23 февраля все отмечали День Защитника. Все, кроме наполнивших клуб «Космонавт» поклонников группы «АукцЫон». В этот день Олег Гаркуша праздновал день рождения.  

Вообще-то ходить на концерты надо самим. Но так и быть, давайте вернемся, посмотрим и послушаем.

Итак, вечер 23 февраля. Около 20:00. Музыканты опоздают минут на 40, так что можно пока прогуляться по залу. На стене у входа висит объявление: «Уважаемые зрители, по просьбе музыкантов сегодня в зале курить запрещено». Поэтому курящие, в основном мужчины, толпятся у обоих туалетов – там почему-то можно. Из-за них мужчины некурящие путают туалетные двери.

Минут через 20, потеряв терпение, люди стекаются к сцене и еще минут 20 топают, хлопают и кричат «С днем рождения». Потом на сцене по очереди появляются четверо. Один берет тубу (это, если не знаете, самый большой духовой инструмент), еще трое – трубы. Вслед за ними появляются ударник и басист. Играют.

«Папа маме принес подарок

Он очень противный, достаточно жалок,

Но чтобы спасти прелестное чадо,

Надо побегать и сделать, что надо…»

— звучит голос. Зрители встают на носочки, глядят на сцену, – источника голоса не находят.  Голос смолкает, музыка продолжается. Слева открывается закулисная дверь – появляется Гаркуша в светлом блестящем пиджаке, с потрепанным портфельчиком под мышкой.  В зале разрозненные крики:  «С днем рождения!». Гаркуша подносит руки к ушам, хмурится: «Что-что?». Зал повторяет – уже хором.

Потом появляется Леонид Федоров и контрабасный виртуоз Владимир Волков.

«Я родился под колпаком» — продолжает Гаркуша и трясет погремушкой. То есть, извините, перкуссией.

Выслушав поздравления, Гаркуша уступает вокальные права Леониду Федорову:

«Моя звезда и мой огонь

И тоньше льда твоя ладонь,

За далью даль за раем рай

Играй, играй»

Федоров верен себе — являясь лидером группы, он, однако, лишь выполняет роль музыкального сопровождения. Он рад бы спрятаться в дальний угол сцены, но статус обязывает быть ближе к зрителю. Впрочем, многие пришли сюда именно слушать, а не смотреть.

Ни про голос группы, ни про ее лицо, то есть Гаркушу, можно было бы не говорить. Но мы уже начали.

Гаркушу часто называют клоуном. Его образ сложен и прост одновременно. Высокий нескладный человек, несколько странный, в нелепом пиджаке, с коротким панковским ежом на голове. Взгляд грустный и пристальный. Движения робкие и частые. В танце его конек –  прыжки и кривляния, а в музыке – всякое-разное.  Чаще всего в его руках перкуссия, чуть реже – какая-нибудь смешная дудка, то чирикающая, то дребезжащая.  Вокальные задачи его чаще сводятся к тому, чтобы вовремя подпеть, подговорить или закричать. Однако не забывайте о главном – он автор почти половины текстов «АукцЫона».

–Я  расскажу стихотворение, посвященное девушке по имени Виктория, — говорит Гаркуша.

«Мне моя красавица тапочки купила,

Теплые пушистые, как хвостики котят.

Котики смешные, как моя красавица,

Как их не упрашивал, кушать не хотят.

Где ты, мое солнышко, освещаешь комнату?

Там моя закрытая девушка грустит.

И в горшочек маленький посажу я зернышко,

И от мерзких мыслей пусть меня стошнит.

Может стану хвостиком или даже тапочком,

Но уж вряд солнышком или же луной.

Я хочу быть досочкой или просто мостиком

Чтобы ближе быть мне с тобой»

Он вообще любит читать стихи, посвященные некой Виктории. Но не будем на них останавливаться, их можно почитать в  интернете или в стихотворных сборниках Олега Алексеевича, Гаркуши то есть.

Когда коллектив дает концерты часто, возникает вопрос, почему люди туда ходят и ходят ли? За 35 лет «АукцЫон» концертов дал немало. С таким стажем сохранить концертную форму, продолжая интриговать зрителя, непросто. И тут два пути — первый путь мы наблюдаем на примере «Алисы», которая приносит в мир новое на терпеливых плечах поклонников старого. Второй путь — путь «Аквариума», например. Этот путь  в том, чтобы постоянно предлагать новое, изредка поддаваясь уговорам исполнить что-то а-ля «Стаканы». И «АукцЫон», кажется, выбрал этот второй путь.

Поклонник любят говорить, что каждый концерт «АукцЫона» не похож другой. Вообще-то глобально ничего не меняется — музыканты те же, песни тоже. А вот энергия новая каждый раз. На сцене много инструментов, можно строить разные комбинации и устраивать праздник на любой вкус.

