Нынешняя ситуация со всеобщей самоизоляцией на фоне пандемии сильно изменила реалии наших дней. Планы корректируются, клубы закрываются, концерты отменяются – неизвестно, что будет дальше.  Группа «Аффинаж» поделилась с Musecube размышлениями по поводу актуальной повестки дня. В интервью участники коллектива подробно и в деталях  рассказали о том, как они относятся к вынужденной самоизоляции, а также изложили свои внутренние ощущения от происходящего вокруг и составили некоторые планы на будущее. Обо всем этом и не только – в свежем материале Марины Константиновой.

 

— Как группа проводит эти вынужденные каникулы? Вы видите в них скорее плюсы или минусы?

Александр Корюковец: Группа сейчас на вынужденных каникулах. Для нас это очень необычная ситуация, так как мы привыкли существовать в режиме очень плотного графика «тур-репетиции-запись альбома-тур…» практически без отпусков. Сейчас же появилось много свободного времени. Можно в этом найти плюсы. Например, сейчас есть возможность поработать над новым материалом в спокойном режиме, прорабатывая аранжировки. Ну и элементарно побыть дома, набраться сил, прочесть, посмотреть, послушать всё то, что давно собирался. Но и, конечно же, нас эта ситуация с переносом тура несколько обломала. Мы долго и тщательно готовили эту программу, были настроены на продолжительный тур. Вложено очень много времени, труда и средств при подготовке этого тура, группа вышла на новый уровень, профессиональный, технический, организационный. Сейчас остаётся надеяться, что вся эта ситуация как можно скорее разрешится, и у нас вновь появится возможность увидеться с нашими любимыми слушателями, для которых мы и трудимся.

Сергей Сергеич: Вынужденные каникулы, исходя из названия, – вынужденная мера. В целом, думаю, она оправданная. Другое дело, как это все реализуется на практике. Впрочем, я читаю те же новости, что и все остальные, поэтому комментировать то, что и так комментируют все подряд, думаю, излишне. Меня лично, как культуролога, во всей этой истории занимает вопрос того, как воспринимается информация. Пандемия и связанная с ней паника вошла в нашу жизнь после объявления ВОЗ. Видимо, закончится она таким же объявлением, только обратного характера. Что происходило до 11 марта (дата официального объявления о пандемии) и что будет происходить после «отмены»? Появился ли вирус на каждой дверной ручке после выпуска новостей и исчезнет ли он оттуда после другого выпуска? Мои близкие живут в Европе, присылают мне фотографии, например, очередей в магазинах – люди стоят строго на дистанции, все очень дисциплинированы (причем сама по себе жители  этой страны, насколько я понимаю, довольно беспечны). Что творится в наших магазинах, вы в курсе. Может быть, это оттого, что русскому море по колено, а, может, и оттого, что невидимая опасность, о которой рассказали в новостях, далеко не всеми воспринимается как реальность. Короче, думаю, наше необычное время еще получит свое осмысление. Ну и если кто-то еще не придумал себе тему диплома или диссертации, мне кажется, это направление явно стоит рассмотреть. Сам я сижу дома и слушаю очень много музыки – абсолютно разной. За последние дни открыл для себя несколько потрясающих отечественных команд, о которых хочу рассказать пару слов. Петербуржцы The Legendary Flower Punk – коллектив, о котором я слышал давно, но послушал только сейчас, и это оказался восхитительный и свежий инструментальный рок самой высшей пробы. Когда мелодия и ритм делают текст ненужным. Опять же петербургский дуэт iamthemorning в России известен не то чтобы повсеместно, но в мировом контексте это одна из ведущих групп современного прогрессивного-рока. Ребята раз за разом получают главные прог-премии, а Дэнни из Anathema говорит, что Глеб Колядин из iamthemorning – это лучший пианист, которого он встречал. Думаю, это ОЧЕНЬ крутая оценка. Ну и третья группа более экстремальна, но по-своему не менее красива – это новороссийский бэнд Intruder incorporated. Парни рубят забойный прог/техникал-дэт старой школы и пока издаются на местном лэйбле, но, думаю, с таким материалом их вполне могут ждать европейские фестивали. Все три команды за последний год выпустили по релизу (а музыканты iamthemorning еще и по сольнику), все это можно найти в сети.

