10 июня танцовщица фламенко Наталья Зайкова выступила на сцене московского арт-кафе «Дуровъ» с программой «Фрида: Феерия фламенко».

«Фрида» – первый моноспектакль питерской байлаоры (так, bailaora, по-испански называют танцовщиц фламенко) 2009 года «издания», где Зайкова выступает не только в качестве исполнителя, но и автора, и режиссера-постановщика. В его основе история жизни и творчество мексиканской художницы Фриды Кало, ее удивительная судьба, полная страстей и боли – как душевной, так и физической. Страшная авария, чудом не унесшая жизнь 18-летней Фриды, обернулась для нее невозможностью иметь детей, бессчетными операциями, а под конец жизни – невозможностью даже просто встать с постели. И эта же авария сделала Фриду Художником, открыла в ней способность выражать самые глубокие чувства, мрачные или радостные, в ярких сюрреалистических полотнах. На последнем таком полотне, законченном незадолго до смерти, Фрида выведет «Viva la Vida!» – «Да здравствует жизнь!».

Сама идея: рассказать историю человека, с трудом передвигающегося (сначала из-за полиомиелита, а потом – из-за той самой катастрофы) с помощью танца – кажется, говоря без обиняков, полнейшим сюром. Но только кажется. В конце концов, танец, пение, музыка – все это языки, такие же, как русский или испанский, как та же живопись. И, пожалуй, мало какое искусство настолько само по себе «заряжено» неистовой жаждой и радостью жизни, и – одновременно – болью, темной и глубинной, как фламенко.

10 июня Наталья Зайкова и ее музыканты привезли в Москву не сам полуторачасовой спектакль «Фрида», а мини-экзерсисы – избранные номера из него. Избранное оказалось не просто компиляцией отрывков, а маленьким, но вполне самодостаточным шоу.

Публика сидит за столиками, официанты разносят кому горячее, кому десерты, кому просто по чашке эспрессо… Для фламенко это привычная среда: испанские таблао, традиционные места проведения небольших концертов и спектаклей фламенко, – суть кафе и есть.

Первыми на сцену выходят певица (cantaora на фламенковый лад) Татьяна Шишкова, гитаристы – два Алексея, Парфенов и Стародубцев, и перкуссионист Сергей Коняев, играющий на кахоне (латиноамериканский инструмент, с виду – простой деревянный ящик). Традиционно все в черном, чтобы не отвлекать взгляд зрителя от танцовщицы. Зал прислушивается, отвлекаясь от блюд и напитков и их ожидания. С появлением на сцене Зайковой зал замирает, забыв про остывающий ужин.

Свет, звук, костюмы, танец – все работает на создание поистине гипнотического эффекта. Холодный синий свет сменяется теплым желтым, потом тревожным мигающим красным, потом огни гаснут и на черной сцене луч белого света выхватывает лишь одно яркое пятно: байлаору. На черный задник проецируются фотографии и картины Фриды: одна… с мужем, художником Диего Риверой… опять одна… Зайкова с узнаваемой прической – как у Фриды на большинстве фото и автопортретов – невероятно похожа на ту, чью историю рассказывает.

Отдельная история – костюмы. Кало уделяла немало внимания своей одежде, созданию образа, то эпатируя публику выходами в мужском костюме, то наряжаясь в колоритные платья в национальном стиле. Наряды Фриды-Зайковой тоже достойны самого пристального внимания. Они – немаловажная часть шоу. Первое появление на сцене: короткие черные брюки, жилетка, надетая поверх голубой рубашки с черным узким галстуком, и в совсем нефламенкового вида высокие белые сапоги. После танца она переодевается прямо на сцене, сменяя сапоги на бежевые фламенковые туфли с перепонкой. Под рубашкой оказывается облегающая черная майка без рукавов. Следующий танец: лежащая на полу бесформенной грудой красная ткань оказывается платьем в пол с длинными рукавами и квадратным вырезом. Затем Фрида уходит со сцены, чтобы вернуться в мужском брючном костюме и красной рубахе. Следующий уход – и выход в синем платье с красным подбоем, вполне в духе национальных костюмов Фриды.

Во фламенковое звучание органично вплетаются мексиканские песни: Paloma Negra, La Llorona… Нет, это, конечно, не чистое фламенко (исп.: flamenco puro), но какая разница? Это – чистое искусство, погружающее зрителей в мир Фриды Кало.

Зажигается свет – кончилось первое отделение. Зал вздрагивает, словно проснувшись, и вспоминает о нетронутых тарелках и чашках.

Второе отделение – те же там же, но все другое. Можно сказать, это два концерта в одном. Зрители видят совсем другую Наталью, уже не Фриду, и другой танец – традиционное испанское фламенко без мексиканских «приправ». Даже пластика у Натальи, кажется, чуть другая.

Первый танец – сигирийя. Строгое черное платье с оборками по подолу, сверху – короткий синий жакет, косынка в крупный горох. Байлаора уходит со сцены. Пока она переодевается за кулисами в ярко алое платье с пышным подолом и алым же, расшитым золотом, передником, музыканты играют одно за другим два танго. Не аргентинских, само собой, а танго фламенко – легких и задорных, с относительно простым ритмическим рисунком – на четыре счета. Тут тоже не без сюрпризов: Сергей Коняев одной рукой отбивает ритм на кахоне, а другой на… джембе (африканском барабане). Зайкова возвращается. Пена красных оборок вскипает во множестве взмахов юбкой и поворотов. Алегрия – танец, искрящийся радостью, как и следует из его названия (исп.: alegría – радость). Завершается концерт, в полном соответствии с традициями испанских таблао, булерией.

Но чтобы получить удовольствие от танца Натальи, разбираться в стилях фламенко совершенно не обязательно! Энергия, задор и веселье бьют через край. Нежные переливы двух гитар и то резкий, характерно-ноющий, то чуть сиплый, обволакивающий, как мед, вокал Татьяны Шишковой, чаруют. Четкий повторяющийся ритм отзывается в теле, резонирует – так что невольно начинаешь отбивать его ногой под столом (не важно, если собьешься: все равно под скатертью не видно). Все это вместе выливается в чувство пьянящей легкости и единения.

Наконец музыканты и кантаора выходят на авансцену, к танцовщице, отбивая ладонями ритм (1,2,3–1,2,3–1,2–1,2–1,2–1,2,3…), и после ее финальной импровизации, все вместе «паровозиком» уходят в темноту кулис.

Елена Емышева, специально для MUSECUBE
Фотографии Олеси Лось