и похороны

Джазовый музыкант более мобильный, чем классический. Джазовый музыкант не то что солист, а может много. Ему не надо репетировать. Он пришёл, ему дали ноты, через пять минут сел и заиграл. Классикам надо заниматься, чтобы сыграть даже элементарный фокстрот. А джазовый оркестр Петербургской филармонии сыграл мне с лёту, как это однажды произошло.

Вот поэтому я считаю, что джазовые музыканты мобильные. И в плане финансов им легче жить, легче процветать, чем классическим. Джазовый музыкант и на свадьбе поиграет, и на похоронах.

Классический музыкант играет только то, что ему в нотах написали. Если ничего не написали, то он ничего и не сыграет.

Не могу назвать себя аранжировщиком

Я не пишу аранжировки для биг-бэндов. Сразу ставлю главную точку в нашем разговоре. Я пишу аранжировки только для малых составов. Максимум на шесть человек. Биг-бэндам у меня не получается писать аранжировки. Я недостаточно в этом компетентен. Пытаюсь, у меня не получается. Чтобы писать аранжировки, надо постоянно анализировать, иметь опыт и набить руку. Надо смотреть, как аранжировка ложится при исполнении.

Яша Окунь, например, тоже написал аранжировку. И выступал с этим проектом на фестивалях. И когда я послушал, я ему позвонил и говорю: «Яша, мне понравилость». А он мне: «Это первые опыты. Что интересно, когда сидишь за роялем, оно всё звучит. А когда раздаёшь на голоса, звучит полная чушь». Надо знать, где писать на тромбоны, где на саксофоны, где на трубы. Иметь вкус к этому. Если вкуса нет и нет умения, это бесполезно. На фортепиано любой аккорд будет конфеткой. А если неумелые аранжировки перевести в биг-бэнд, они звучать не будут. Можно перепутать голосоведение, тромбоны с саксофонами и будет полная чушь звучать.

Я не композитор

Композитором может быть любой. Большая сложность найти того, кто захочет это исполнять. Композиторский дар – это как поцелуй бога. Можно написать всё, что ты хочешь. А нужно это кому-то? Есть много музыкантов, которые пишут музыку. Их музыку никто не исполняет и не знает. И никому со своей музыкой они не нужны.

Я так это считаю. Написать лишь бы написать, чтобы сказать «а я композитор», ни к чему.

Я поэтому и не пытаюсь писать. Бывает, что ты под каким-то впечатлением от хорошего концерта сел и что-то написал. С утра просыпаешься, смотришь на всё на это – боже мой, какая чушь. Заниматься плагиатом, сесть на какую-то мелодию, гармонию привязать сверху и сказать «я придумал», да ну его!

Да ну эти альбомы

Сегодня альбомы неприбыльное дело. Тут не надо смотреть на кого-то. Выпустить альбом в смысле что я след какой-то оставил после себя? Проблема в том, что реализовать его некуда, этот альбом. Можно только за собой возить и продавать на концертах. Купят так купят, не купят так не купят. И опять же. Вот выпустишь ты альбом. Так тебе же никто из коллег в России даже не скажет, что ты здорово сыграл. Обделать тебя – пожалуйста. Любой рад. Скажут, что ты ничего не можешь и альбом фигня. А вот чтобы сказать «чувак, ты здорово записал» – никто не скажет.

Проблемы с вокалистками

Я могу только одну назвать на сегодняшний день. Карина Кожевникова. И ещё есть Настя Лютова. И то… Если она уедет, то и её не будет.

Остальные приджазованные девочки. Сегодня она поёт шансон, завтра джазок, послезавтра ещё чёрт знает что. Это не джазовые вокалистки. Джазовые вокалистки – это как Дебора Браун, Дайана Кролл. И где взять в России настоящую джазовую вокалистку? Если она живёт в Москве, а родом из станицы под Краснодаром, какой ей джаз? Родиться в России и петь как американка? Такого не может быть. Не бывает!

