Накануне большого осеннего концерта группы «Танцы Минус», который состоится 23 октября в зале Известия Hall, портал MuseCube поговорил с бессменным лидером коллектива Вячеславом Петкуном о состоянии современного российского общества, о музыкальной индустрии и ее перспективах, а также о непростом выборе между популярностью и самобытностью в творчестве.

МС: В одном из интервью Вы сказали, что «последние пару лет у Вас постоянное ощущение внутреннего дискомфорта». Это связано с внешними факторами? Или это творческое самоощущение?

В: Внутренний дискомфорт связан со взаимоотношениями с внешней средой, с людьми, которые нас окружают. В последнее время произошла довольно неприятная вещь, когда общество поделилось на две, пусть и неравные части, которые не просто не могут договориться – у них нет никакой возможности понять друг друга. Мнения настолько разные у людей, отношение ко всему происходящему в стране, в мире, что они друг друга слышат, слышат притом хорошо, но не понимают. Ненависть все собой заполонила, и непонятно, когда все это закончится. Собственно, поэтому и дискомфорт – есть темы, которые невозможно обсудить с даже близкими людьми. Это вызывает, в том числе и во мне, какую-то мощную реакцию на то, что с тобой не согласны. Этого совсем недавно еще не было. И хотелось бы, чтобы дальше «плюрализм мнений» — такая модная в 90-ые фраза – чтобы он вернулся. Чтобы люди не ненавидели друг друга только за то, что они по-разному думают. Мне кажется, это вообще самое главное для нашего общества сейчас.

МС: Пожалуй, это, действительно так. Как это отразилось на музыкальной индустрии, на Ваш взгляд? На самом творчестве музыкантов?

В: Знаете, я стараюсь все-таки не впускать в творчество свои вот эти эмоции. На мой взгляд, это уже не творчество, а плакат. Это уже некое занятие политикой. Говорить о политике – это уже заниматься политикой. Но когда это проникает в творчество – это уже совсем другое. Это своего рода оружие.

МС: А как же наши классики: Пушкин, Лермонтов?

В: Я не берусь судить ни о Пушкине, ни о Лермонтове, хотя Михаила Юрьевича очень люблю и уважаю как творческого человека. Я хочу сказать, что один из способов быть успешным в своем творчестве – это занять позицию большинства. То есть быть, как говорится, «со своим народом». И это, безусловно, путь наименьшего сопротивления. Едва только появляется какой-то шанс, не то что шанс, а просто возможность показаться, проявить себя – что, для творческих людей, хочу заметить, важно — как многие бросаются в эту колею. Но я такими способами и механизмами пользоваться не хочу и не умею. Кроме того, я еще больше буду испытывать от этого внутренний дискомфорт. Мне будет даже стыдно смотреть на себя в зеркало. Я не знаю, как там у других – каждый отвечает сам за себя. Но мне было бы стыдно.

МС: У Вас когда-то был продюсерский центр, но Вы оставили это занятие из-за различных противоречий, которые возникли в ходе его работы. Это как-то связано с тем, что у вас были одни интересы, а у Ваших артистов – другие?

В: Нет. Это было довольно давно, и это была совершенно другая история. Изначально мы не хотели зарабатывать на этом. Мы хотели просто помогать. Так получилось, что вокруг нас сформировалась сильная группа молодых журналистов, которые занимались нашей пресс-поддержкой. Когда я понял, что для нас эта поддержка является чрезмерной, я просто перенаправил ее в другое – в благое, так скажем – русло. Мы хотели помогать молодым музыкантам – у нас была такая псевдоальтруистичная идея, но, в общем, она не сработала, на самом деле. Потому что те, кто был готов платить, им не хотелось помогать в творческом плане. А те, кому мы помогали, они вели себя так, будто это они платят нам деньги, а мы ничего не делаем. Это случилось раз, второй… Я подумал, что хватит.

МС: На ваш взгляд, сильно ли изменились за последние 10-15 лет приоритеты людей, которые стремятся стать музыкантами?

