Я просыпаюсь и вижу, что на линолеуме из узоров складываются лица. Одно из них напоминает кошачье. Это как смотреть на облака.

Подхожу к окну. Как часто я прыгаю в него во сне, но, долетев, не разбиваюсь, а поднимаюсь и бегу, пока кто-то тщится догнать. Он серый, в шерсти, мокрый, его лицо меняется, а волосы секутся.
Вот я в троллейбусе, прекрасно знаю, что пора выходить, но он не останавливается, и приходится по-старинке проходить сквозь тонкую стену.

Ну а вот я и в комнате, дверь открывается и заходит девушка, в платье в горох а-ля 60-е.
Руки, словно феньками, увешаны часами, а голову венчают две закрученные косички…

У неё необыкновенное странное лицо. На нём рождаются и умирают разные эмоции, а глаза напоминают чай с лимоном, такое же от них ощущение.
Светло и тихо, но воздух начинает колебаться.
У меня в руке фотография, на ней Чарли Чаплин, а рядом маленькая девочка.
Теперь их три. Три Я. Конфигурация цифр.

— Привет! Расскажи о себе, ну хоть что-нибудь

Treya: А что нужно…тебе обо мне?

— Ну как вообще ты обрела свои Три Я? Расскажи о географии места где родилась?

Её лицо становится ещё моложе, на нём появляются шрамы и синяки, но тут же пропадают, а в образе отчетливо проступает симбиоз Пеппи Длинный Чулок и Милы Йовович. Одета она более чем просто: трико с вытянутыми коленками, явно не с ее плеча синего цвета майка- «алкашка», большая по размеру обувь на босу ногу.

Treya: Мы жили в одном из лучших районов Минска. Пьяные соседи, драки между районами и за мелочь, найденную около мусоропровода, полуночный стук в окно (первый этаж) с просьбой налить выпить или выручить деньгами, многодетные семьи… Никакой жадности, мы делились всем, даже конфету не могла съесть одна втихомолку. Любимые игры: лазать по крышам гаражей и бросать камни в сторожа, подлавливать «богатеньких» ребятишек идущих по парку в близлежащий магазин, чтоб поделились, или «кто больше утащит с прилавка и не будет пойман»… Я пробиралась на склады как раз в это время появляющихся мини-маркетов, и разузнавала, как совершить «налет». Мой ангельский вид был очень кстати для нашей компании, мне все прощалось… А потом ребята придумали офигенную вещь. Когда кто-нибудь, нагруженный мешками с продуктами, выходил из магазинчика, один из детей подбегал – подпрыгивал – и бил дяденьку в нос. Реакция была мгновенная. Жертва бросала мешки с вкуснятиной и бежала за обидчиком. В это время подбегали остальные, ну, и, естественно, разбирали покупки. Я уехала с того района и прочла в газете, что кажется, каких-то ребят из наших посадили из-за того, что они угнали мерс и врезались в близстоящий столб. С класса пятого у меня начались скучные будни: уроки, … Чтоб как-то развлечь себя – я сменила восемь школ. Нет, семья у меня не творческая и всегда была против «этой чуши». Я очень переживала по этому поводу.

— Какие артисты дико повлияли на твой выбор?

Она подходит к компьютеру, нажимает «плэй» и звучит сразу же узнаваемый и великий голос.

Treya: Первый исполнитель в моей жизни – Высоцкий. Папа его поклонник. У нас была вся коллекция его песен, интервью, книги стихов… Столько его слушала, что уже не могу больше. В какие-то периоды жизни мне нравились: Garbage, Prodigy, Moby, Gorillaz, Radio head, Merilyn Manson…
А по настоящему на меня повлияли – Хармс, Маяковский, Шестов, Достоевский, Ницше, Bob Dylan (читала, но не слушала)…

Появляется спираль в стене и нас туда засасывает…Что ЭТО???
Кажется, мы оказались в одной из самых мощных достопримечательностей жизни Трейи.
Это какие-то корпусы. Кабинеты полные вялых и буйных, капельницы, групповые тренинги , стадии становления ремиссии. Невротики, психотики, маниакально -депрессивные жители подразумных глубин, таблеткоголовые, великие лишь для самих себя в одиночестве белого цвета. Крики больных, словно с дилэем и хорусом проходят сквозь старые стены…

— ТЫ ВЕРИШЬ В МАТРИЦУ?

Treya: Если уж я и верю во что-то искренне – так это, наверное, в Матрицу.

Я касаюсь её плеча, она вздрагивает и вдруг я вижу что в белом халате она похожа на инопланетянку.
Девушка долго молчит, смотрит на пациентов, которые нас даже не замечают, мы идем по длинному почти бесконечному коридору…
В её руках аквариум.Вода и золотая рыбка…

На мой молчаливый вопрос Трея говорит:

Treya: Это значит я почти счастлива сейчас.
Но видишь, сны и память они возвращаются. А я хоть и в золотом платье, но это аквариум и везде взгляды. Взгляды.

— Если представить жизнь, то это что на твой взгляд-театр или цирк?

Treya: Я давно не была в цирке, поэтому, скорее всего – театр

— Какими качествами характера ты восхищаешься в людях?

Treya: Бескорыстие, искренность, позитивный похуизм…

— Как относишься к глобальному потеплению?

Treya: Сейчас декабрь и я с нетерпением жду, когда оно наступит.

— Ты любишь людей?

Treya: Мне больше нравятся кошки и собаки.

Коридор заканчивается перед нами дверь, дальше я идти не имею права, дальше её жизнь или СОН.

На прощание задаю последний вопрос:

— Как ты оцениваешь своё творчество, точнее что твоя музыка может дать человеку?

Treya: Мое дело не оценивать, мое дело – песни писать. Пусть оценивают другие.

Она открывает ДВЕРЬ,
ЗА НЕЙ СЦЕНА.