Аня Герасимова, она же Умка, не нуждается в особом представлении. Ее песни стали циркулировать на кассетах в середине восьмидесятых, но тогда ни о какой концертной деятельности и серьезной записи речи не было. Все это началось лет через десять и продолжается до сих пор: десятки альбомов, сотни концертов, тысячи километров дорог по стране и миру. Стихийно собравшаяся группа сначала называлась «Броневичок», потом «Броневик», а теперь, когда состав ее наполовину поменялся, они называются просто – «Умка и Новый состав». Несмотря на множество видео- и аудиозаписей, чтобы понять, что это такое на самом деле, стоит послушать их вживую.

В конце апреля 2015 года в клубе China-Town Умка начала отмечать нечто вроде юбилея – «Двадцать лет на сцене», о чем согласилась поговорить с порталом MuseCube.

В первую очередь портал MuseCube поздравляет вас с таким значимым рубежом в творческой деятельности, желаем вам много новой музыки и неиссякаемого вдохновения! Как вам кажется для музыканта двадцать лет на сцене это много или же, напротив, середина пути?

Ну, насчет середины — это мечты, тем более, я в этом качество поздновато начала. Но лет десять я бы еще поиграла, повыступала. Тем более сейчас новый состав нарисовался, это большое счастье, стимул, смысл существования. Это как новая любовь. Мы с Борей (Канунниковым) уже и не надеялись, что у нас когда-нибудь такое будет. Старый, конечно, тоже был хороший и любимый, особенно некоторое время назад, но вот как-то он пришел к своему логическому концу. А через 20 лет мне будет 74, ха-ха, не думаю, что это лучший возраст для рок-н-ролла… хотя — кто его знает.

Читая различную информацию о вас и вашем коллективе, я обратила внимание на то, что на российской современной сцене осталось не так много музыкантов с такой же богатой творческой историей. Как складывался ваш музыкальный путь от магнитоальбомов до полноценных студийных пластинок?

Тут надо очень долго рассказывать, ну или придется все скатать в такой удобоваримый шарик. Главный фокус — это знаменитый перерыв, который у меня случился между 1987 и 1994 г., когда я не пела, не сочиняла песен, не выступала, а занималась своей первой профессией — литературой: филологией, диссертацией, переводами. За это время произошла своего рода «кристаллизация», и в 95-м я выскочила на сцену как «джек из коробочки», готовенькая, с готовой мифологией за спиной (к которой я ни пальца не приложила и поначалу всячески от нее отмахивалась), я имею в виду всю эту красивую болтовню про хипповое движение и прочее. То есть, все было взаправду красиво, но то, что про это писали и говорили — болтовня и пустышка. Так что магнитоальбомы сразу остались в прошлом, ну, еще несколько кассет мы записали для разбега, а потом сразу перешли к более или менее нормальной деятельности, тем более что появилась такая опция, как цифра, и записываться и издаваться стало проще. Мы цифру, конечно, не любим в смысле воспроизведения, но для фиксации лучше не придумаешь, да и тиражировать легко, и возить с собой эти тиражи, что в нашем случае немаловажно. Первый альбом предложил записать и издал мой старинный друг Олег Коврига (Отделение «Выход»), мы с тех пор так с ним и работаем, еще иногда с отпочковавшимся от него «Выргородом», которым заведует Алес Валединский, он тоже замечательный друг и много нам помогает, вот, например, дневники мои собрался издавать…

Как сообщает ваш официальный источник, помимо того, что вы лидер рок-группы, автор стихов и песен, филолог и переводчик, вы являетесь тем редким музыкантом, который создал в своем творчестве синтез американской музыкальной и русской поэтичной традиций. Расскажите, почему для своего творчества вы выбрали именно такое музыкальное направление?

Да, этот источник — я, это я такую формулировку придумала. Я ничего не выбирала, все естественным образом случилось. Вы, когда говорите о выборе, вы как себе это представляете? Вот сидит такая Умка и думает: «в каком бы мне стиле поиграть? не заняться ли классической музыкой или, может, джазом? А если рок — может, я эмо? или раста? а вдруг фолк? нет, пожалуй, лучше металл…». Как Маяковский говорил в автобиографии: «Принимать или не принимать — для меня таких вопросов не было. Моя революция». Ну, то есть я ничего не выбирала. Да и нечего там особо выбирать. Есть рок-н-ролл, а остальное ерунда.

Какой период вашего творчества вы считаете наиболее успешным, связан ли он «Броневиком» или все же с сольной деятельностью?

Не люблю слово «успешный». Успешным может быть менеджер, бизнесмен… Вообще успех — не мерило нашей деятельности. Был золотой период «Броневика», где-то после «Парка Победы» он начался, года с 2004 по 2010. Мы записали свои лучшие альбомы, я сочинила лучшие песни, много ездили, каждый следующий концерт по ощущению был круче предыдущего, играли как один человек, как единый организм. Очень уставали, конечно, но это окупалось непрерывностью счастья от того что делаешь свое дело и делаешь его хорошо, и все детали меркнут на этом сияющем фоне. Ну и конечно, такое не могло продолжаться всю жизнь, начались какие-то сбои, срывы, медицинские проблемы опять же, мы стали все реже играть полным составом, перестали ездить на длинные гастроли, и вот это все закончилось развалом. Было очень печально, но, с другой стороны, мы с Борей понимали, что пока не развалится старое, новое создать нельзя. Правда, не очень верили в возможность создания этого нового. В общем, были уже готовы признать, что все кончилось. А вот ведь как оно повернулось… Сольная, как вы выразились, деятельность — она всегда при мне, это я могу в любой момент, даже если среди ночи разбудить, на одной ноге, на верхушке елки или где хотите — села, ножки свесила и давай стихи читать и песни петь, и все довольны и деньги дают, между прочим. Но такого кайфа, как от электричества, тут, конечно, нет (хотя электричество для меня проект затратный и чаще всего убыточный, никто нам за это отдельно не башляет). Правда, и такого облома, как от неудачного электрического концерта, тоже нет. Тут я сама себе хозяйка, что хочу, то и ворочу. А там — коллектив. Коллектив — серьезное испытание для так называемого творческого человека…