Я учусь играть джаз

Я только учусь играть джаз, я в процессе. Потому что сказать, что я научился, значит сказать, я остановился. Я учусь с каждым концертом, с каждым новым музыкантом, с которым мы на сцене, с каждым дирижёром, если он интересен. В общем, это среда. Ты не можешь остановиться. Ещё Диззи Гиллеспи говорил «я сколько ни учусь играть би-боп, а всё никак не могу научиться». Поэтому если бы я сказал, что умею, в тот же день умер бы.

Про Фила Вудза

Первый раз я его увидел на Jazz Jam в Польше. Потом во второй раз увидел в Тель-Авиве в 1991 году. Он приехал в составе Parlament Super Band. После концерта я к нему подошёл и сказал, что хотел бы у него учиться. А он говорит «ну смотри, у нас завтра будет мастер-класс, приходи, я посмотрю кто ты и что ты».

Я поиграл, он мне после этого сказал «мне нравится, как ты играешь» и дал свою визитку. После этого больше ничего не последовало. Но буквально где-то через полгода я познакомился с директором New School в Тель-Авиве, и тут как-то карты все сошлись. Он мне говорит «хочешь учиться в New School?». Я ответил, что хотел бы, но у меня нет на это средств. Он обещал помочь. И я подумал, ну говорит человек, и пусть говорит. Вдруг через два месяца звонок от него и он говорит «короче, ты собираешься ехать, или нет? Мне твои документы нужны». Я отвечаю, что еду, но у кого я буду учиться? Он переспрашивает «а у кого хочешь?» Ну я беру и ляпаю, что у Фила Вудза. Он такой «нет проблем. Подожди, через 15 минут перезвоню». Через 15 минут он мне перезванивает и говорит «я только что с Филом переговорил, он тебя берёт и даже готов тебе стипендию дать. Остальное мы добавим. От тебя требуется до 10 сентября приехать в Нью-Йорк».

И таким образом я попал на учёбу к Филу Вудзу.

Как ко мне попали его аранжировки

Была такая предыстория. Когда я только начал свой проект симфо-джазовый, я обратился к Филу Вудзу, что хочу сыграть Bird With Strings и спросил, где мне достать аранжировки. Фил мне сказал, что у него что-то есть. Но у него были свои аранжировки, не оригиналы, оригиналы в принципе утеряны. Сейчас они уже восстановлены, их продают легально. И он мне говорит «я не могу тебе дать свои аранжировки, ты живёшь в Европе. Если ты сейчас начнёшь их играть, начнут приглашать тебя, а я бы этого не хотел. Хочу выступать ещё сам». Единственное, что он мне предложил, он сказал «я могу тебе прислать две-три вещи, остальное как-нибудь сам». Мне таким образом пришлось обратиться к ростовской аранжировщице Кристине Крит, уплатить ей деньги, она мне сделала 25 аранжировок полностью, с транскрипцией с диска один в один, как это должно быть.

Но после смерти Фила Вудза, буквально 29 сентября 2015 года он умер, мне пришла в голову идея сделать посвящение ему. Квартетом понятно, как мы играем в туре, но я хотел сделать программу бэндовую. Я обратился к его жене, говорю «знаю, что у Фила есть аранжировки для биг-бэнда. Я хотел бы их исполнять, если это возможно». Она мне выслала 30 аранжировок, именно Фила.

Она мне их отдала и сказала «я бы хотела, чтобы ты их исполнял, Фил бы на тебя сверху смотрел и радовался, что ты несёшь его музыку дальше».

И вот за последние 2 года я сыграл уже более 20-ти концертов с биг-бэндами по его аранжировкам.

Про программу

Этот тур мы обговорили с Алексеем Подымкиным ещё два года назад, на фестивале у Давида Голощёкина «Джаз белых ночей» в Петербурге. Алексей подошёл ко мне как раз, когда я играл с биг-бэндом и говорит «классная программа. Может, что-то сделать для квартета?»