Саша Ом: Я размышляю над тем, с какой легкостью природа может раздавить цивилизацию и почти не заметить этого. И не будет особого смысла от сопротивления этому. Природа все равно возьмет свое. И меня это вдохновляет. А так мне пока что очень нравится сидеть дома, наслаждаться домашним уютом, читать книги. Я даже открыл на компьютере папку со своими 4-5-летними демо-записями. Может быть,  этот карантин и станет тем импульсом, благодаря которому я что-то уже выпущу.

Эм Калинин: К своему сожалению и стыду, большую часть времени провёл в бесполезном бездейственном унынии. Наверное, можно сказать, что это депрессивное состояние. Причём, такое – непродуктивное. Есть мнение, что в состоянии морального упадка происходит всплеск идей, и это правда. Многие вещи возникали в голове и в сердце в дни безысходной тоски, страха, боли. Но у тоски тоже есть разновидности. И сейчас, похоже, угодил именно в такую. Тоску другой породы. Когда нет идей, а если они и возникают мимолётно – то сразу перечёркиваются безжалостным внутренним критиком, который не оставляет шансов на уверенность в себе. Заставляю себя понемногу выбираться из этой ямы, потому что, конечно, жить нужно дальше во что бы то ни стало. Думаю, из моего ответа понятно, что плюсов в «вынужденных каникулах» я не вижу. Такое словечко ещё весёлое «каникулы»! Ни разу не соответствующее реальности. Не скажу за всех, но считаю, что все плюсы – притянутая за уши ерунда, которая, разумеется, кому-то внушает позитивный настрой. К сожалению, я не из числа этих счастливчиков.

 

— Планируете ли вы дать онлайн-концерт по примеру многих музыкантов?

Александр Корюковец: Мы должны участвовать в крупном онлайн-марафоне «Я буду ждать свою музыку», который запланирован на 24-е апреля.

Сергей Сергеич: Что касается отдельных онлайн-концертов, то, честно говоря, я не любитель таких мероприятий. Конечно, на самоизоляции нет-нет да и включаю какие-то трансляции, но это концерты друзей – скорее, я их смотрю, чтобы увидеться, что-то написать в чат, пообщаться. Одним словом, это такое развлечение, чтобы скоротать время. Концерты же «Аффинаж» мною всегда воспринимаются как некий новый опыт для слушателя – сильные переживания, которые активируются не в последнюю очередь благодаря энергетике со сцены. Трансляция этого не даст – во всяком случае, с тем ресурсом, которым мы обладаем, достичь эффекта живого выступления вряд ли получится. А на меньшее, как говорится, я не согласен. Но все-таки «Аффинаж» примет участие в одном мероприятии – это большой онлайн-марафон 24 апреля при поддержке ВКонтакте, Нашего Радио и еще нескольких крупных ресурсов. Помимо нас будет еще множество интересных коллективов, трансляция будет проходить одновременно из нескольких залов по всей России. Короче, такой карантинный Live Aid. Причем, как и настоящий Live Aid, это действительно мероприятие, направленное на помощь. Помощь концертной индустрии, которая на днях была официально на уровне Кремля признана одной из самых пострадавших. Суть в том, чтобы напомнить – большинство музыкантов выкладывает свои произведения для слушателей совершенно бесплатно; единственный способ заработать на хлеб и окупить дорогостоящее создание альбомов — это проведение живых концертов. В ситуации, когда это невозможно, мы призываем людей не сдавать уже приобретенные билеты на перенесенные концерты, дождаться их. Потому что если вы сдадите свой билет, то новых записей от любимых групп не будет еще очень долго. Аффинаж исполнит несколько песен на полном концертном звуке, без скидок.