Помните, например, есть у «АукцЫона» альбом, записанный совместно с Хвостом (поэтом Алексеем Хвостенко) — «Чайник вина»? Ну вот, пожалуйста, чудесная песня оттуда «Внутри собаки».

Микрофон Федорова оказывается лежащим на полу, он склоняется над ним и хрипло поет:

«Внутри собаки жуть и мрак.
Внутри енота жуть и мрак.
Внутри рыбешки пустота.
Внутри бутылки пустота.
Внутри затылка пустота…»

Все это под вводящую в транс какофонию духовых и раскачивающийся, пьяный контрабас. Зал замер, погруженный в тихий всеобщий психоз.

Выход из транса — неожиданный. Это моно-диалог Гаркуши:

— С днем рождения, Олег, — говорит Олег.

– Спасибо, — говорит Олег и берет бутылку с водой, — Ваше здоровье!

А пьет он эффектно – повернувшись в профиль, полбутылки за один глоток, половина льется мимо рта.

Еще несколько песен —  «Немой», «Еще не поздно» , «Хомба», «Девушки поют» — столь разных по настроению. Потом Гаркуша и все, кроме Федорова, саксофона и контрабаса, уходят со сцены. На этот раз в музыкальный транс вводят всего три инструмента. Мелодия, кажется, восточная? Низкие, плывущие звуки саксофона, немного волнующийся контрабас. Выразительная инструментальная музыка – ее много на концерте. Это то, чего обычно не хватает «русскому року». И то, что не все выдерживают: «Леня, спой! Хватит играть…», — кричит кто-то из зала.

Потом Гаркуша возвращается, уже без пиджака, в белой рубашке. У него в руках какая-то ерундовина с веревочкой. Он крутит ее, трясет – она шумит, напоминая стук колес поезда. Музыка разгоняется, энергичная, чуть сумасбродная, — пора танцевать безудержно!  Складывается сказочная, шутовская мелодия. Владимир Волков, оставив контрабас, ходит по сцене, как бы подыскивая себе занятие. Наконец садится за клавиши. Гаркуша берет дудочку и пристраивается к саксофонистам. Играет с совершенно серьезным видом, будто бы вдумчиво и виртуозно.

«Вот оно, искусство». Это кто-то в зале сказал.

Сквозь легкие, веселые мотивы вдруг прорывается истошный крик Федорова:

Всё профукал, пропукал.
Теперь гуляй, сокол!..

Да радуйся громче, сука!

Никого не осталось около…»

 А потом, как бы извиняясь, поет размеренную «Фа-фа-фа»:

 «Я нервный, я верный, пока…
Я нежный.
Фа-фа, фа-фа, фа-фа, фа-фа.
Галлюциногены, Юга…
Нас дофига,
Накатила суть,
Ага!»

Пока Федоров настраивает гитару, Гаркуша читает:

«Я стоял на углу двух главных улиц,
практически в полночь,
и мысли со мной тянулись, как старая сволочь.
Преследуя тень мою, дыша в спину,
нелепо подошли ко мне мужчины…

И с дрожью в голосе и в руках я в их глазах увидел страх.
Каково же было мое удивление, что это всего лишь злое похмелье!
Я дал им денег, чтоб не испытывали муки,
и один из несчастных поцеловал мне руки..»

— Мне уже за 50, но я надеюсь, еще буду плясать, чтобы всем хватило, — говорит Гаркуша, берет дудочку, чтобы сыграть последнюю песню — «Сине-зеленая».

Леонид Федоров уходит со сцены первым, когда музыка еще звучит. Затем — остальные. Гаркуша остается один. Благодарит, желает много не пить, собирается, копошится на сцене, берет портфельчик и уходит.

Через 10 минут — на бис. Сценарий прощания повторяется. К Гаркуше подходит ударник, обнимает. «Я его не знаю» — теряется Гаркуша.

Еще через 10 минут они возвращаются снова, чтобы спеть «Птицу» и «Спи, солдат»,  — зал уже наполовину пуст. Зрители бегут из гардероба к сцене.

И вот пора идти. Но последние аккорды «Солдата» никак не могут закончиться – Гаркуша под музыку повторяет речитативом:

«Папара-папара-папарарарайот»

Музыканты подыгрывают ему. Потом постепенно уходят, остается лишь контрабас. А Гаркуша и не думает заканчивать: «папара-папара…». Вам пора? Тогда ступайте, папарарарайот.

Анастасия Дмитриева, специально для MUSECUBE

Фотоотчет Ирины Кошкиной смотрите здесь