Я не был уверен, что что-то получится. Зная Россию, я думал, что надо только чёрную певицу. Везти инструментальную программу бессмысленно, кому она нужна. И я Алексею говорю «можем попробовать». Концертов-то пять-шесть мы можем сделать. И он согласился.

Я ему сразу же предложил взять барабанщика Билла Гудвина. Это барабанщик, который был заявлен официально в тур. Барабанщик с 40-летним опытом! Билл согласился на эти условия, перелёты, переезды.

И как-то пошло-поехало. Когда у нас перевалило за 40 городов, Билл написал, что боится его доктора в 76 лет не позволят такую нагрузку. Он отказался в августе месяце буквально. В августе у нас начался поиск «кто может заменить Билла Гудвина». Если брать простого барабанщика, вся концепция летит. Саксофонист – ученик Фила Вудза, барабанщик – продюсер Фила Вудза. А если такого барабанщика-продюсера убирать, то вся эта легенда летит к чёртовой матери. Везут вместо Билла Гудвина какого-то кота в мешке.

И в общем мы решили устроить такой вариант, что сделаем рассылку по всем филармониям, что поскольку Билл Гудвин старенький, будем искать кого-то другого. Никто не отказался, ещё добавились даже города. И мы начали искать.

Я связался со всеми культовыми барабанщиками. Луис Нэш, сын Телониуса Монка, Брайан Блейдон. Они все были согласны ехать, но проблема в том, что они либо в начале тура могли, либо в конце. А сыграть 30-40 дней подряд никто не мог. Все заняты. Кто в Европе, кто в Японии.

В общем, мы начали искать американского барабанщика в поте лица. Ближе к сентябрю мне посоветовал обратиться к Уэйну Смиту-мл. И таким образом мы сразу ему прислали расписание и он ответил: «I am ready».

В туре у нас было много переездов. Первую часть тура мы сделали с Макаром Новиковым на басах по городам ближе к Москве. Потом у нас начались Сибирь и Дальний Восток. Мы позвали Дмитрия Аверченкова из Новосибирска. Он согласился делать с нами самую тяжёлую работу. Эта часть тура была самая сложная. Мы часто не спали, перелетали по 10 часов из аэропорта в аэропорт.

Две жены и две дочки

У каждого музыканта бывает по несколько жён. Фил Вудз тоже был когда-то женат на жене Чарли Паркера. Вторая жена меня больше поддерживает в музыке, чем первая. Хотя первая музыкант, заканчивала Новосибирскую консерваторию. Вторая юрист и психолог, продюсирует. Заканчивала музыкальную школу по классу фортепиано. Вторая жена Альбина видит, когда я играю вполсилы, когда халявлю. Она меня всегда подстёгивает, помогает. По-другому начали жить. Появился стимул больше выступать, больше работать. В первом браке, как у всех, шло рутинно. Не знаю, с чьей стороны было больше ошибок. Может, я был говно.

Сейчас с первой женой у меня нормальные отношения. Альбина, новая жена, с ней дружит.

Если я дома, в Израиле, я даже от выступлений иногда отказываюсь, чтобы с детьми пойти погулять. Я от этого получаю больше удовольствия. У меня две дочки, Эвелин и Линда. Линда старшая, Эвелин младшая. Эвелин пошла заниматься на фортепиано. Линда, наверное, будет продюсером. Очень любит денежки. Требует айфон семь плюс, и говорит, что восьмой вышел, а у неё пока только шестой.

Люблю покушать

Альбина сажает меня на диеты, но не получается у неё. Я ей иногда говорю, что мне надо пойти порепетировать, а сам иду с другом покушать вкусно. Люблю шашлык. Потом прихожу, получаю по голове. Ну, что делать. Кушать-то хочется.

Мой любимый город

Нью-Йорк.

Моя любимая привычка

Хорошо покушать и грызть ногти.

Я реализован

Я живу с музыки и только с музыки, получается, мне за это платят. Наверное, я реализованный.

Беседовала Дарья Белецкая, специально для MUSECUBE