Эм Калинин: Всё будто заморозилось. Вне всяких сомнений, этот анабиоз прервётся, и мы начнём работать. Ко всему прочему лично я пребываю в подавленном состоянии ещё и потому, что наш лучший на текущий момент альбом просто захлёбывался в жутчайшем потоке информации о настигшей весь мир беде. Тур в его поддержку слетел… Прозвучит, возможно, эгоистично, но честно – мы вложили в этот альбом колоссальное количество сил, времени, средств, нервов. Мы как никогда готовились к турне, это была самая затратная подготовка за всю историю группы. И вдруг – такое… Я никого не виню, это всего-навсего сила обстоятельств, неизбежность, в каком-то смысле. Мне просто очень досадно. Не в каком-то глобальном смысле. Просто как человеку, который живёт этим. И за себя, и за моих друзей, и за всех тех, кто не попал на концерты. А если смотреть дальше – то и за индустрию, за полнейшую неопределённость в ходе событий относительно музыкальной сферы, которой, по большому счёту, и так-то толком не было в стране, а что будет дальше – неизвестно никому, если в широком смысле, а точечно – если и известно, то другим людям, а мы будем узнавать об этом в последнюю очередь.

Саша Ом: Я только «за» сыграть концерт, да хоть несколько. Иначе у нас получится громадный перерыв с концертами с декабря по, возможно, осень.

 

— Возможно ли поймать вдохновение даже в кризисный момент?

Эм Калинин: Как я уже говорил – да, конечно. Сильные эмоции (и позитивные, и негативные, считаю, в равной степени) – это чистейшее топливо. Но порой их бывает слишком много. Слишком сильная концентрация и объём, превышающий допустимое. Причём, это также свойственно и эмоциям со знаком плюс, и со знаком минус. Переполненный счастьем человек – малопродуктивен во внешнем мире. Он завален собственными чувствами, они хлещут через край, он не успевает их осмыслить и выразить. Переполненный негативом – то же самое. Он не справляется с агрессивным опасным потоком. Он не успевает сублимировать энергию в дела. Негатив бьёт по рукам, мешая работать. Бьёт по голове, лишая идей. Бьёт в сердце, лишая надежды и уверенности. Разница между этими состояниями лишь в том, что в гипертрофированном счастье гораздо меньше вероятности просто-напросто сломаться и исчезнуть. Ты непродуктивный, но живой. А жить, как я уже говорил, нужно во что бы то ни стало…

Саша Ом: Чаще всего творчество и рождается от кризиса. А сейчас кризис такой глобальный, что, может, мы потом и в искусстве увидим что-то пропорциональное.

Александр Корюковец: Вдохновение приходит в процессе работы, также мы вдохновляемся друг другом. Так что это мало зависит от внешних факторов.

Сергей Сергеич: Думаю, вынужденное отсутствие репетиций, совместной игры подстегнет нас. Знаете, как почти физически приятно бывает играть любимые песни после долгого перерыва. Сочинения музыки это, конечно, тоже касается. Каждый копит в себе идеи, задумки, какие-то эмоции – и как только мы вместе окажется в одном помещении с инструментами, думаю, мы почувствуем магию, которая всегда сопровождает рождение музыки. К тому же мы уже начинаем задумываться о новом материале! Работы впереди очень много вне зависимости от кризисности момента.

— Каким было самое необычное событие, которое затем вдохновило вас на песни?

Саша Ом: У меня все события были максимально обычными. Я только лишь утрировал эмоции от них и иногда что-то получалось. Тем более что вдохновение — это такой же навык ума и интуиции, как и любой другой навык. Его можно тренировать, и вдохновение нужно подтягивать даже к простым событиям.

Сергей Сергеич: Недавно наткнулся на своем диктофоне на забавную запись. Сперва я там говорю: «Бас для куплетов песни «Ангел мой», в духе «Know by now» Роберта Палмера», а потом напеваю голосом тот басовый риф, который в итоге в песне и звучит. Вот только какая связь между указанным треком гениального Палмера и бас-партией «Ангела», я так и не смог вспомнить. Вот такие случаются загадочные источники вдохновения .

Эм Калинин: В моём случае практически все эти «необычные» события имели негативные оттенки. Поэтому предпочту об этом не говорить. Если переключиться на проект «Мистер Быдлоцыкл», в котором есть немало, так скажем, «юмористических песен» – то это обычные наблюдения повседневности, которая бывает забавной и уморительной.

