Вуди Аллен в последние годы радует поклонников своего таланта с завидной регулярностью – точнее, не очень радует. Его фильмы из «европейского турне», снятые на деньги муниципалитетов столиц, слывут пространными туристическими открытками и довольно легковесными анекдотами. «Магия Лунного света», вроде бы, продолжает эту линию, но жаловаться как-то странно – уж больно прелестно.

В самом конце 20-х, когда все дамы ходят в красивых платьях и при жемчугах, а на вечерах играют джаз, рационально мыслящего фокусника Стэнли Кроуфорда (Колин Ферт) приглашают на Ривьеру разоблачить молодую шарлатанку Софи (Эмма Стоун), среди заслуг которой общение с духами, а также обольщение состоятельного семейства, в том числе сына-наследника капиталов. Кроуфорд, для которого подобные разоблачения — что-то вроде хобби, по приезде понимает, что все не так просто — уж слишком девица точна в своих предсказаниях, а ее улыбка очаровательна.

Большей частью рассуждения в фильме: в мире полно желающих обмануться, и что взять с тех, кто готов им предоставить такую услугу, иллюзия – это, быть может, и есть единственная возможность счастья, а без заблуждений хоть в петлю лезь – кажутся довольно банальными, если не сделать главного разоблачения, совсем не сложного, — увидеть за скептиком Кроуфордом самого режиссера . После этого разговоры об обмане приобретают другой смысл, а на место абстрактных иллюзий становится главная из них — кино. Вуди Аллен снова возвращается к теме «Пурпурной розы Каира»: хотя мы знаем, что все бутафория, что летающие супер-герои, вечная любовь, нестареющая красота – это привилегия кинематографа, может проявиться только на плащанице экрана, мы рады обмануться – и придем за очередной порцией иллюзии в этот странный темный зал еще раз. В этом терапевтическая роль кино, что бальзам на душу, — убеждать даже самых застарелых циников верить в лучшее.

И фон для этих рассуждений выбран подходящий: конец 20-х, время элегантности, красиво курящих женщин, громоздких автомобилей, изящных нарядов и веселой жизни американского потерянного поколения в Европе (тут чудится след Фитцджеральда) – в эту эпоху режиссер погружается с упоением своего героя из «Полночи в Париже».

Иллюзию объемной делают Ферт и Стоун, которые играют своих персонажей с легкостью и изяществом пары, танцующей фокстрот. Да и сам фильм, вполне эпикурейский прежде всего картинкой, видами Ривьеры, да и смыслом, надо смотреть как танец – легко и получать удовольствие, а не нарушать магию лунного света (голубого экрана? света кинопрожектора?) своей грубой реальностью.

Екатерина Загвоздкина, специально для MUSECUBE