Когда Пуччини впервые представил свою оперу «Богема» публике, критики были недовольны: вместо романтической патетики – обыденность со всей ее непритязательностью. Оперу спасла публика: «Богема» неизменно проходила с аншлагами не только в Италии, где состоялась ее премьера, но и во всех крупнейших театрах мира.

Московская Государственная Консерватория имени П.И. Чайковского 26 мая решила еще больше приблизить парижскую богему к зрителю. Все главные партии – художника Марселя, поэта Рудольфа и их возлюбленных – поют студенты и аспиранты. А у нас, как известно, студенчество, особенно творческих специальностей, вечно голодное, но с горящими глазами. Поэтому даже в Большом концертном зале в теплый майский вечер в первом акте публика достала шарфы и палантины. Со сцены веяло декабрем.

И все это, скорее, не благодаря, а вопреки декорациям. Конечно, сложно ожидать в концертном исполнении размаха, например, Дзефирелли, но когда на сцене появилась тележка из «Ашана», груженая рождественскими псевдо-подарками, ощущение Парижа позапрошлого века пропало вовсе. Зато появилось другое. Так ли действительно важно, где и когда все происходило? Ведь эмоции создаются не антуражем, а людьми. Верить в то, что Рудольф любит Мими, Марсель – Мюзетту, а друзья всегда помогут друг другу, не мешает даже леопардовая шляпа одной из героинь. Китч одних деталей, явная современность других не переносят оперу в наше время – они делают ее вневременной.

Попытку осовременить «Богему» предпринимали на Бродвее. В 1994 году в Нью-Йорке был поставлен мюзикл “Rent” (Аренда) по мотивам оперы Пуччини. Богема та же, только живет она в неблагополучном квартале Нью-Йорка. Живет также бедно и голодно, как и ее французские предшественники, но уже явно здесь и сейчас. Мими становится танцовщицей ночного клуба и больна уже не туберкулезом, а ВИЧ, Рудольф теперь Роджер, композитор, тоже ВИЧ-инфицированный. Мюзетта не просто певица, а лесбиянка и так далее. В 2005 году вышел фильм-мюзикл с таким же названием, но у нас его перевели именно как «Богема». Видимо, чтобы просветить зрителя и дать ему материал для аллюзий.

Другим недостатком концертного исполнения было то, что из-за непосредственной близости к оркестру было иногда плохо слышно самих исполнителей. И здесь не помогали ни подвешенные микрофоны, ни сильные голоса артистов. А пение их действительно хотелось послушать: почти все студенты – воспитанники Зураба Соткилавы, знаменитого тенора, пожизненного солиста Большого театра. В этом сезоне он отмечал свое 75-летие, и эта постановка стала одним из подарков маэстро, ведь среди «коронных» его партий – поэт Рудольф. В конце спектакля Зураб Лаврентьевич поднялся на сцену, и публика устроила заслуженную овацию не только исполнителям, но и их именитому педагогу.

Текст: Елизавета Маркова