 

— Насколько вы открыты к экспериментам в творчестве? Чего бы вы никогда не стали пробовать в музыке/текстах?

Сергей Сергеич: Думаю, «Аффинаж» уже доказал, что эксперименты для нас – это естественная стихия. И без ложной скромности могу сказать, что в каждом из этих экспериментов ясно читается узнаваемое лицо группы. Однако важно понимать, что это не эксперименты ради экспериментов. Никогда мы не ставим заранее цель в духе «вот тут замешаем пост-рок с балканским гопаком, а вот тут гроулингом зачитаем под нью-скул биток». Каждый стилистический поворот оправдан и укоренен в самой песне, над которой идет работа. В свою очередь, совокупность песен определяет музыкальное лицо альбома. В «Мимо. Ранен. Убит.» многие заметили движение в сторону альтернативного рока (конечно же, с применением нашего инструментария), но крен в этом направлении был дан уже на «Золоте». Также на «Мимо. Ранен. Убит.» можно найти отсылки и к нашим этно-опытам – эксперимент по соединению фольклорных мотивов и альтернативного звучания. А уж такого музыкального постмодернизма как в «Такси» группа Аффинаж вообще еще никогда не выдавала. Лично мне в музыке хотелось бы попробовать абсолютно все. Я играл и в блэк-метал группе, и в нескольких хардкор-коллективах, пост-панк, блюз-рок, соул-фанк. «Аффинаж» же за счет своей пластичности и открытости каждого участника видится мне проектом, где можно создавать фантастические стилевые миксы, при этом оставаясь собой.

Александр Корюковец: К чему-то новому в музыке мы открыты всегда, поскольку никогда не ограничиваем себя никакими жанровыми и стилистическими рамками. Но нас не интересуют эксперименты ради экспериментов, мы исходим из того, каких художественных средств требует та или иная пьеса. Зачастую момент поисков – это интуитивный процесс, иррациональный, который выводит нас на неожиданные для нас самих музыкальные пространства.

Эм Калинин: Мне кажется, это некорректный вопрос в отношении нас. Послушайте наши проекты. И уровень нашей «открытости к экспериментам» станет для вас очевидным. Отвечая на вторую часть вопроса, повторю мысль, которую транслировал всегда – в искусстве не должно быть границ. Развитие, рост, новый уровень – это всегда выход за границу, обозначенную кем-то до тебя.

Саша Ом: По нашему творчеству довольно ясно можно судить, насколько мы открыты к экспериментам. И я думаю, что пока все еще очень много того, что мы бы хотели попробовать в музыке, так что мыслей о том, чего пробовать не хочется, пока не возникает.

 

— Как вы понимаете романтику? Можно ли считать песни «Аффинаж» романтичными?

Эм Калинин: Если вы говорите «романтика», имея в виду «романтизм» как художественное направление в культуре, то, пожалуй, да. Столкновение героя с внутренними и внешними силами, бунтарский дух, триумф чувственных начал, диалог добра и зла. Всё это есть в той или иной степени в наших музыкальных полотнах. Если же это «романтика» в каком-то обиходно-бытовом смысле, как штамп из ванильных пабликов, то, пожалуй, в гораздо меньшей степени (не могу полностью этого отрицать, потому что такие незамысловатые вещи свойственны всем без исключения в той или иной мере).

Александр Корюковец: Да, безусловно, в песнях «Аффинаж» довольно много романтики и идеализма, связанного с преодолением, борьбой, стремлением к чему-то большому, связанному с ощущением справедливости, правды и красоты. «Музыка для подвигов, как внешних, так и внутренних» – определение, которое довольно точно описывает то, чем мы занимаемся. Аффинаж – это о мире человеческих чувств, что характерно для эпохи романтизма. Недаром, я думаю, в песне с нашего нового альбома «Мимо. Ранен. Убит.»  с нами поговорил один из основоположников романтизма в музыке Людвиг ван Бетховен.

 

— Есть ли среди ваших песен фавориты и антифавориты?

