Годный блюз не останется попрошайкой. В парадигме творчества у хорошего музыканта (а Комаров – музыкант хороший, и это за скобками) важно найти ключевое слово. Оно не помогает воспринимать текст, оно бесполезно в постижении звука, оно вообще не работает с головой, даже с сознанием не работает – разве только с ощущением мимолётным, с эмоцией. Таков уж блюз, что у Комарова и есть – то самое слово-ключ. И работает оно давно. История музыки Кирилла разная – по большей части сложная. Вместе с тем – интересная. Слушая «Живое – живи!», его новую пластинку, вижу – откуда корни, и ствол, и крона. Это молодость и зрелость. И мелодии, и стихи, и голос.

В русском мейнстриме суть блюза сужается и недоосмысливается. Блюз шире. Иногда – злее, отчётливей, скуластей. Возможно, это как раз – отечественный синдром. Блюз в прочтении Комарова мультипликатурен, иногда – до лёгкого гротеска. Влияние ленинградско-петербуржской школы, что поделать. Альбом получился довольно выпуклым как по звучанию, так и по смысловой, так скажем, нагрузке. И в то же время весьма воздушным, атмосферным в прямом смысле, похожим на босоногого ангела в Любашинском саду. Малая щепоть Лаэртского и Кашина (адова смесь, и тем не менее), чуть больше драйвовой приправы от Григоряна, совсем ничтожно БГ (в солнце на небе, как он любит), флюидный фантом Хэтфилда в «Музыканте на гастролях» (переверни страницу и полируй дальше), наконец, капля Хендрикса, причём ртутная, тяжелая капля общего электрического звука. Ну, а дальше – Шеф приготовил собственно своё, эксклюзивное блюдо. Вкушать – первое слово, понимать – второе, погружаться и выныривать за кислородом назад, подобно двум дельфинам – третье.

Говорят, что Комаров – хороший поэт. Спорить не стану. Когда глазами бежишь по строчкам его песен, действительно, там живёт поэзия. И настолько комфортно живёт, что по большей части у неё не возникает коммунальных споров с соседкой – собственно музыкой. В новом альбоме тексты разношерстные – и совсем «под», и совершенно «над». В сравнении с более отдалёнными по времени работами Кирилла, его треки сделались глубже и отрешенней, что ли; некая социальная маска наросла на лицо, обрела объём, вместе с которым – спокойствие, хотя в «Заново» (к огромному счастью моему) – это не так. Выскажусь определённо – если раньше тексты Кирилла брали над музыкой вверх, то теперь поэт немного впустил в себя Эвтерпу. Что замечательно. Слушать «Живое – живи!» – не под лузгу и глажку белья. Но, и не под балтику в хруще. В принципе, блюз – это серенада для пустого балкона, как метко выразился Константин Арбенин.

Отличительная черта российской рок-поэзии – особенная суггестивность повествования. Намёки, полунамёки, намёки-под-вуаль и т.п. – абсолютный атрибут большинства текстов тех, кто на слуху нынче и кто был таковым двадцать, тридцать и даже сорок лет тому. Суггестивность изложения – верный крючок для колеблющегося меломана, с более-менее прогрессивной доминантой в голове. И не только у Кирилла, разумеется. Таковы правила игры. Когда-то, очень давно, один известный, бесконечно любимый и уважаемый мною нобелевский лауреат высказал своё мнение о стихах на музыку. Респондентом оказался Высоцкий. Суть претензии была сродни парадоксу Канта в булгаковском изложении – он начисто он начисто разрушил все “божественные «за»” и затем выдвинул своё «за», глубоко человеческое. С классиками спорить трудно, не с руки, да и не о том речь.

Попробую ближе, к пластинке – трек «Река глубока». Там всё здорово. (Как, в принципе, и во всём альбоме.) Просто чёрное, чёрное горе ребят с берегов Миссисипи. Вот прямо чуешь селезенкой. Струна бьёт одну чертову чёрную ноту, и все поют, стонут и страдают. Такой вот тихий ропот на судьбу. Блин, это считывается круто! А река холодна как лёд. Блюз, ё-моё. Факт… Это я к той самой суггестивности, о которой писал выше.

Или, допустим, то же «Солнце в небе моём» – бесконечная анафора. Нечитабельно от слова совсем. Но – добавь гитарный строй – и совсем другое дело… Вообще, разбирать, препарировать русский блюзовый альбом считаю напрасной тратой времени – неуважением к автору такового и слушателям. Русский блюз – совершенно отдельная тема в вербальной музыке, домыслы о которой явно выходят за объём моих изложенных соображений.

Надеюсь, те, кто любят и ценят Кирилла Комарова, пропустят между строк то, что я местами позволил себе написать. Тем же, кто ещё не знаком с творчеством Комарова, рекомендую отложить вальяжность, стереотипы и нигилизм и выслушать (именно – выслушать) «Живое – живи!» Не пожалеете.

Михаил Тенников специально для MUSECUBE

На площадках доступны пока два трека из альбома «Живое — живи» — приглашаем к прослушиванию.