В: Мне кажется, тут стоит говорить в первую очередь о том, кто задает направление молодым музыкантам. Я считаю, что те люди, которые занимаются различными видами профильных медиа, то ли в силу своей лености, то ли какой-то ограниченности довели ситуацию с независимой, более-менее независимой музыкой, которая так или иначе существует в стране до того, что ее уровень здорово упал. С технической точки зрения, конечно, появились новые студии. Музыканты стали лучше играть – это правда. Но сам материал очень отощал в виду того, что все, в общем-то занимаются одним и тем же – пытаются сочинить 3-х минутное произведение. Радиостанции же занимаются тем, что продают рекламу – они просто превратились в источник продажи рекламы. И какой-то культурной деятельности они не ведут. Они не занимаются поиском молодых групп, которые были бы интересны. Я считаю, что тот же Козырев, который поставил на ноги Радио Максимум и практически придумал «Наше Радио», да там было много вкусовщины, но это просто у нас разные вкусы и это нормально, то, как он занимался музыкой, как он выискивал какие-то новые группы, освежая эфир.. Он работал с пониманием, с душой – как угодно это назовите. Таких людей просто больше не осталось. Все остальные – это какие-то нанятые работники, которые заняты только тем, чем занят любой нанятый работник – сохранением своего рабочего места. У нас вообще страна превратилась в такое общество, где инициатива хорошо не воспринимается. Инициатива снизу ограничена самими людьми, потому что они понимают, что это ничего хорошего не принесет. Это просто опасно – можно потерять рабочее место.

Есть еще Интернет. Там – огромное количество молодых музыкантов, которые никак не связывают себя ни с радио, ни с телевидением. Они вообще не ориентированы на это. Это уже совсем другая среда, в которой, собственно говоря, все самое ценное сейчас и обитает.
На радио и телевидении существуют рамки. Не формат, а именно рамки. Что для творческого человека, в принципе, не выносимо. Это какое-то собирание паззлов, подстраивание под эти самые рамки. Это уже не творчество. Это не то, что берется из ниоткуда, а то, что делается по заранее указанному, причем не тобой, плану.

К сожалению, в нашей стране аудитория ничего не решает, и ее мнение абсолютно никого не интересует. У нас рамки задают те, кто продают рекламу, кто зарабатывает деньги на медийном бизнесе. И для них, чем проще — тем более массово. А чем больше охват – тем дороже стоит реклама. Так что аудитория ничего не решает. А правильная музыкальная аудитория находится в состоянии свободного полета. Она сама выбирает для себя ту музыку, которая ей нравится. Как правило, такая аудитория не заселяет медийное пространство. Человек сам ищет музыку для себя самого. Ту, которая ему будет интересна, а не ту, которую ему скажет слушать программный директор, который, может, даже сам ее не слушает. То есть он слушает другую музыку, а ту, что ставит, он не слушает. То есть его эфир практически не волнует, он у него не выслушан, и он его не знает, хотя обязан знать. Если ты профессионал, ты должен знать свою профессию. Должен знать фактуру того, чем занимаешься, в мельчайших подробностях.

Музыкальное телевидение практически ушло. Его, как такового, нет. Поэтому нет необходимости снимать клипы, хотя эстрада этим занимается. Снимать какие-то «смотрелки», чтобы заполнять пространство – наверное, да. Но что-то серьезное и масштабное — только кормить режиссеров.

МС: Судя по разговору, как-то все очень странно происходит у нас в индустрии.

В: Просто нет никакой индустрии. Ну какая индустрия? Индустрия – это Англия, Америка. Они, действительно, ее построили, у них получилось. И потом, мы все-таки говорим не о том, что представляет острую необходимость для жизни. Мы говорим не о медицине, без которой нельзя обойтись. А без музыки – такой, сякой – без нее в общем-то многие живут, и им по барабану, правильная это музыка или нет, с чьей-то там точки зрения, хорошая она, плохая и так далее. Кто-то может без этого прожить, кто-то нет. Но это не то, что должно как-то остро волновать, если уж серьезно в этом копаться.