Эм Калинин: Случалось, что мне было эмоционально тяжело исполнять какие-то песни вживую. Из-за свежести переживаний, которые рождали песню. Из-за обострённо «тонкокожего» состояния, в котором пребывал в тот момент. Это не означало того, что я не люблю эти песни. Скорее, даже наоборот. То, что наиболее дорого – то и ранит глубже, это всем известная очевидность. В то же самое время, несомненно, были и песни — «обезболивающие», внутри которых на лайве чувствовал себя почти неуязвимым, почти бессмертным.

Саша Ом: С альбома «Мимо. Ранен. Убит.» мой фаворит – это песня «Сотовый».

Сергей Сергеич: Есть песни, которые играть банально надоедает. Но я люблю все наши песни, в каждой нахожу что-то, что оживляет ее для меня даже во время сотого исполнения. Сейчас мы начали играть с живыми барабанами – и в такой трактовке абсолютно все песни воспринимаются мною как новые.

Александр Корюковец: Я отношусь к каждой нашей песне, к каждому альбому с огромной любовью и теплотой. В разные периоды какие-то песни становятся фаворитами, их больше хочется исполнять на концертах, каким-то песням нужно «отлежаться», чтобы спустя какое-то время они с новой силой зазвучали на концертах. Зачастую студийное и концертное звучание песен довольно сильно отличаются друг от друга, за счёт этого песни получают вторую жизнь, новое прочтение.

 

— Кто является вашим ориентиром в творчестве? Или вы не оглядываетесь ни на кого?

Сергей Сергеич: У меня есть ориентиры скорее не в творчестве, а в том, что вокруг этого творчества происходит. То есть я с восторгом смотрю на группы, которые не меняют состава. Когда ты играешь в активно гастролирующем коллективе, ты проводишь больше времени с коллегами, чем с семьей. Вот сейчас, в период самоизоляции, социальные службы по всему миру трубят о росте домашних конфликтов – то есть родные люди, мужья-жены, дети-родители, оказавшись надолго вместе в замкнутом пространстве, не знают, как взаимодействовать друг с другом. Представьте себе, что группа – это та же семья, которая в туре 2-3 недели круглосуточно варится в собственном соку. И это продолжается годами. Чтобы за 10-20 лет в такой ситуации не охладеть, не потерять интереса к своему делу, не переубивать друг друга, в конце концов, нужно, мне кажется, быть очень заряженными людьми. «Аффинаж» активно  ездит по турам с 2016 года, и пока нам удается держать неплохой баланс! Кроме того, меня приводят в восторг музыканты, чей творческий запал, доля творческого хулиганства не уходят с годами. Забронзоветь и выпускать каждые два года live-DVD – это выбор многих, кто утратил огонь. Но есть и те, кто никогда не стоит на месте – и я снимаю перед этими людьми шляпу. Недавно, например, выпустил альбом Оззи Осборн. Причем там была такая интересная замутка – он пригласил для работы очень модного поп-продюсера Эндрю Уотта (сотрудничал с Джастином Бибером, Ланой Дель Рэй, Селеной Гомез) и не менее модного рэпера Post Malone, а один из фитов исполнил с вечнозеленым Элтоном Джоном. И в комментариях началась буча: Оззи-де, захотел поднять бабла, записал коммерческий альбом, пригласил попсарей, творчества ноль, песни плохие. Комментаторы, видимо, забывают о том, что Оззи за свою жизнь уже заработал столько, что, думаю, даже его далекие потомки смогут не работать ни дня в своих жизнях. То есть если бы он не горел творчеством, экспериментами, ему этот альбом бы нафиг не сдался. Но он горит. Поэтому приглашает молодых звезд – не ради хайпа, а ради собственного кайфа. Ведь в 71 год ему все еще интересно писать и исполнять музыку. Вот это круто. Вот это ориентир, без сомнения.