За все время существования Умки как самостоятельной музыкальной единицы многие приписывали вам статус «неформата». Наверное, именно это оградило ваше творчество от коммерческого конвейера современной музыкальной индустрии. Что для вас означает понятие свободы в творчестве и насколько вы свободны от современного музыкального рынка?

К счастью, все разговоры о «формате» и «неформате» остались где-то в начале двухтысячных, так что не вижу смысла их тут продолжать. Ничего меня от конвейера не оградило, кроме отсутствия денег на «раскрутку». Другое дело, что многие в свою «раскрутку» вложились, а толку не было все равно. Так что тут интернет, который я так проклинаю каждое утро, сыграл нам на руку. Ну, правильно, должна же от него быть хоть какая-то польза? А если еще серьезнее, то мы как раз ровно в формате нормальной рок-музыки, в западном ее понимании. Мы сидим в традиции, ни шагу вбок. К так называемому «русскому року» (с его ущербной мелодикой и беспомощными вялыми текстами) отношения не имеем. (Хочу подчеркнуть, что к этому направлению, ложное представление о котором было сформировано полутора десятилетиями радиоротации, я по понятным причинам не отношу лучших представителей отечественной рок-сцены, таких, как «Звуки Му», «АукцЫон», «Гражданская оборона» и немногие другие).

В 1995 году вы собрали свою группу под названием «Умка и Броневичок» (с 2005 года «Умка и Броневик»), однако после распада коллектива вы собрали новый состав, который так и называется «Умка и Новый состав». С чем связаны такие перемены?

Я уже все сказала. С развалом старой группы. Ушел барабанщик, у них через 20 лет совместной работы образовались серьезные расхождения с басистом. Но тут – «не было бы счастья»… Потому что лучше один раз отрубить, чем чтоб оно вялотекуще отваливалось по частям. И я благодарна барабанщику, что он честно озвучил этот момент. Я (честно говоря, сквозь слезы) тут же написала в интернет, что ищу ритм-секцию, и к вечеру у меня было десять барабанщиков и тридцать басистов. Мы выбрали практически не глядя и не ошиблись. Это большое и настоящее везение. То есть барабанщик (Андрей Панкратов) — это практически первый, кто отозвался на наш призыв, мы глянули видео и сразу же ему позвонили. А басиста, Артема Рябова, привел Боря Долматов, наш старый приятель еще по «Форпосту» (был такой клуб, «кузница кадров», там все кучковались, общались, но он, увы, закрылся больше 10 лет назад). Они оба играют с другими составами крепкий, хороший, настоящий американский рок, слушают правильную музыку, — что называется, «в теме», хотя специально нас никогда не слушали и не фанатели, и это тоже хорошо. Предполагалось, что Долматов будет играть вторую гитару, но он почти сразу же повредил руку, и мы остались в формате «хард-рок трио». Пока справляемся, кажется. Не весь наш материал можно поднять в таком формате, но с других точек зрения меньше народу — больше кислороду.

Расскажите о новом составе Умки? С кем теперь вы выходите вместе на одну сцену?

Вот только что рассказала. Рябов с Панкратовым прекрасные музыканты. Во-первых, они «молодые» — ну то есть на 10-15 лет моложе меня. У них еще жива воля к жизни, к победе, есть желание узнать и сделать что-то новое, нет этой всесокрушающей усталости. Они прекрасно «срослись» друг с другом и с бессменным гитаристом Борей Канунниковым, от которого, что греха таить, идет основной саунд, основные аранжировки, основной вектор нашего музыкального движения. Очень надеюсь, что это положение хотя бы на некоторое время сохранится и будет радовать нас и всех вокруг.

Свой праздничный концерт в China-Town вы сыграли с новыми музыкантами. Однако для праздника такого масштаба вы выбрали небольшую столичную площадку в центре Москвы. Не было желания отметить «двадцатку» на большой сцене?

China-Town хорошее место — уютное и при этом вместительное, с неплохим звуком, с человеческим отношением к музыкантам, без характерных столичных «пальцев», как кое-где бывает. Мы там играем не первый раз, но с Новым составом впервые. Это был первый из «юбилейных» концертов (я бы и не вспомнила ни про какой юбилей, просто у нас очень любят, чтоб был «информационный повод» — ну вот вам и повод, пожалуйста), к тому же мой день рождения, и не хотелось на день рождения уж совсем ушатываться с подготовкой суперогромного концерта. А вот осенью, 17 сентября, мы в рамках проекта «Yotaspace» еще раз отпразднуем свои «20 лет на сцене» в Главклубе, там большая площадка и вход (если заранее) по сто рублей, так что надеемся, что народу будет по-настоящему много. Давно уже «пора выходить во всесоюзный эфир». Ведь когда обычная бытовая жизнь сравнительно благополучная, народ занят в основном обустройством гнезда и прочей суетой, а вот как запахнет жареным петухом, тут все сразу вспоминают о вечном. А вечное — это мы и есть.

Беседовала Наталья Бартош, специально для MuseCube