МС: Ну раз нет такой острой необходимости в музыке…

В: Нет, просто ей должны заниматься такие люди, как Козырев – инициативные, профессиональные. Да, многие вещи, на мой взгляд, он делал неправильно. Например, перемешивание рок-музыки с эстрадой – это его рук дело. Всякие там новогодние песнопения совместные с поп-артистами. Понятно, что он пытался расширить аудиторию, но для музыкантов, мне кажется, острой необходимости в этом не было – это если говорить с точки зрения творчества. Если же говорить о том, чтобы зарабатывать деньги – это да. Если же говорить, опять же, о творчестве, о продвижении какой-то культуры, то в этом был только вред.

МС: Но, может быть, стоит все-таки вначале расширить аудиторию, чтобы потом ненавязчиво прививать ей «хороший вкус»?

В: Я думаю, что нельзя бегать за аудиторией. Ты должен сделать что-то такое, чтобы аудитория пришла к тебе сама. Но только не использовать те же механизмы, что используются в эстраде. Потому что это и делает из тебя эстраду. Наши походы к Алле Пугачевой – да, я ее очень уважаю – но там я на собственной шкуре почувствовал, в чем разница между условными «рождественскими встречами» и посещением какой-нибудь телевизионной рок-программы. Я это понял, но было поздно. Хотя, с другой стороны, мне это творчески не помешало. Я просто закрылся как улитка, и мы сделали новый альбом, такой, какой хотели. Не обращая внимания на эфирные перспективы и все остальное. Делали просто то, что нравится. То, что считали нужным и правильным для тех произведений, которые были написаны для альбома.

МС: Но это тоже, так скажем, палка о двух концах: либо музыкант популярен и зарабатывает деньги, либо он движется самобытным путем.

В: Ну если мы говорим о том, как зарабатываются деньги, значит, нужно перестать говорить о творчестве. На мой взгляд творчество и зарабатывание денег – это две разные категории. Это разные вещи, и занимаются ими разные люди. Там существуют свои, разные механизмы и сравнивать их нельзя. На мой взгляд, если человек занимается творчеством, и его основная задача это творчество продать – то это уже получается набор каких-то клише, собирание того же паззла. Он будет представлять себе, как должен выглядеть продаваемый продукт и подстраиваться под него, а не делать так, как он чувствует. Тогда нужно делать так, как делала группа «Руки Вверх» — они просто зарабатывали деньги. Зачем разбирать творчество группы «Руки Вверх»? У них был абсолютно технологичный подход к созданию музыки. Они просто пытались сделать такой продукт, который бы, с их точки зрения, мог бы продаваться наиболее массово. И они, в общем-то, своих целей добивались. В этом смысле они молодцы – добились того, чего хотели. У них вышло не «абы что». С другой стороны, я никогда не слышал от Жукова разговоров вроде «в нашем творчестве, мы старались…». Надо просто честно признаться самому себе, либо ты занимаешься творчеством и не идешь не мусолишь никому мозги, что тебя никто не понимает. Или ты занимаешься бизнесом, но тогда не надо говорить о том, какое у тебя замечательное творчество. Потому что в первую очередь ты занимаешься бизнесом, а твои разговоры о творчестве – это один из способов свое же творчество быстрее продать. Вот и все.

МС: Ну а на что тогда жить? Как существовать?

В: Как жизнь подсказывает, так и существовать.

МС: Интересно. Но, тем не менее, для начинающих артистов это очень животрепещущий вопрос.

В: Молодым начинающим артистам, я считаю, нужно просто забить на весь окружающий мир, не париться по поводу того, кто о чем думает и полагаться только на себя – на свои собственные ощущения, на свои представления о прекрасном. Ну и о непрекрасном тоже. Судьбу не перехитришь. Есть масса людей, которые идут своим путем и добиваются успеха. Та же Мадонна, группы Coldplay, Portishead… Просто нужно понимать, что есть люди, которые хотят стать звездами и жить жизнью настоящей поп-звезды. А есть те, для кого важен сам процесс написания и исполнения музыки. Для таких, как раз-таки, музыка важна также, как еда и медицина. Но вообще этот вопрос непростой, и рассуждать об этом можно долго. Есть масса людей, которые, возможно, с этим не согласятся. И это нормально. Но я вот так это представляю.

Беседовала Юлия Антонова, специально для MuseCube
За помощь в подготовке интервью портал благодарит Аню Гаврилову