Эм Калинин: В творчестве – нет. Есть вещи, в которых я проседаю гораздо сильнее, чем в этом. Я могу смотреть на тело какого-нибудь спортсмена и думать о том, что хотел бы иметь такое же сложение, мышцы, рост. Видеть красивое лицо и думать, что хотел бы быть таким же красивым. Наблюдать чью-то житейскую смелость и думать, что хотел бы обладать такой же смелостью. При этом понимаю, что за меня говорят многочисленные непроработанные комплексы. Наверное, в творчестве, в плане самоопределения как раз – у меня этих комплексов минимум. Конечно, я их не лишён совсем даже здесь. И порой тяжело справиться с перфекционизмом, доходящим до самоистязания, с неуверенностью в себя, доходящей до внутреннего садизма. Тяжело, но всегда удавалось.

Александр Корюковец: Какие-то авторы или отдельные произведения могут вдохновлять, мотивировать. Иногда мы используем какие-то референсы в работе над звуком, на этапе сведения, например. Но на этапе сочинительства мы оглядываемся в основном друг на друга.

Саша Ом: Я вот даже музыку почти не слушаю. Может, потому что не нахожу в ней ориентиров.

 

— Существует ли у вас обратная связь с поклонниками? Как они выражают свою любовь к вам?

Александр Корюковец: Да, конечно, контакт полный! От непосредственного взаимного обмена энергией на концертах, до связи в сети. Мы довольно внимательно следим за отзывами и комментариями в сети. Очень порадовала реакция на наш новый альбом, мы с огромным удовольствием читали комментарии. Многие теории и прочтения альбома заставили меня, например, по-новому взглянуть на историю главного героя. Всегда очень радует такое внимательное и вдумчивое отношение. Это и есть любовь.

Эм Калинин: В какой-то момент я стал закрываться от внешнего мира. Раньше у меня и личные сообщения в соцсетях были открыты, и сам я, кажется, был гораздо более открытым. Сейчас я, пожалуй, вернулся в состояние себя в классе 10-11-ом, когда находился на пике неуверенности в себе, закрытости и самонепринятия. Правда, тогда я намного больше злился и бунтовал в этом своём ущербном мирке. Будучи нулевым в плане опыта отношений — винил во всём свою внешность, а затем – окружающих. Если послушать мою первую музыкальную работу, ещё сольную, «Жертвы Искусства» – она насквозь женоненавистническая, садомазохистская, в ней зашкаливающий уровень юношеского максимализма и отрицания. В этом и был весь я. Но – вымещающий это в стихи и музыку. Первая сильная неразделённая любовь, странная дружба-зависимость, какие-то кривые коммуникации — всё это было со мной и только усугубляло общую картину, толкая на новые ошибки. Позднее я открывался по-новой, чуть более успешно и чуть менее неловко. Но так как никогда не ощущал какого-то резкого успеха, какой-то популярности, то и приколов на тему громадной дистанции между группой и слушателем никогда не было. Одно время «Аффинаж» вообще считали таким «панибратским» коллективом. Простыми ребятами, которые носят обычную одежду из серии «в чём хожу – в том и выступаю», неизменно выходят после концертов общаться, фотографироваться. Первым это перестал делать я, и причиной было, как я уже много раз говорил, не тщеславие. Будучи в плотных турне, частенько заболевал всякими ОРВИ разной степени тяжести. И несколько врачей подряд в один голос говорили мне, что стоит ограничивать пребывание в гуще людей, чтобы меньше болеть. Минимизировать пребывание в потенциально вирусной среде. У меня чувствительное горло и немного увеличенные миндалины, это просто особенность строения. Но простудная зараза липнет к ним чуть проще. Я пришёл к мысли, что мне важнее отъездить турне здоровым, мне хочется, чтобы люди во всех городах получали полноценный концерт и слышали здоровый голос. Ну, и всё же никогда не был мегаобщительным человеком. В жизни я довольно замкнутый и не считаю это своим достоинством, скорее даже это минус. Потому что есть люди, которым прекрасно наедине с собой, поэтому они и не тусуются нигде. Я же до ужаса боюсь одиночества, но при этом очень закрыт. Тяжёлый человек, причём в первую очередь для себя самого. Мне очень приятно внимание слушателей. Нас трогают подарки, мы читаем комментарии к релизам и постам в группе. И у нас реально потрясающие слушатели, подавляющее большинство. Способные восхищать откликом, реакцией, энергообменом. Тонкие, вдумчивые, интеллектуальные и творческие. Но, знаете, всегда есть какая-то часть людей, наблюдающих за тобой… таких в диапазоне от «регулярных открытых хейтеров» до «тихих недоброжелателей». В период, когда я ещё получал сотнями сообщения в личку, мне столько неадеквата прилетало… И если какое-то время я относился к этому с задором, подыгрывал, вступал в диалоги, то позднее это стало напрягать, а потом и вовсе повергать в подавленные настроения. Я прекрасно помню день, в который решил закрыть ЛС. Когда мне прилетело несколько сообщений с угрозами. И даже понимая, что это троллинг с фейковых страниц, я всё равно начал вдруг впадать в паранойю. А что если есть такая вероятность? А что если это не глупый розыгрыш? И я решил дистанцироваться. Хотя, не скрою, скучал по добрым откликам, коих в процентном соотношении всегда было намного больше, процентов 85, наверное. Может, когда-нибудь снова «откроюсь».

Саша Ом: Обратная связь со слушателями у нас всегда была. Сейчас стало гораздо меньше писем, по крайней мере, мне. Но это всегда очень добрые слова поддержки.

Сергей Сергеич: После каждого потока хейта, которым, бывает, сопровождаются выходы наших релизов, я ненавижу наших слушателей. После каждого концерта – люблю их. Когда группа оказалась в тяжелой ситуации с отменой тура, каждый сданный билет для меня был как удар, но каждое письмо поддержки и проданная футболка или диск – как подарок. Вот такая вот мучительная связь. Меня иногда узнают на улице, и это очень приятно – особенно если в этот момент я с девушкой, и она все видит.

 

— С кем из уже прославленных музыкантов вам хотелось бы поработать?

Сергей Сергеич: Как я уже говорил, мне было бы интересно поработать в принципе. А уровень прославленности музыкантов-подельников – это вообще не критерий. Я очень рад, что возродилась к жизни моя команда Sunisgone, в которой я играл на басу с 2013 по 2016 годы. Правда, в новом составе басист уже другой – парни замутили реюнион именно в тот момент, когда в группе «Аффинаж» на меня упали абсолютно все организационные, менеджерские, издательские, мерчендайзерские и прочие-иные дела, поэтому я не смог участвовать в новом составе. Но, тем не менее, вот с ними я бы хотел поработать.  А вообще мне бы очень хотелось играть музыку с моим братом-барабанщиком, с которым мы организовали группу Her Cold Fingers и записали два мини-альбома. Нас разделяют сейчас тысячи километров, но я знаю, что и он не против. Поэтому не теряю надежды!

Эм Калинин: Мне бы хотелось, чтобы нас перестали игнорировать «прославленные СМИ». Мне бы хотелось, чтобы в нашей стране в коем-то веке их акцент начал бы смещаться с интересов «что надел, с кем переспал, за кого вышла замуж, кому жёстко ответил, на кого наехал, за какую повестку топит» на интересы, хоть как-то касающиеся искусства. Касающиеся музыки, содержания, навыков, умений, художественной ценности. Вместо «с кем из прославленных хотелось бы поработать» мне бы хотелось просто достойно поработать. Мне бы хотелось, чтобы у нас развивалась музыкальная индустрия. Мне бы хотелось, чтобы в этой стране произошло хоть одно качественное изменение в лучшую сторону. Короче, мне хотелось бы невозможного. А «поработать с прославленным музыкантом» — что в этом невозможного? Ты можешь поработать хоть с Брайаном Ино, хоть с Канье Уэстом… и что? Красивая строчка в резюме? У нас некоторые за деньги работали и со Снуп Догом… От этого музыка лучше не стала.

Александр Корюковец: С Борисом Гребенщиковым.

Саша Ом: Мне хотелось бы, чтобы прославленные музыканты хотели с нами поработать. А мы еще не прославленные?

 

 

 

С группой «Аффинаж» беседовала Марина Константинова специально для Musecube

Фотографии Ивана Черных